Другой Олимп. И не только (СИ)

Скандальная на Олимпе смерть Орфея представлялась Афродите символической карой: поделом его разорвали на куски оскорблённые менады за пренебрежение женским полом! Но легко было злорадствовать, когда речь шла об Орфее, тогда, как показать своё раздражение Зевсу, по поводу его царственных увлечений, она не смела. Разве что, могла посудачить с Герой, купаясь в волшебном ручье, вода которого восстанавливает девственность. Жена Зевса была уязвлена и оскорблена очередной, но не рядовой выходкой своего венценосного супруга.

Зевс влюбился в сына основателя легендарной Трои, юношу Ганимеда "прекраснейшего из смертных" (из Гомера), и сделал его виночерпием на Олимпе. Это неслыханно! Зевс не стал даже прибегать к уловкам, характерным для него в отношениях с женщинами, а, превратившись в орла, просто похитил юношу. Как и во многих других деликатных ситуациях, вести переговоры с отцом Ганимеда досталось Гермесу. Он, от имени Зевса, подарил Трою золотую лозу, выкованную Гефестом и двух прекрасных коней. Так же он заверил горюющего родителя, что отныне его сын бессмертный и останется вечно юным. Ни до этого, ни после, ни одна из любовниц Зевса не удостоилась подобной награды и чести.

Здесь нужно сказать, что истинно любовные похищения всегда были мнимыми: близкие друзья похищаемого и похитителя не только знали, но и готовились к предстоящему ритуалу. Насилие в таких отношениях сурово каралось богами и законом, как тяжкое преступление. Даже Зевс не позволил бы себе поступить против воли мальчика и его отца. А дары ‒ знак уважения и благодарности, а не попытка откупиться.

Для примера, по традиции в Коринфе инициация мальчика начиналась с его похищения взрослым мужчиной. Старший любовник вводил подростка в мужской союз и обучал воинскому мастерству. Когда срок обучения заканчивался, молодой воин получал от старшего ритуальные подарки: воинское снаряжение, кубок (как образ духовного свершения) и быка (жертвоприношение Зевсу). Теперь молодой человек мог либо продолжить свои отношения с мужчиной, либо отвергнуть его. Если юношу всё устраивало, то он переходил в новую возрастную категорию, получая статус соратника, союзника. После чего, как правило, любовники жили вместе, разумеется, ни в малейшей степени не скрываясь. Отношения между эрастом и эроменом считались священными и почётными.

Слово "мальчик" в историях, которые я рассказываю, не означает "ребёнок", хотя на взгляд современного человека оно относится к детству. Не хочется открывать дискуссию о возрасте половозрелости. Это вопрос обычая, а не медицинская проблема. По обычаям того времени детство ‒ возраст до 11-12 лет, но возраст неприкасаемости мог быть ниже, например, в Риме ‒ до 7 лет, после чего уже допускались эротические игры.

Император Тиберий, которого сменил более известный широкой публике Калигула, называл детей самого нежного возраста рыбёшками. Он приучал их резвиться у него между ног и возбуждать его языком. "Этот род наслаждения всего более соответствовал его возрасту и наклонностям" (из Светония). .......Так же Тиберию нравилось, когда младенцы, не отлучённые от груди, сосут его член до освобождения от семени. Омерзительный старик! Известна история о храмовом служке и его брате флейтисте. "Говорят, даже при жертвоприношении он однажды так распалился на прелесть мальчика, нёсшего кадильницу, что не мог устоять, и после обряда чуть ли не тут же отвёл его в сторону и растлил, а заодно и брата его, флейтиста; но, когда они после этого стали попрекать друг друга бесчестием, он велел перебить им голени" (из Светония). При этом Тиберий слыл эстетом: коллекционировал эротические произведения искусства - картины, скульптуры, за своим ложем он держал изображение Юноны (богини юности), удовлетворявшей ртом Юпитера (отца Юноны).

