Открывая новые горизонты. Споры у истоков русского кино. Жизнь и творчество Марка Алданова (СИ)

Они пришли из лазарета

Еще усталые от-ран...

Но в сердце зов, и ждут ответа.

Быть может, даст его экран?

.................................................

Но светлый терем -- правды терем --

Здесь опустел, и в нем темно:

Здесь человек представлен зверем,

И правде места не дано.

Беспалов даже пользуется сходной с Дементьевым терминологией, называя кинотеатр теремом.

О том, как понимал "Экран России" народные запросы, мы узнаем из программной передовой статьи N 1, подписанной "Редакция". Здесь заявлялось: "Русский кинематограф должен быть здоровым и краснощеким, с ясными голубыми глазами и такой же ясной мыслью в голове". Однако коренным образом изменившееся отношение властей к кино вовсе не свидетельствовало, что они стали лучше разбираться в вопросах искусства. Журнал стремился подвести читателя к выводу, что без монополизации не обойтись, что она дело ближайшего будущего. В статье А. Зубова "Мытарства критики" читаем: "Несомненно, анонимная критика скоро должна смениться смелым свободным автором-критиком" (N 2--3). Н. Лаврский в статье "Актер экрана" критиковал систему актерских контрактов с фирмами и многозначительно заканчивал: "Мы накануне этой столь необходимой для экрана реформы" (N 1). В двух статьях "Пионеры русской кинематографии" о Дранкове и других говорится как о деятелях прошлого, хотя их фирмы продолжали выпуск картин. В редакционной статье "Налог на зрелища" (N 1) проводится мысль, что военный налог на билеты ударяет на 80 или даже на 100% по неимущим зрителям, но в горячее военное время без поступлений в казну от кино не обойтись. Журнал намекал, что налог можно будет отменить после проведения монополизации.

Рецензии на отдельные фильмы -- их "Экран России" начал печатать по примеру "Проектора" и "Пегаса" -- были проникнуты требованием официальной народности. Журнал расхваливал те картины, где "в надписях много здорового патриотического порыва" (рецензия на "Мародеров тыла", N 1), высоко оценивал "Пиковую даму", считая, что "иллюстрации" классики будут способствовать патриотическому воспитанию. Напротив, убежденный, что "кинематограф, по существу своему -- народный театр, театр масс, он должен нести им здоровую, простую пищу" (N 1), "Экран России" решительно критиковал мелодрамы, "лирический потоп". Подобно журналам фирм, беспардонно расхваливал продукцию своего издателя, Скобелевского комитета, и не упускал случая упомянуть о "высочайшем благорасположении" к нему.

Но на деле это "высочайшее благорасположение" не подкреплялось достаточной материальной поддержкой. О том, что Скобелевский комитет был крайне стеснен в средствах, можно судить по такому факту: на всем театре военных действий съемки вели только четыре оператора, и наладить выпуск регулярной военной хроники комитет не смог. Противопоставив себя всем русским кинофирмам, Скобелевский комитет предоставил прокатные права на показ своих фильмов французам, Пате, позднее Гомону, и восстановил против себя общественное мнение. "Сине-фоно" и журналы фирм выступили на сей раз единым фронтом. "И речи быть не может о каком-либо облагораживании экрана путем чиновничьей опеки",-- декларировал в конце 1915 года "Вестник кинематографии", характеризуя картины комитета как нечто бесконечно серое, стереотипное. Когда же комитет предпринял выпуск "Экрана России", "Вестник кинематографии" в N 118, вышедшем с опозданием, уже после закрытия журнала, посвятил ему сразу две резкие статьи.

Похоже, что Скобелевский комитет не задумывался о том, кому предназначается его журнал. Для широкого круга читателей-зрителей, а также для творческих работников кино он не представлял интереса. У кинопромышленников "Экран России" мог вызывать только раздражение и страх. Журнал не мог рассчитывать на рекламные объявления кинофирм, приносил убытки. Выпустив всего две книжки, Скобелевский комитет прекратил издание.

Между тем мысль о контроле над кино постепенно перестала в сознании властей соединяться со Скобелевским комитетом. Еще в сентябре 1915 года появился контрпроект, по которому правительство должно было в целях экономии ограничиться реквизицией кинотеатров и контролем над репертуаром, а производство фильмов оставить в руках частных фирм. Возможно, что внутри Скобелевского комитета идея монополизации могла наталкиваться на противодействие.

В конце 1916 -- начале 1917 годов различные организации и частные лица выдвигают ряд новых проектов реорганизации кино, и киножурналистика активно обсуждает их. Несомненно, отражал чаяния фирмы Ханжонкова проект, разработанный министром народного просвещения П.Н. Игнатьевым, делавшим упор на развитии производства учебных фильмов. На кинематограф спешат наложить руку министерство финансов, министерство внутренних дел, синод. Синод создал комиссию для выработки положения об исключительном пользовании кинематографом для научных, просветительских и трезвенных целей. Министр внутренних дел А.Д. Протопопов, поборник идеи полной монополизации, включая кинопроизводство, добивается созыва при Главном управлении по печати Особого совещания, и оно разрабатывает проект закона о надзоре за изготовлением, ввозом из-за границы и публичным воспроизведением кинематографических лент.

Создавалась обстановка нервозности и неуверенности, кинопромышленность и киножурналистику лихорадило. В 1916 году было остановлено 8 журналов. С закрытием в феврале 1917 года "Обозрения" Генералова и "Пегаса" киножурналистика для зрителей прекратилась.

В последних номерах перед Февральской революцией, отражая требования издателей, журналы нападают на царские власти, пытаются доказать, будто быстрое развитие русского кино в годы войны обусловлено конкуренцией фирм. Лучшие авторы каждого из журналов выступают против планов монополизации. И.X. Озеров в "Вестнике кинематографии" (N 123, 1917) публикует статью "Покушение на убийство кинематографии". В.Е. Ермилов в "Кине-журнале" (N 13--14, 1916) патетически восклицает: не чиновник, а сам зритель должен "очистить нравы кинематографических авгиевых конюшен!" Главный упрек передовой статьи о монополизации в "Сине-фоно" (N 7--8, 1916--1917) -- упрек бюрократическому аппарату в косности и некомпетентности. Например, казенные театры, подчеркивал журнал, влачат жалкое существование.

Печать, и не только кинематографическая, напугана правительственными планами монополизации кино. Отраслевая пресса перепечатывает из газет выступления видных деятелей искусства, обеспокоенных усилившимся вмешательством властей в культурную жизнь. "Сине-фоно" перепечатывает из "Русского слова" критическую статью о правительственном проекте организации казенных кинотеатров для "низших слоев населения":

"Авторы проекта исходят из установления того общеизвестного факта, что казенная и субсидируемая официозная печать, на которую правительство совершенно непроизводительно затрачивает огромные средства, не достигает своей цели, то есть не оказывает никакого влияния на общество, общественное мнение и вообще "образ мыслей" обывателя... Тут-то на сцену и является кинематограф. Проект предлагает организовать на широкую ногу правительственные электротеатры с тем, чтобы кинематографический экран был использован с целью утверждения в народе "здравых" идей и даже с целью смягчения обострений вражды различных классов населения между собой".

"Сине-фоно" полностью разделял мнение газеты, что внедрить казенный патриотизм с помощью кино властям не удастся: "Экран только еще больше подчеркнет в глазах народа контраст между тем, что ему показывает "начальство" в кинотеатре, и теми живыми картинами, которые он в действительности видит вокруг себя".