Атомная бомба

В «Справке» подробно описана ситуация на каждом месторождении. К примеру, у одной из геологических партий, работающих на Табошаре, вместо 53 рабочих есть только 17, из 60 необходимых лопат только… пять!

Как и положено было в таких случаях, авторы «Справки» предлагают вполне принять конкретные меры. Они в полной мере соответствуют тому времени и обращены к тому человеку, который привык «исправлять положение» быстро и четко. Итак, вывод таков:

«Ввиду того, что Академия наук и Наркомцветмет в течение 2 лет не смогли вывести из кустарного состояния работы по добыче и переработке урана и научно-исследовательские работы по изучению и использованию урана, просим принять предлагаемый нами проект постановления ГОКО, предусматривающий:

а) передачу научно-исследовательских работ по урану, добычу и переработку основных урановых месторождений в ведение НКВД СССР;

б) выделение НКВД СССР необходимого оборудования и материалов для развертывания работ по урану».

Что характерно: речь в документе о людях – специалистах, ученых, шахтерах, рабочих – не шла. Ясно, что эту проблему сотрудники НКВД решат намного быстрее, чем обеспечение урановых шахт машинами и механизмами.

«Красная книга» Семенова

«Атомный проект» для Садовского начался сразу после войны. Он надеялся вернуться в Ленинград, где до эвакуации работал институт «НН» (академика Н.Н. Семенова). И, казалось бы, ничто не предвещало крутого поворота в судьбе.

Атомные взрывы в Хиросиме и Нагасаки, конечно же, вызвали у всех определенный интерес, но информации безумно мало, да и научные интересы Михаила Александровича были в стороне от ядерной физики. Атомными бомбами занимались Харитон и Зельдович, об этом шеф упоминал вскользь, а сами ученые не проронили ни слова – секретность… Впрочем, Садовский на свой страх и риск провел расчеты мощностей бомб, упавших в Японии. У него получилась цифра – от 10 до 15 килотонн. Понятно, что говорить о большой точности в расчетах не приходилось – ведь он использовал данные по обычной взрывчатке, ну а тут случай особый. Но свои расчеты он все-таки передал одному из начальников Метростроя – там взрывы использовались интенсивно. Тот начальник был по фамилии Ленин, оттого Садовский и запомнил его.

А в начале 50-х годов случился с его расчетами конфуз. Записку в Метрострое нашли и передали сразу же «по инстанции». Она попала в ведомство Берии. Разразился страшный скандал: утечка сверхсекретных данных! Но к тому времени Садовский уже был известен хорошо – и данный случай ограничился лишь шутками в их узком кругу. Тем не менее, старая записка Садовского была немедленно засекречена.

Н.Н. Семенов отправился из Казани в Москву, чтобы определить судьбу своего института. Втайне «НН» надеялся возглавить «Атомный проект» – уже несколько писем направил он Сталину, но ответа не получил. Ему было невдомек, что несколько лет назад выбор пал на Курчатова, что его сотрудники – Харитон и Зельдович – знакомятся с материалами, приходящими от разведки, что ему не суждено быть первым… Однако поездка академика Семенова в Москву дала неожиданный результат. Ему сообщили, что теперь Институт химической физики займет здание Музея народов на Воробьевых горах и что ему предстоит выполнять «важнейшее правительственное задание».

Из воспоминаний М.А. Садовского: «Наши знания о ядерном взрыве и его свойствах были в тот период более чем ограничены и сводились к случайным данным о разрушительных и поражающих эффектах, наблюдавшихся в Хиросиме и Нагасаки. Из них мы могли уверенно сделать только один не слишком утешительный вывод о том, что никаких готовых средств для решения поставленной задачи ни в ИХФ, ни во всей стране не существует, что все должно быть создано заново.

