Рейволюция. Роман в стиле техно
Рейволюция. Роман в стиле техно читать книгу онлайн
Номинант «Нацбеста» и ветеран клубного движения Илья Стогоff рассказывает вам о самых культовых героях, явлениях и событиях российской рейв-культуры, родившейся в самом сердце Петербурга. Виктор Цой, Сергей Курехин, Борис Гребенщиков, Джоанна Стингрей, Владик Монро, DJ Грув, клубы «Тоннель», «Money-Honey», «Грибоедов», кафе «Сайгон», журнал «Птюч», сквоты на Фонтанке и Обводах – воспоминаниями об этом с вами поделятся промоутеры и диджеи, стоявшие у колыбели российских клубов и российского рейва.
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
Публика воспринимала митьков, как безобидных толстых медвежат. На самом деле они были плоть от плоти петербургского андеграунда. Рядом с этим миром подводный ад показался бы Диснейлендом.
Поэт Владимир Швейгольц часто беседовал с подружкой о загробном блаженстве. Подружке наконец захотелось испытать это блаженство на себе. Она попросила поэта убить ее. Тот не смог отказать возлюбленной.
Объяснив в чем дело, Швейгольц выпросил у кого-то из знакомых ключи от пустующей дачи. Парочка уединилась, и Владимир перепилил улыбающейся подруге горло. Попала ли она в рай – неизвестно. Известно, что Швейгольц надолго попал в тюрьму.
Из людей, которые начинали в Ленинграде андеграундное движение, до сорока лет дожили единицы. Кладбища не вмещали тех, кто решил сделать карьеру художника в моем городе.
Наутро, после предыдущего вечера, руки дрожали так, что о занятиях живописью речь уже не шла. Поэтому питие водки начиналось с утренней зарей. Начиналось с утренней зарей и продолжалось до зари вечерней. И уж к этому-то времени все начиналось по-настоящему!
К следующему утру выяснялось, что ночью кто-то убит током… Кто-то повесился… Кто-то обнаружен на дороге, расплющенный грузовиком… Кто-то, как подлинный рок-н-рольщик, захлебнулся в рвоте… Чье-то сердце, не выдержав, взорвалось… Вздохнув, выжившее брались за то же самое.
Пить в грязных мастерских было скучно, а дома – в коммунальных квартирах – неудобно. Поэтому художники очень любили пить, сидя на мокрых петербургских крышах.
Затащить на крышу ящик портвейна, выпить его весь, ощутить, что теперь ты не в состоянии даже подняться на ноги… и именно в этом состоянии пойти гулять по скользким наклонным поверхностям.
Суицид всегда был петербургским национальным видом спорта. Девушки, феи художников, резали себе горла, травились газом, а у кого фантазии не хватало, банально бросались с колоннады Исаакиевского собора. Самим-то живописцам фантазии хватало на многое.
Одним из близких приятелей Тимура Новикова был художник Валерий Черкасов. Вместе с мамой Валерий жил в крошечной однокомнатной квартире. Мама занимала комнату, а Валерий поселился в пятиметровой кухне.
Он создавал очень маленькие художественные композиции. Шедевры усеивали на его кухне весь пол. Чтобы на них не наступать, Черкасов передвигался по дому, привязывая к ногам две табуретки.
Решив покончить с собой, этот художник выбрал не затасканный способ. Он всем телом обрушился на пол, установив на определенной отметке скальпели, которые должны были вонзиться ему в глазницы.
Покончить с собой не удалось. Пробив веко, один из скальпелей застрял в изнаночной стороне черепа. Изуродованный художник окончательно сошел с ума.
А вот Тимур Новиков и его приятели поразили современников оригинальностью. Сдохнуть под забором назло врагу – не казалось им привлекательным.
«Новые художники» были циничны. «Новые» стремились к успеху. «Новые» не скрывали того, что стремятся ко вполне официальному успеху, и это шокировало окружающих.
Подпольный художник того времени – это типчик лет сорока. Бородатый. Одетый в растянутый коричневый свитер.
Тимур был высок, подстрижен под панка, тщательно побрит, носил дорогие джинсы и клетчатые рубашки. Его портрет следовало рисовать резкими линиями: высокий прямой лоб… орлиный татарский нос… длинный, выступающий вперед подбородок…
Путь подпольного художника лежал через тюрьмы, психушки и заблеванные кухни коммунальных квартир. Эти люди собирались в чумазых помещениях и убивали себя алкоголем.
«Новые художники» устраивали показы мод, театральные представления и танцульки с красивыми девушками. Там тоже выпивалось несчетное количество алкоголя. Но выпивалось просто так. Для удовольствия. Не ради борьбы с режимом. Это было очень странно.
