Мягкая сила в истории Германии: уроки 30-х годов ХХ века

Конечно, нельзя отрицать важности факторных сил в военном деле. Более того, сами военные всегда говорили о важности военно-технического превосходства над противником в успехе любой военной кампании. Пример. Англичане первыми создали линейный корабль (скорость – выше, чем у всех, пушки стреляют дальше всех. Неуязвим на море) и Англия стала владычицей морей. Ермак своими немногочисленными отрядами, но вооружёнными пищалями, покорил Сибирь, государства которой, как показывают исторические исследования, имели приличные армии. Но и вооружение надо уметь применять. Здесь уже на первый план выступает военное искусство и обученность войск, то есть собственно военные. Новое вооружение даёт новые возможности по решению по сути однотипных задач, стоящих перед войсками в войне. Пример тому Гудериан, который с горсткой танков (иногда у него было всего три на ходу), достойно воевал в Африке.

Кроме того, всегда были умные командиры и командиры иные. Были и гениальные полководцы, которые умело использовали и внезапность, и дезинформацию, и манёвр, оказываясь там, где их никто не ждал. Но маневрировать можно только обученными и накормленными войсками и лошадьми (танками). 1000 французов побивали 1500 мамелюков своей организацией, руководством, обученностью, которая достигается упорными тренировками, и дисциплиной.

Но нельзя так же пренебрегать и мягкой силой.

Интуиция Гитлера, его способность оперировать мягкой силой проявлялась многообразно. Он понимал, что взятие Москвы решает многие политические вопросы. Но Наполеон взял Москву, а войну России проиграл, так как его изолировали от нормального снабжения. Вермахт, проваливший блицкриг, оказался в сложной ситуации. Запасов вооружения и предметов снабжения явно не хватало для продолжения наступления по всем направлениям. Встал вопрос о выборе приоритета.

Москва, конечно, важна с политической точки зрения, но с военной точки зрения Сталинград – это супервоенная цель. Именно владение Сталинградом в значительной степени определяло победителя в этой войне. И Гитлер это понимал, может быть более отчётливо, чем кто бы то ни было. Важность Сталинграда, конечно, понимал и Сталин, который этот город отстаивал в Гражданской войне. Поэтому не также тяжелейшая ситуация под Москвой, а положение в Сталинграде родило приказ «Ни шагу назад». Поэтому и Гитлер никак не соглашался на отвод своих войск из-под Сталинграда, отвергая все доводы военных.

Генералы не понимали, на какие «данные» опирается подчас Гитлер, отдавая те или иные приказы. За такой стиль мышления некоторые генералы полагали его просто умалишённым. А он и эти их чувства к себе был способен воспринимать. Но все отставки высшего военного руководства Вермахта всегда были следствием провалов на фронте. Он мог терпеть любого, кто добивается побед, и всегда тянул его наверх. Так безбоязненно действовать может лишь абсолютный диктатор, окружённый элитой, готовой ради него на всё. И такая элита у Гитлера была. Он её сам себе создал. Но она слабо чувствовала, понимала кумулятивные причины.

Не лучше ли лишить советскую армию бензина, нефти, которая шла на фронт с юга через Волгу? Нет горючего для одного советского танка, другого, третьего… тысячного… Нет горючего для одного самолёта, второго… тысячного… И вот иной исход войны. За такое мышление некоторые фашистские генералы признавали Гитлера умалишённым. У генералов иная логика, чем кумулятивная, чем та, которая учитывает при принятии решений действие мягкой силы. Жертвами гитлеровской «логики» стали многие командиры вермахта: Браухич, Рунштедт, Лист, Бок, Гепнер, Лееб, Гудериан и другие. Фельдмаршала фон Рунштедта Гитлер отправлял в отставку трижды. Генерал-лейтенант Кох за оставление без приказа г. Ровно весной 1944 г. сначала был приговорён к смертной казни, однако затем она была заменена разжалованием в майоры.

Лица, которые чувствуют мягкую силу, обладают интуитивным интеллектом, порой лишены способности проводить расчёты и подчиняться формальной логике. Все стратегические расчёты для Гитлера делали угодные для него генералы, которые не имели внутренних сил сопротивляться его решениям.

