Козел на саксе

Даже не знаю, как назвать эту привязанность, но слово патриотизм, пожалуй, не подходит. В прежние времена, когда в нас с детства впихивали советский патриотизм, базировавшийся на идеологии, все равно всем становилось ясно, что что-то здесь не так. Несмотря на постоянное воздействие пропаганды и особенно таких замечательных песен, как «Эх, хорошо в стране советской жить!» мы, взрослея, понимали, что живем не в самой счастливой стране, что от нас пытаются скрывать то, как живут в других странах. Из-за этой лжи сознание раздваивалось. Ты оставался патриотом какой-то гипотетической России, одновременно испытывая неприязнь к советскому дутому патриотизму. Было противно, когда из всего, скажем из любого успеха советских спортсменов на международных соревнований делались политические выводы о преимуществе советской системы. Признаюсь, иногда даже хотелось, чтобы наши хоккеисты проиграли чехам, чтобы только не слышать этих неестественно истерических воплей патриота-комментатора — «Гооооо-л!». Сейчас, слава Богу, болеем только за своих, и пока без политической окраски. Кстати, в ответ на повсеместное утверждение «Советское — значит лучшее», наша интеллигенция откликнулась тогда замечательными шутками, типа: «Советские часы — самые быстрые в мире!» или «Советский паралич — самый прогрессирующий в мире!».

В новые же времена патриотизм частенько ассоциируется с национализмом, если не с великодержавным шовинизмом. К сожалению, и совершенно неожиданно для меня, некоторые известные деятели нашей культуры примкнули к национал патриотическим движениям разного типа, близким к большевизму. А некоторые из молодых представителей поп- и рок-культуры даже примкнули к профашистскому движению, появления которого в нашей стране, потерявшей двадцать миллионов граждан в борьбе с фашизмом, предвидеть было невозможно. Мне кажется, истинный патриот своей страны должен не столько гордиться ее великим историческим и культурным прошлым, сколько ясно представлять себе все слабые стороны своего народа и не замалчивать их, а искоренять, в первую очередь в себе, а уж затем — в соотечественниках. Сколько ни говори «сахар», во рту слаще не будет. Сколько ни кричи с пафосом — «Мы — великая нация!» народ честнее, трезвее и трудолюбивее не станет. Народ надо воспитывать и образовывать, приучать к культуре, причем десятилетиями, веками.

Русский патриотизм исторически неразрывно связан с православным христианством. Российский же патриотизм не может быть только православным, поскольку издавна Россия — страна многих народов и вер. И вот, когда русские националисты забывают об этом, то вся их активность лишь способствует развалу России, приводя, в конечном итоге, к кровопролитию. Что касается веры, то расщепление христианства на католицизм и православие, на многочисленные протестантские конфессии и секты тоже не способствовало ее укреплению, скорее наоборот. Я прошел довольно сложный путь в поисках веры и стал убежденным христианином. Я крестился, когда мне было уже за сорок. Крестился, как и все тогда, тайно, в церкви у Рижского вокзала, у молодого священника, про которого было известно, что он не подает списков на своих прихожан, совершавших обряды. Укрепиться в вере мне помогло приобщение к древним, дохристианским учениям. Оттуда я вынес убеждение в том, что Бог един, и что религиозная рознь — это тупик веры. Я нашел для себя ответы на некоторые противоречивые вопросы, связанные со смыслом жизни. Христианская церковная традиция — католическая или православная утверждает, что мы живем на Земле всего один раз, а уж потом — вечно — в раю или в аду. Такое понимание и должно было сдерживать верующих от греховных помыслов и поступков в течение веков, начиная с одного из Вселенских соборов, кажется Иерусалимского, на котором решено было эту концепцию считать основной, канонической. Согласно церковной вере, суммарная оценка деятельности любого человека за весь его жизненный период происходит после смерти, в Чистилище, где Высшие судьи решают, куда попадает его душа, в рай или в ад. И никакой возможности что-либо исправить уже нет, попытка была одна. Зато во время жизни каждый человек, совершивший грех, как бы имеет возможность от него избавиться, искупить вину. Покаяться, заказать молебен, поставить дорогую свечку. Вот обокрал кого-нибудь, потом покаялся, и вроде бы чист. А в католической средневековой традиции существовала даже такая вещь, как индульгенция, документ, продававшийся грешникам за деньги. Купил индульгенцию — и невиновен. Папа продавал их даже авансом, за грехи, которые еще не были совершены, но предполагались. Так например, когда рыцари-крестоносцы собирались в поход на Иерусалим и, заняв его, уничтожали поголовно всех, кто там жил — арабов, иудеев и других, они уже имели документы, заранее разрешавшие им нарушать первую заповедь Христа: «Не убий», право на это было заранее куплено у главы католической церкви. Противоречивость всей истории церкви состоит в том, что веками в религиозных войнах люди убивали друг друга ради веры, именем Христа.