Греки, как правило, любили половозрелых мальчиков. Растление детей категорически отвергалось обществом, во всяком случае, на официальном уровне. А в действительности ‒ это уж как получится! Поэт Стратон без лукавства говорит о том, что наслаждался с двенадцатилетним мальчонкой, а в тринадцать он стал ему ещё вожделенней, но самый привлекательный возраст ‒ пятнадцать лет. Шестнадцать ‒ возраст для богов, а семнадцатилетний юноша ‒ "создан для Зевса". Кто-то предпочитал молодых людей постарше. Это дело вкуса.

Граница, по которой определялся эстетический и качественный порог ‒ "общая волосатость", скажем так. "Что приключилось с тобой? Был ты гладок и мил, а стал волосатым. Вот чудо!" ‒ это ночной кошмар поэта. Борода, усы, заросли на ногах, груди и заднем месте ‒ это очевидный знак, что пора сменить пассивную роль на активную, или побриться, чтобы подольше сойти за мальчика. О таких говорили, что они "перестают быть мужчинами: двусмысленная загадка двойственной природы, они не остались тем, кем родились, и не приобрели качеств того пола, в который перешли". Уловки по-всякому не могут соперничать с естественностью. Поэтому предпочитают юных. Отношения с двенадцатилетним мальчиком все же забава, игра, прелюдия к серьёзным отношениям. По мере взросления юноши возрастала ответственность ‒ "долг твой ‒ за него отвечать". Можно предположить, что Ганимеду 16 или 17 лет от роду. Выбрав его, Зевс, в меру своих неограниченных возможностей, взял на себе и неограниченную ответственность за судьбу юноши.

Обсуждая с Герой пикантную ситуацию, Афродита благоразумно умолчала о том, что она невольно причастна к случившемуся. Если подумать и разобраться, то следует начать издалека... Ведь это Гера уговорила Зевса и устроила брак своего уродливого сына кузнеца Гефеста с Афродитой. Недаром его два раза сбрасывали с Олимпа. Один раз, когда родился ‒ за уродливость; второй раз ‒ за глупость, о чём я в своё время расскажу.

Афродита и Гефест были худшей супружеской парой не только на Олимпе, но и во всей Вселенной. Богиня любви изменяла мужу с Аресом, наглым драчливым и непостоянным богом войны. Она родила от него троих детей ‒ Фобоса (Страх), Деймоса (Ужас) и Гармонию, хотя формально отцом считался Гефест. Пожалуй, на Олимпе только одна Афродита любила Ареса. Это была неодолимая страсть. Наверняка, не обошлось без стрелы шкодливого Эрота! Все остальные считали Ареса подлым придурком, готовым перессорить весь мир ради своей потехи. Там, где глупец видит игру случая, мудрый находит закономерность. Война ‒ это время преобладания в государстве любви и гармонии, союз Афродиты и Ареса.

Гефесту об измене жены рассказал солнечный бог Гелиос, который однажды утром застал задержавшихся в постели любовников. Кузнецу хватило ума понять, что если он не предъявит улик, его жёнушка и Арес ото всего отопрутся. В те времена, только круглые идиоты признавались в измене. Даже когда любовников ловили с поличным на ложе преступления, они истово клялись, призывая в свидетели богов, что это совсем не то, о чём можно подумать.

Гефест решил сделать так, что бы никто не смог отвертеться, пусть даже Зевс, отношение которого к супружеской верности общеизвестно. Бог-кузнец выковал тончайшую как паутина сеть и закрепил её на ложе жены-изменщицы. Случай представился быстро: его спровоцировал сам Гефест, соврав, что уезжает на несколько дней. Афродита воспользовалась мнимой отлучкой мужа, чтобы провести время с Аресом. В пылу страсти любовники не сразу поняли, что запутались в сети расставленной обманутым мужем. Гефест призвал в свидетели всех богов и персонально Зевса.

"Дурак, всегда дурак! Выставил напоказ то, что все давно знали, а теперь ещё и увидели!" ‒ думал громовержец, глядя на конфузную сцену. Гефест требовал вернуть ему богатые свадебные дары, которые он преподнёс Зевсу за его названную дочь.