Поэтому конфликты, противоречия Гитлера и его генералов имеют под собой социальные причины (ефрейтор командует элитой Вермахта, ефрейтор лезет в сливки общества…), профессиональные причины (да не было у Гитлера достаточных военных знаний), но это и психологические причины. Он имел иные черты личности, иные черты характера, иной механизм принятия решений, построенный на чувствовании людей, на восприятии мягкой силы. В одних случаях это давало ему явные преимущества над лицами с формально-логическим мышлением, а в других – делало его умалишённым в рамках их логики.

Военное дело специфично. Специфичны люди, которые связали свою судьбу, свою профессию с войной. В высшее руководство войсками пробиваются не только самые умные, самые храбрые, самые смелые, но и те, кто славу, почести, воинские звания ставит выше самой жизни.

Но это уже своего рода фанатизм, как заточенный на конкретную цель выход накопленной эмоциями энергии. Именно мягкие силы так своеобразно двигают человеком. Такие люди способны принять решение, отличающееся от того, которое вытекает из рациональной оценки обстановки, и добиться успеха, если в подчинении у них такие же «фанатики». Таких, преданных одной идее солдат, и «выковывал» Гитлер, его реальная политика в отношении своего населения. И это не только подавление инакомыслия. Это и дальние цели, которые он обозначил: крестьянам – восточные земли во владение и славянских рабов, СС-овцам – статус новой аристократии и т. п. Именно эти генералы были «понятны» Гитлеру, именно их он и старался расставить во все ключевые позиции. А с другими, которых всё равно было большинство, он не находил общего языка. Наряду с этим отсутствие общего языка было вызвано и различиями в мышлении лиц, которые чувствуют, пронимают влияние мягкой силы, кумулятивных причин и тех, кто мыслит в рамках формальной логики, находится в плену факторных причин.

А раз так, то их мышление, выводы подчиняются иной логике. Их личностная сущность, их логика делает их военачальниками, полководцами, предопределяет их подвиги и доблести. Рисковать жизнью может не каждый. Но в этом заключена и такая особенность данных людей, которая уже не допускает логики, построенной на медленном, кумулятивном изменении ситуации. Кто не допускает влияние на процесс битвы сил, находящихся за рамками видимых на поле боя личностей. После битвы проигравших и выигравших военные специалисты обычно быстро находят среди сражавшихся. И лишь позднее начинают сравнивать уровень вооружения, снабжения, боевой подготовки войск. Да и то, чаще – историки. А в момент битвы не очень-то понятно что стало причиной победы. Но люди в рамках своего миропонимания, своей логики находят их. Реально кроме факторных причин, кроме решений, действий командиров, военачальников, кроме соотношения сил и средств действуют мягкие силы. Но здесь так же чаще непонятно, что и как повлияло на исход битвы. Это ли влияние женщин, которые сзади войск были готовы принимать раненых и ухаживать за ними, обслуживать войска, морально укреплять их дух? Это ли влияние крестьян, которые во время и в нужном количестве подвозили припасы? Это ли влияние солнечного излучения? И хотя оно светит над двумя сражающимися армиями, но одной может помочь, а другой усугубить положение. Механизм этого связан с тем, что моральный дух не есть нечто застывшее. У одной армии он растёт, у другой падает. У одной армии солдаты начинают все больше и больше верить командирам. У другой идёт обратный процесс. А мы знаем, что при повышении солнечного излучения растёт эмоциональность войск. У одной армии может наступить быстрый прилив сил, а у другой – резкое падение морального духа. Все как при выборах. Но при выборах это отслеживается в проценте голосов, поданных за правящую и оппозиционную партию. А при сражении это выливается в росте или падении морального духа войск. Как его измерить? Этот процесс просто чувствуется теми, кто на это способен. Мягкая сила многолика, многоаспектна, имеет разные источники своего происхождения. Все эти источники знать и логически просчитывать их влияние просто невозможно. В то же время человеческий мозг, как антенна, улавливает эти влияния. Можно просто снимать показания с этой суперсложной и суперточной «антенны». Гитлер вышел из среды своего народа, обладал свойственными ему психологическими особенностями. Он хорошо чувствовал людей, частью которых являлся. Он сам был такой «антенной». Но вот за рамками психотипа типичного немца – терялся. Не знал он как вести себя с дипломатами, с представителями знатных родов. Дальние цели для такой категории населения заключались в сохранении того, что они уже имели, что в условиях появления новой элиты ставилось под вопрос. Ничего путного старой аристократии Гитлер предложить не мог. Поэтому минимум, что такие люди испытывали к Гитлеру, – это постоянная тревога и настороженность.