Другой Олимп. И не только (СИ)

За давностью времён человечество утратило память об этой болезненной операции, но с тех пор подсознательно мы ищем свою отсечённую половинку. Проблема в том, что неизвестно, какой она была ‒ с пенисом или с вульвой? Трудно сказать определённо, пока не попробуешь и то, и другое. Но всё же мужчин, представляющих собой половинку прежнего мужчины, влечёт к мужчинам, они любят мужчин из пристрастия к собственному подобию и странно требовать от них другого и называть их бесстыдными. У них нет природной склонности к деторождению и браку. Если бы их не принуждал обычай, они вполне обошлись бы без жён, сожительствуя друг с другом. Такие люди от природы самые мужественные, а в зрелые годы "только такие мужчины обращаются к государственной деятельности".

Женщины, представляющие собой половинку прежней женщины, совсем не расположены к противоположному полу. И они стремятся к собственному подобию. Что в этом странного? А прежние двуполые существа охочи друг до друга. В большинстве случаев это мужчины-блудодеи и женщины-распутницы. Но не будем никого осуждать, ведь не только ради удовлетворения похоти столь ревностно стремятся бывшие половинки быть вместе. "Ясно, что душа каждого хочет чего-то другого, чего именно, она не может сказать и лишь догадывается о своих желаниях, лишь туманно намекает на них". Любовь ‒ жажда целостности и стремление к ней, а дорогу нам указывает Эрот. Причём тут пол? Тот, кто перечит божественному зову, враждебен богам. Но и послушание Эроту не означает, что вас ждёт непременно успех. Встретить тех, кого мы любим, свою вторую половинку, мало кому удаётся. И, что интересно, чем интенсивнее идёт поиск, тем, как правило, дальше от цели.

Гера не читала Платона, а то бы ужаснулась при мысли о существе с двумя пенисами! И с одним то бед не оберёшься! Впрочем, все хороши ‒ что мужики, что девки! За примерами далеко и ходить не надо. Гетера Галантида прославилась шокирующей изощрённостью на любовном ложе, переходящей уже всякие границы. Это слава её до добра не довела. Богиня колдовства и смерти Геката превратила гетеру в зверька ласку, принуждённую теперь зачинать плод через ухо, вынашивать в голове, а рожать ‒ изрыгая из пасти.

Древность проституции неоспорима так же, как и её неискоренимость. Во времена олимпийских богов, продажные женщины делились на несколько сословий. Низшее ‒ рабыни. Они трудились в публичных домах, стоили недорого, но и не даром: пару дней солдатского заработка. Все бордели открывались во второй половине дня, чтобы молодёжь успевала позаниматься в гимнасиях. Свободные женщины в зависимости от тактико-технических данных и таланта промышляли по-разному. Самые вульгарные и непритязательные работали на улице. Оплата по договорённости, но в разумных, общедоступных пределах. Артистки и музыкантши ‒ это девочки по вызову. Их приглашали на пиры в богатые дома, они выступали в тавернах и просто на импровизированных сценических площадках, провоцируя своей чувственностью мужчин. Искусные флейтистки доводили слушателей до исступления музыкой и сладострастными танцами. Они доставались тому, кто больше платил. Очень хорошо зарабатывали! Но высший свет проституции ‒ это гетеры. Они сочетали в себе красоту, талант, образованность и доступность лишь для тех, кому по карману изысканность, сексуальная утончённость и аристократическая распущенность.

Не удивительно, что гетеры были самыми ярыми врагами однополой любви. Вопросы нравственности их не волновали. Прекрасные юноши мешали порочным женщинам достигать высот общественного положения, на которые они претендовали. Лишь некоторые из них, благодаря природной одарённости красотой, талантом и умом удовлетворяли свои невероятные политические амбиции, удовлетворяя сильных мира сего.

Аспасия, прибыла в Афины из Милета, что в Малой Азии. В её обществе проводил досуг Сократ, она даже умудрилась не вызывать своим присутствием раздражение Платона, не склонного любезничать с женщинами. Аспасия быстро вошла в круг высокопоставленных гетер и стала любовницей законодателя Перикла. Из-за неё он без сожаления развёлся с женой. Но не это ставилось ему в вину. Аристофан обвинял сожительницу политика в том, что это именно она начала войны со Спартой и с Самосом.

В силу свободной сексуальной ориентации общества процветала и мужская проституция. В отличие от женщин, свободнорождённым мальчикам запрещалось торговать своим телом, а взрослым вовлекать их в это занятие. Забота о подрастающем поколении? Да, но вовсе не в том смысле, как может быть понято сейчас. И уж тем более не в смысле советского присловья: "если парень педераст, он и родину продаст". Проблема продажности рассматривалась в контексте гражданского общества, а не сексуального воспитания. Будущий мужчина ‒ государственный муж и ему не пристало продаваться, чего бы это ни касалось.

Отец-законодатель афинской демократии Солон, при котором появились законы регулирующие платную любовь, до того бесконтрольную, резко осуждал мужскую проституцию, но не "небесную любовь" вообще. Сведение высокого чувства до низменного потребления ‒ в этом состав преступления, от которого лишь шаг до измены родине. "Следует опасаться, что тот, кто торгует собственным телом за деньги, легко отречётся и от общих интересов государства". Уличённому в недостойном заработке запрещалось занимать государственные должности, быть жрецом, выступать защитником перед народом. Он не мог быть избранным в какой-либо орган власти голосованием или по жребию, присутствовать при официальных жертвоприношениях, носить венок во время общих процессий и даже "переступать освящённых границ внутрь народного собрания". Если же нечестивец все же появился перед очами народа, занятого отправлением общественных нужд, что собственно и считалось развратом, то его надлежало казнить. Но тот же Солон прекрасно понимал и не скрывал, что законы ‒ для слабых. Необязательность их исполнения, избирательность применения ‒ скорее правило, чем исключение. Уже в те времена собирательный образ Народа ‒ дряхлый маразматический старик, вокруг которого вьются властолюбцы, интриганы, проходимцы, авантюристы и развратники, а называют все это безобразие и непотребство демократией.

Некоторые приводят законы Солона, как пример неприятия афинянами "небесной любви". Но в них нет даже намёка на осуждение, или преследование однополых отношений. Да и быть не могло. Вряд ли соблюдались и "политические" ограничения. Государственный деятель, блестящий оратор Эсхин, вынужден был напоминать афинянам, о крепко подзабытых к его времени законах Солона.

Публичные дома не пустовали. Нравственные граждане считали поход в бордель бесстыдством, но, чтобы вполне удовлетворить общественную мораль, достаточно было прикрыть голову плащом. Для особо стыдливых, дабы они более решительно переступали порог злачного места, поблизости прогуливались мальчики, которых можно было не только лицезреть, но и ощупать ‒ товар лицом! Не думаю, что клиентов интересовала родословная, а мальчики вряд ли опасались далёкой перспективы поражения в гражданских правах. Если съём происходил в общеизвестных местах "для прогулок", то доказать продажный умысел было невозможно ‒ по любви! Например, в Афинах таким местом был уединённый холм недалеко от Ареопага.

Город хорош тем, что много разных мест, где можно познакомиться - площади, бани, лавочки брадобреев и торговцев, мастерские... Не редко торговые точки находились вблизи гимнасий и предоставляли комнаты для однополых свиданий. В закрытых мужских клубах устраивались разгульные оргии, так сказать, корпоративные вечеринки с покупными мальчиками. Не покладая рук трудились сводники, по-современному ‒ сутенёры. Государство облагало их налогом, как и содержателей публичных домов.