Победа вопреки Сталину. Фронтовик против сталинистов

В ответ Черчилль попросил изучить варианты обороны Великобритании от натиска советских сил с моря. В штабе предположили, что Москва подвергнет Британию интенсивному ракетному обстрелу, для защиты от которого потребуется 230 эскадрилий истребителей и еще 300 бомбардировщиков.

«Еще через несколько дней досье операции «Невообразимое» было закрыто: президент Трумэн прислал телеграмму, где четко разъяснил, что американцы ни при каких условиях не попытаются изгнать русских силой из Польши и даже не станут угрожать такими действиями Москве», — пишет автор.

Черчилль ни на минуту не сомневался в злокозненности намерений СССР относительно Восточной Европы и всего мира, отмечает автор, поясняя, что в этом смысле британский премьер опередил свое время. В августе 1946 года Генеральный штаб армии США, опасаясь конфликта с СССР, начал составлять сценарий своих действий на этот случай, а в Лондоне сдули пыль с досье «Невообразимое».

«Попытка освободить Восточную Европу силой оружия никогда не расценивалась как политически приемлемая или практически осуществимая с военной точки зрения, но подготовка военных к конфликту с СССР стала одной из основных черт холодной войны», — заключает автор.

Черчилль поддерживал Монтгомери, тривиально призывавшего взять Берлин, но против воли американского президента и Эйзенхауэра англичане ничего не смогли сделать. 28 марта по собственной инициативе, и даже не проинформировав английских коллег, Эйзенхауэр уведомил Сталина в депеше, что он не намерен брать Берлин. Это вызвало возмущение в Лондоне, а в Москве — облегчение. В ответ Сталин писал, что он полностью разделяет мнение американского полководца, что Берлин уже потерял свое военно-стратегическое значение и что сам с его взятием спешить не станет.

Сталин спешил. 16 апреля маршал Жуков по приказу Сталина начал штурм Берлина, хотя, признаться, не был к нему подготовлен.

Теперь более подробно, как и что происходило в стане союзников. Свои послания генерал Эйзенхауэр отправлял Сталину, действуя в рамках предоставленных ему полномочий. Однако вскоре выяснилось, что Черчилль недоволен действиями Верховного Главнокомандующего союзных войск и резко выступил против такого рода действий. «Он не соглашался с моим планом, — пишет Эйзенхауэр, — и считал, что поскольку кампания теперь приближается к завершению, действия всех войск приобрели политическое значение… Он был сильно огорчен и обеспокоен тем, что в плане не предусматривалось в первую очередь бросить вперед Монтгомери со всеми силами, которые я мог выделить ему из состава американских войск и в решительной попытке захватить Берлин, опередив русских. И он направил телеграмму в Вашингтон с изложением своей точки зрения».

Почти восемь страниц мемуаров генерала Эйзенхауэра занимают воспоминания автора о жалобе Черчилля в Вашингтон (с. 448–457). В конечном итоге начальник американских штабов генерал Маршалл поддержал Верховного Главнокомандующего союзных войск в Европе.

Как Сталин прореагировал на полученный им «план Эйзенхауэра»?

В личной и совершенно секретной телеграмме Сталин сообщал Эйзенхауэру, что предложенный им «план рассечения немецких сил путем соединения советских войск с Вашими войсками вполне совпадает с планом Советского Главнокомандования». Сталин был согласен с генералом и в том, что местом соединения союзнических и советских войск должен быть район Эрфурт — Лейпциг—Дрезден, и полагал, что главный удар советских войск должен быть нанесен в этом направлении. «Берлин потерял свое прежнее стратегическое значение, — писал Сталин, — поэтому Советское Главнокомандование думает выделить в сторону Берлина второстепенные силы». Одобрив американский план образования второго дополнительного кольца путем соединения советских и союзнических войск в районе Вена—Линц—Регенсбург, глава советского правительства определял направление главного удара советских войск приблизительно на вторую половину мая».

