Татуировка с тризубом (ЛП)

А пока что мы ехали. На блокпосте ребят уже знали, только помахали руками. Кто-то из солдат обязательно хотел, чтобы мы нашли какую-то девушку из Артемовска. Мы кивнули, лишь бы он отцепился. И въехали в Артемовск, самую большую в мире дыру, которая теперь казалась нам Парижем.



И хорошо все это не выглядело.

Громадный дорожный круг, где выездная дорога из Славянска пересекала шоссе "Киев – Ростов" представлял собой побоище.

Там стояла огромная надпись "Славянск": большие буквы из листового металла на белом постаменте. Этот металл поначалу обстреляли, а потом из баллончиков выкрасили в желто-синий цвет. Или наоборот.

А посреди круга торчал разбитый наполовину столб, из которого, словно пальцы покойника, торчали провода. Столб был похож на отрезанную руку. Автобусная остановка была сожжена и покрыта гарью. Вокруг останков на трех лапах скакала собака.

Но лавочка работала. Вообще-то, то была какая-то будка, поставленная возле пожарища. Там я купил батарейки к аппарату. Даже не ожидал, что они там будут, ведь тут, в основном, продукты продавали – тем не менее, имелись. Хозяйку звали Галиной Богдановой, опыт общения с журналистами у нее уже был. Журналисты здесь частенько останавливаются, ведь этот круг у основной дороги да еще взорванный мост за пару сотен метров – это одни из первых картин войны, которые видны, если ехать от Харькова. Так что Галина Богданова уже не раз беседовала со средствами массовой информации.

- Вот эта несчастная будка, - говорила она, - показывая на лавку среди развалин, - это единственное, что у меня осталось.

А раньше у нее с мужем был ресторан и магазин. А в будку, рассказывала женщина, товар перенесли сразу же после того, как перед домом начался сущий ад, и магазин вместе с рестораном расхренячило по кусочкам. Это во-он те развалины. Это бандит Порошенко, все ей разбомбил, а вы ему, жаловалась она, еще деньги даете. Чтобы он себе еще больше оружия покупал. Супер!

И дом у них тут был. Дом, правда, еще стоял, но он весь был посечен пулями и осколками. Теперь в нем не живут, потому что к жизни он непригоден.

Мы пошли поглядеть дом. Галина вела и проклинала Порошенко. Когда начали стрелять, рассказывала она, так они упали плашмя на пол в кухне, так и переждали. Женщина показывала дыры от осколков в спальне. Показывала большую клетку, оставшуюся от попугая. Саму птицу убило осколком. Галина рассказывала, что попугай был большой. Честное слово, огромный попугай. В жизни такого громадного попугая не видели. А Порошенко попугая убил. Да что там, все они: тот Яценюк, тот Кличко, вся та хунта…

В комнате сына висела фотография Виталия Кличко. Он был в белой рубашке и глядел на фотографа так, словно хотел его загрызть.

- Ну да-а-а, - протяжно произнесла Галина, заметив мой взгляд. – Сын Кличко уважает. Как спортсмена.



Сын собрал все обломки со двора и спрятал в ящик. Военный ящик из под какого-то вооружения. Должно быть, выцыганил от сепаратистов или армейских. Еще на дворе поставил пугало: в куртке с капюшоном, в противогазе.

Если парень хотел, чтобы получилась сцена из Фоллаута, ему удалось.

- И какое мне дело до того, что где-то там был Майдан, - сказала Богданова. – Какое мне дело до политики.



Я ходил по этому пожарищу. Скачущая на трех ногах собака не давала себя приманить. На белой "шкоде" приехали какие-то люди; когда они огляделись, их прямо в землю зарыло. И тут же они начали щелкать селфи на фоне руин.

Впоследствии, копаясь в Нэте, я пытался реконструировать, что же там происходило. Смотрел ролики на YouTube и на LiveLeak. Все то были ролики, снятые на мобилки. Я думал, что у их авторов в голове шарики заехали за ролики. Вокруг свистели пули, взрывались ракетные снаряды, а они снимали. То было весной 2014 года. Украинская армия наступала, а сепаратисты отступали. На этих роликах, к примеру, видно, что перед сожжением остановка была выкрашена в сине-зеленый цвет. Видно, как за сожженным сейчас зданием, рядом с домом Галины, прячется от обстрела какой-то тип в клетчатой рубашке. Рядом с кругом росли густые зеленые кусты, настоящие джунгли. Из них вышли мужики в форме, с винтовками. Выглядело все это словно сцена из Хищника со Шварценеггером.