В концепции, утверждающей одну попытку жизни с последующим раем или адом, есть одно важное противоречие, которое, как мне кажется, и привело в конечном итоге к возникновению воинствующего материализма и атеизма на Земле, в частности, в христианском мире. Состоит это противоречие в том, что спрос со всех одинаковый, а условия — не одинаковые. Уж больно разными рождаются люди. Одни — красивыми и богатыми, а другие — бедными и больными, или даже уродами. Один мальчик — в Англии, в семье аристократа, другой — в негритянском гетто или в племени папуасов. Как объяснить, за что и кем наказан новорожденный слепой или горбатый, если он живет в первый раз? И почему люди, имеющие власть и богатство, притесняющие бедных, нарушающие подряд все священные заповеди, живут всю жизнь припеваючи, а с праведниками, честными трудягами и бедняками вечно происходят одни несчастья? Явная несправедливость. Но если Бог существует, то он — АБСОЛЮТ, по определению, должен быть абсолютно справедливым, одинаково ко всем. Практическая же жизнь показывает иное. Тогда у отчаявшегося человека, в тяжелые минуты и напрашивается кощунственное подозрение — «А может Бога-то и нет?» Да и преступник-убийца, перед которым земля не разверзается после его злодеяний, тоже все больше начинает верить в то, что никто его не накажет, кроме властей, да и то, если поймают.

Но всему есть простое объяснение, существующее в древнейших духовных учениях, в частности в — Веданте. Это не столько учение, сколько Знание о законах жизни. Кстати, здесь видна общность славянских и древних индийских языков, Веда — знание, ведать — знать. Там есть объяснение всех этих кажущихся противоречий, и в то же время, нет противоречий ни с христианством, ни с исламом, ни с иудаизмом. Все объясняется простым законом причинно-следственных связей, законом Кармы, при условии, что каждая человеческая сущность рождается на Земле многократно. Создатель предоставил всем людям абсолютно равные возможности, но при этом — каждому из нас свободу выбора действий в каждый момент. Так что, за свои хорошие и плохие поступки мы получаем соответственно в последующих жизнях. Каждая предыдущая жизнь — причина следующей, это еще одна попытка стать лучше, расплатиться с долгами, избежать новых долгов. Жил праведно — родишься счастливым. Вот тебе и земной рай. Изуродовал кого-нибудь — проживи в следующей жизни уродом. Вот тебе и ад. Был убежденным расистом — родишься негром. Это и есть Высшая справедливость. Если бы все люди на Земле верили в это, то призадумались бы пред тем, как совершать зло.

В 1994 году прежняя популярность «Арсенала» снова дала о себе знать. Меня разыскал некто Юрий Володарский, одессит, продюсер шоу-группы «Маски», эмигрировавший в трудное время в США и вернувшийся в Россию уже американским предпринимителем. Он взялся за создание новой телепрограммы «Лучшие из лучших» и обратился ко мне с предложением участвовать в ней с ансамблем «Арсенал». При этом предоставлялась репетиционная база и фиксированный заработок. Ознакомившись с концепцией программы и с первыми сценариями, я поставил главное условие — «Арсенал» должен в каждой передаче исполнять свой индивидуальный номер в формате не меньше пяти минут, не взирая на всю эту лотерейную муру. Юрия Володарского это устроило и мы составили соглашение, после чего я начал поиски музыкантов для нового состава «Арсенала». Искать в 90-е годы стало гораздо проще, чем в 70-е. Я просто позвонил своим друзьям, профессорам джазового отделения института им. Гнесиных — Игорю Брилю и Александру Осейчуку — и они дали мне ряд кандидатур. Новый ансамбль был сколочен из молодых, крепких профессионалов. Для них джаз-рок был не новинкой, а скорее учебным материалом. Часть нашей программы я составил из арсенальских хитов типа «Ностальгии», «Незнакомки» или «Сильвер блюза», но зато другую — из моих новых пьес. И вот, спустя пару месяцев, мы стали еженедельно появляться на четвертом канале ТВ в передаче «Лучшие из лучших», где все чего-то угадывали, пытаясь выиграть «Жигули». В перерывах между турами розыгрыша выступали попсовые певцы под фонограммы, а в конце мы играли живьем свой инструментальный номер. Выглядели мы, конечно во всей этой дурацкой затее, как белые вороны, но благодаря передаче народ вспомнил об «Арсенале» и о том, что можно выступать на ТВ и без фонограммы. Именно в тот период нас пригласили выступить в живом эфире на Радио Панорама, прямо из студии, где сидело десятка два слушателей. Наше выступление было записано на пленку, которая попала ко мне, так что можно послушать, как играл тогда «Арсенал» времен теле-передачи «Лучшие из лучших». Затем на четвертом канале началась очередная борьба за эфир и даже такого мощного организатора, как Юрий Володарский, потеснили. Передачу закрыли, заменив ее другой лотереей, только хуже, без музыки. Вообще музыка стала постепенно выдавливаться с экрана телевизора, исчезла классика, джаз, рок, фольклор, а к концу 1997 года на втором канале отменили даже попсовую программу «У Ксюши», и не потому, что она пошлая, а просто эфир стал нужен для чего-то другого, но не для музыки.