«Новых художников» было всего несколько человек: сам Тимур Новиков и несколько ближайших приятелей. Они считали себя художниками, а окружающие считали их юными негодяями. Новиков хотя бы что-то рисовал, подтверждал статус художника. А Гурьянов с Африкой считали лучшими произведениями прекрасных себя.
Они были не просто денди. Они были монахами особого дзен-дендистского ордена. Вместо того чтобы носить бороду и малевать полотна, Густав и Африка спали до обеда, а потом часами бродили по комиссионным магазинам в поисках модных рубашек и экстравагантной обуви.
В 1986 году Новиков устроил у себя в галерее АССА выставку произведений Энди Уорхола. Не каждый советский искусствовед знал тогда, кто такой Энди Уорхол. А вот Новиков переписывался с нью-йоркским коллегой, и тот даже прислал ему в подарок несколько своих работ: плакаты с лицом Мэрилин Монро… банки томатного супа «Кемпбелл»…
Новиков выставил все это у себя в АССЕ, и это стало первой выставкой Энди Уорхола в СССР. Новикову было тесно в этом мире. Новикову хотелось померяться силами не с бородачом из соседнего подъезда, а со звездами Нью-Йорка и Амстердама.
Еще Уорхол прислал Новикову свою книгу «Философия успеха Энди Уорхола». Этот подарок был лишним. Новиков мог сам кого угодно обучить философии успеха. Он не хотел быть художником № 1. Новиков хотел быть просто № 1.
Что ему были все эти выставки? В середине 1980-х если власти хотели прикрыть художественную выставку, то посылали всего одного офицера КГБ. Он приходил и закрывал. Но здесь же, рядом, в тех же Домах культуры творилось что-то совершенно новое. На усмирение рок-н-рольных концертов власть отряжала каждый раз по полку милиции, и у каждого милиционера в кармане лежал кустарный свинцовый кастет, но барабаны русского рок-н-ролла все равно выбивали свой ритм и справиться с этим было невозможно.
«Новые художники» были художниками. Но вели себя – как рок-н-рольные звезды. Они и были рок-н-рольными звездами. Одноклассник Новикова Олег Котельников играл на гитаре в первой панкгруппе страны… Африка проводил больше времени на концертах Гребенщикова, чем в мастерской… Густав лупил по своим барабанам…
Музыкой занимались почти все «Новые художники». Кроме, пожалуй, Ивана Сотникова. Но об Иване Сотникове разговор впереди.
А тогда, в середине 1980-х плиты земной коры пришли в движение. Скоро должна была брызнуть магма. Первыми поняли, что происходит, Новиков и его приятели. Они первыми попробовали оседлать цунами русского рока.
4. Кафе «Сайгон» (1987–1989)
Целых двадцать пять лет кафе «Сайгон» было центром петербургской культуры. А вот когда именно закрылся «Сайгон» – никто не помнит. Четверть столетия. Довольно длинная жизнь. Открылся он осенью 1964 года, но когда же он закрылся?
Прежде «Сайгона» модная публика собиралась тремя кварталами выше по Невскому, в кафетерии на Малой Садовой. Туда ходили первые ленинградские стиляги. Там можно было встретить подпольно рукоположенного православного священника. Или энтузиастов, которые, сидя в центре Петербурга, готовили государственный переворот в Испании.
В «Сайгоне» публика была совсем другой. Место открыли спекулянты книгами и антиквариатом. Вслед за продавцами книжек подтянулись любители книжки читать… а потом и любители писать.
Почему кафетерий на углу Невского и Владимирского проспектов получил такое имя – неизвестно. Репутацию «Сайгону» сделали похмельные поэты 1960-х, любившие хлопнуть здесь «двойного черного без сахара» по 14 копеек.
Считалось, что в «Сайгоне» варят лучший в городе кофе. Как-то из тюрьмы в Ленобласти несколько зеков сбежали только бы попить знаменитого «сайгонского» кофе. В кафе их и взяли.
Однако посетители пили никакой не кофе, а принесенный с собой портвейн. Или коньяк. Коньяк продавался здесь же, и для картежного каталы с Лиговки напоить коньяком «сайгонского» поэта было делом чести, а поэты в знак благодарности на всю улицу читали стихи.
Сюда хаживали Иосиф Бродский и Сергей Довлатов. Здесь собирались все: поэты-алкоголики и просто поэты, первые подпольные валютные миллионеры, драгдилеры, менты в штатском, рок-звезды, толпы художников, гомосексуалисты-проституты и, разумеется, огромное количество сумасшедших.