Для того, чтобы начать проектирование и изготовление необходимых приборов и установок, надо было располагать сведениями об и интенсивностях и временах действия поражающих факторов ядерного взрыва. Между тем, никаких источников сведений, кроме случайных и ненадежных газетных сообщений о взрывах в Хиросиме и Нагасаки, у нас не было. Поэтому приходилось использовать данные, полученные при наблюдениях действия взрывов обычных ВВ, имитировать мощные световые потоки с помощью прожекторов и тому подобных суррогатов…»

Н.Н. сразу же начал проводить семинары – «Семеновские обсуждения». На них собирались ведущие сотрудники института, привлеченные к «Атомному проекту», и начиналась «мозговая атака». Тщательно анализировалась вся информация, которая собиралась между «обсуждениями», и каждый считал своим долгом сообщать на них что-то новое. Результаты таких встреч заносились в специальную «Красную книгу». На их основе создавались проектные задания на разработку аппаратуры и приборов.

Вскоре в Институте появилась опытно-конструкторское бюро с производством, и это во многом определило конечный успех.

И еще. Академик Семенов добился, чтобы Садовский был назначен научным руководителем ядерного полигона.

Из воспоминаний М.А. Садовского: «Мне трудно восстановить в памяти этого поистине «безумного» периода работы. И «НН», и я жили, в основном, только нашей работой. Естественно, что по ходу дела приходилось решительно менять планы, людей, направления исследований. Все это возможно было потому, что руководство Первого Главного Управления верило и во всем помогало нам. Сейчас, вспоминая начальный период нашей деятельности, я не без удивления, но с огромным удовлетворением отмечаю, что уже через четыре – пять месяцев мы начали приемку готовой аппаратуры от промышленности, при этом у нас уже имелись и кадры специалистов, готовых работать с этой аппаратурой в полевых условиях. Невозможно переоценить роль Н.Н. Семенова в этот период работы».

«Почему так много туалетов?»

Такой вопрос задала Елена Николаевна Гоголева. Вместе со своим знаменитым мужем – писателем Алексеем толстым – актриса приехала в гости к академику Семенову. Тот показывал своим друзьям площадку, на которой должен появиться его институт.

«НН» указал на небольшое здание:

– А здесь у нас уборная для работающих в главном здании…

– Николай Николаевич, почему вы все время показываете нам, где находятся разные удобства? – поинтересовалась Гоголева.

Академику пришлось пояснить, почему он об этом говорит.

Здание перестраивалось столь стремительно, что никто не думал о проекте. Помещений для лабораторий не хватало, а потому в каждом закоулке старались установить оборудование.

Однажды в кабинет к «НН» ворвались разгневанные сотрудницы. Оказывается, женский туалет был захвачен одной из лабораторий. Тут уж в полной мере Семенову дамы высказали своему шефу все: дело в том, что незадолго до этого случая он произнес фразу: «Чем хуже ученый обеспечен в домашних условиях, тем успешнее идет его научная работа!» Сотрудницы посчитали, что ликвидация дамского туалета – это «козни» директора.

Кстати, мужская половина института тут же разработала рационализаторское предложение, как использовать уборные в качестве временных лабораторий. На стене был вывешен плакат, на котором демонстрировался унитаз, в мгновение ока превращающийся в лабораторный стол – для этого на него надвигался специальный кожух!

«Туалетная история» случилась незадолго до приезда толстого и Гоголевой, и «НН» не мог не рассказать своим друзьям ее…

Зачем строить рыцарские замки?

Успех «Атомного проекта» – это не только талант физиков, работа разведки, самоотверженность многих тысяч людей, но и, прежде всего поиск нестандартных решений. А когда таковые появлялись, то решения принимались мгновенно. Особенно в тех случаях, когда к тому или иному руководителю существовало полное доверие.

Михаил Александрович Садовский принадлежал именно к таким людям.

После своего назначения Научным руководителем ядерного полигона он развернул масштабное строительство. Его распоряжения выполнялись быстро и четко – ведь создание полигона было поручено Министерству обороны. А с ним у Садовского существовали давние и прочные связи, которые сыграли решающую роль.