Как же развивались реальные события вокруг взятия Берлина? Стремясь опередить союзников овладеть Берлином, Сталин решил ввести их в заблуждение об истинных намерениях Красной Армии и послал им, как это видно из приведенной телеграммы, ложную информацию о направлениях главного удара 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов и времени наступления советских войск. В ночь на 2 апреля 1945 года Сталин подписал вместе с Антоновым директиву о подготовке берлинской операции, хотя 2-й Белорусский фронт не успевал подготовиться к началу наступления, назначенного на 16 апреля.

Нет сомнения, что полученная телеграмма от Эйзенхауэра о намерениях западных союзных войск существенно повлияла на сталинское решение — повести наступление на Берлин. Характеризуя свершившийся факт, нельзя не согласиться с мнением Черчилля и о допущенной политической ошибке генерала Эйзенхауэра. Вопреки сроку, сообщенному Сталиным Эйзенхауэру, наступление советских войск на столицу Германии было организовано на месяц раньше. Осуществление грандиозной по своим масштабам Берлинской операции началось, как и планировала Ставка, 16 апреля 1945 года. К 19 апреля войска 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов завершили прорыв оборонительного рубежа германских войск по Одеру—Нейсе и приступили к окружению главных сил берлинской группировки вермахта. 25 апреля 1945 года советские войска вышли в район северо-западнее Потсдама и замкнули кольцо окружения всей группировки немецко-фашистских войск, находившейся в Берлине. В этот же день войска маршала Конева и войска 1-й американской армии, продвигавшейся из Лейпцига, как мы знаем, встретились близ г. Торгау на Эльбе.

И еще один момент, который нельзя обойти. Была ли необходимость в штурме советскими войсками берлинской обороны, окруженной двумя фронтами? Ввод войск в город, где каждую улицу, каждый дом приходилось солдатам брать с боем? Естественно, это самостоятельная тема, о которой Фалин умалчивает.

В конце марта союзники форсировали Рейн и заставили капитулировать немецкую армию в Руре.

Перед союзниками открылась прямая дорога на Берлин. 11 апреля 1945 года бронетанковая дивизия 9-й американской армии генерала Симпсона подошла к Эльбе у Магдебурга. На следующий день дивизия захватила плацдарм на другом берегу реки и навела переправу, и в ночь на 15 апреля 1945 года 2-я бронетанковая дивизия преодолела водную преграду в полном составе. От Берлина американцев отделяло 80 километров: два одинаковых перехода.

В тот же день командующий 12-й группой американских войск генерал Омар Брэдли приказал генералу Симпсону остановить свои войска.

— Какого черта? — изумился Симпсон. — Откуда этот бред?

— От Айка (Эйзенхауэра), — кратко ответил Брэдли.

Успехи союзников вызывали у Сталина все большую тревогу. Он не ожидал после взятия Рура столь стремительного их продвижения. И уже 1 апреля принял твердое решение — поспешить с входом в Берлин.

Сталин не только солгал Главнокомандующему союзных войск, но и своим полководцам, Коневу и Жукову, и их офицерам и солдатам. Вот что рассказывает И.С.Конев в своих мемуарах: [60]

«Первого апреля 1945 года в Москву в Ставку Верховного Главнокомандования были вызваны командующий 1-м Белорусским фронтом Маршал Советского Союза Г.К.Жуков и я. Сталин принял нас, как обычно, в Кремле… Присутствовали члены Государственного Комитета Обороны, начальник Генерального штаба А.И.Антонов и начальник Главного оперативного управления С.М.Штеменко.

Едва мы успели поздороваться, Сталин задал вопрос:

— Известно ли вам, как складывается обстановка?

Мы с Жуковым ответили, что по тем данным, которыми располагаем у себя на фронтах, обстановка нам известна. Сталин повернулся к Штеменко и сказал ему:

— Прочтите им телеграмму.

Вот что прочитал вслух Штеменко: «Англия — английское командование готовит операцию по захвату Берлина, ставя задачу захватить его раньше Советской Армии. Основная группировка создается под командованием фельдмаршала Монтгомери…» Телеграмма заканчивалась тем, что, по всем данным, план взятия Берлина раньше Советской Армии рассматривается в штабе союзников как вполне реальный и подготовка к его выполнению идет вовсю.