На других роликах видно, как какие-то чуваки вытаскивают винтовки из багажника внедорожника, на них форма, шлемы. Куда-то бегут. Какой-то другой мужик лежит в траве и сосредоточенно лупит из снайперской винтовки. Еще один маленький фильм: на фоне слышна канонада, а под стеной сидят несколько гражданских, похоже на то, что местные, потому что смеются и говорят: "Все о'кей, у нас это нормально". Только один из них вдруг нервно дергается и обеспокоенно спрашивает: "А это, случаем, не к нам летит?".

На другом ролике видно, как пылает деловое предприятие Галины Богдановой. Видны люди в форме, кто-то бежит с гранатометом. Какая-то женщина лежит на носилках. Врачи в белых халатах нервно обмениваются: "Снова начинается. Побыстрее!".

За столбом, который сейчас похож на оторванную руку, лежит человек со снайперской винтовкой. На другом ролике видно, как люди бегут от обстрела. Со стороны Славянска подъезжает какая-то гражданская машина, развозящая грузы; водитель видит, что происходит и бьет по тормозам так, как будто сильно натянул вожжи лошади. Врубает задний ход и горячечно исчезает из кадра.

На каком-то ролике с описанием на украинском языке видно, как украинские солдаты прячутся за бронетранспортерами и отстреливаются. Время от времени экран вспыхивает – это выстрел из крупного калибра.

На другом ролике – с описанием уже на русском языке – перед объективом становится пацан в шлеме, похожим на летческий, который он хрен знает откуда выцепил. Он говорит в камеру, что шли украинцы, что валили из пушек, что давили танками блокпосты. Что со стороны ополчения, донецких отрядов, потерь немного, всего только десять убитых. Ну, правда, говорит он, ребят жалко.

На другом ролике виден сожженный грузовик.

"Водителя жалко, - говорит кто-то в камеру, - обстреляли машину, сгорела".

Кузов сожженного грузовика подвязали к другой машине, будут вывозить. На фоне звучит канонада, только никто на нее не обращает внимания.

Еще в одном ролике видны гопники в тренировочных костюмах, стоящие у разбитого в щепки автомобиля. В других – лужи крови, в которых отражается небо. В одной из таких луж валяется зубная щетка. Видны вырванные с корнем деревья и перепаханная колесами трава. Поют птицы.



Чуть дальше, за железнодорожным переездом, взорванный мост. Рядом с ним украинские саперы выстроили понтонную переправу. Командиром воинского поста здесь был Виталий, в гражданской жизни – молодой инженер из Винницы. Спокойный, расслабленный.

- Мост взорвали сепаратисты при отступлении, - сообщил он нам, опираясь на мешки с песком. – Чтобы мы не могли за ними гнаться.

- И что? – спросил я.

Виталий поглядел на меня с добродушной усмешкой.

- Подействовало, - ответил он. – Мы не гнались. Какое-то время. – Вон, видишь, - показал он пальцем, - тот сожженный дом на горизонте?

- Вижу, - сказал я. – Это что, школа?

- Нет, - захихикал он. – Там был сумасшедший дом. И они там устроили себе штаб-квартиру.



Хасан был азербайджанцем, родился он в Азербайджане, но в Краматорске, как говорил, ему неплохо жилось. А жил он здесь уже с четыре десятка лет. У себя, в Азербайджане, он провел молодость, потом армия, потом первые сделки: купить, продать, при Союзе тоже как-то удавалось, не будем скрывать, шахеры-махеры. Так его забросило на Донбасс. Сначала в Донецк, потом в Краматорск – тут он уже и остался. Все нормально, говорил он, все клево, дом, все есть, работа на такси, знакомые имеются, сын, говорит, все класс, карате занимается, свет в комнате ногой включить может. С женой друг друга любят, хотя он мусульманин, а она православная, только никогда и никому не приходило в голову устраивать из этого проблему, а сейчас мир какой-то странный сделался. Это все с Запада, говорит Хасан, это от них пришло, что если ты мусульманин, так сразу же не пойми какая проблема. При Союзе, говорил, такого не было. При Союзе все было нормально. Он и сам мусульманин – а спокойно. Водку пьет, свинину тоже съесть может.