Романовы

Десятого ноября 1796 года был отменён объявленный ещё при Екатерине II рекрутский набор, спустя месяц — разорительная для крестьян хлебная подать; в следующем году с крестьян и мещан снята недоимка за подушную подать. Русских крепостных было запрещено продавать без земли с публичного торга, а украинских — в любом случае.

Разумеется, Павел не собирался принципиально менять положение крепостных, более того, кажется, искренне полагал, что у помещиков им живётся лучше. За своё короткое царствование он успел раздать почти 300 тысяч душ и приказывал с помощью армейских частей подавлять волнения, вспыхнувшие в 1796—1797 годах в тридцати двух губерниях, вызванные его же распоряжением о приведении крепостных к присяге (те подумали, что их переводят от хозяев в казну, и отказывались подчиняться владельцам). Чаще всего мужики сами «винились», в других случаях дело доходило до ружейной и пушечной стрельбы: на Орловщине полк под командой губернатора «превращал в пепел» мужицкие хаты, а в селе Брасове над могилой тридцати четырёх убитых картечью крестьян была поставлена надпись: «Тут лежат преступники против Бога, государя и помещика, справедливо наказанные огнём и мечом по закону Божию и государеву».

Но благородное сословие расценило как посягательство на свои привилегии царский манифест от 5 апреля 1797 года, запрещавший принуждать крестьян к работе в воскресные дни, а барщину рекомендовавший ограничить тремя днями в неделю (на практике в некоторых имениях барщина была и меньше).

«Объявляем всем нашим верноподданным. Закон Божий, в десятословии нам преподанный, научает нас седьмой день посвящать Ему; почему в день настоящий, торжеством веры христианской прославленный, и в который Мы удостоилися восприять священное миропомазание и царское на прародительском престоле нашем венчание, почитаем долгом нашим пред творцом и всех благ подателем подтвердить во всей империи нашей о точном и непременном сего закона исполнении, повелевая всем и каждому наблюдать, дабы никто и ни под каким видом не дерзал в воскресные дни принуждать крестьян к работам, тем более, что для сельских издельев остающиеся в неделю шесть дней, по равному числу оных вообще разделяемые, как для крестьян собственно, так и для работ их в пользу помещиков следующих, при добром распоряжении, достаточны будут на удовлетворение всяким хозяйственным надобностям»⁵¹.

Идеалом Павла было регламентированное крепостное право. Об этом свидетельствует организация «командорских имений», получаемых кавалерами Мальтийского ордена Святого Иоанна Иерусалимского. Они не были полновластными помещиками — имениями управляли чиновники, крестьянские повинности были строго регламентированы, — а только пользовались доходами.

Современники увидели в царской воле «попытку подготовить низший класс нации к состоянию менее рабскому». К тому же верховная власть заявила о своём праве регламентировать отношения крестьян и помещиков, в которые доселе не вмешивалась (хотя на деле это было лишь благое пожелание, исполнение которого было предоставлено доброй воле помещика). Мужики решили, что император уравнивает их с «господами». Молодой столичный дворянин Пётр Полетика вспоминал, что как-то, спрятавшись на всякий случай от проезжавшего мимо Павла за забором, услышал, как стоявший неподалёку сторож сказал: «Вот-ста наш Пугачёв едет!» «Я, обратясь к нему, спросил: “Как ты смеешь так отзываться о своём государе?” Он, поглядев на меня, без всякого смущения отвечал: “А что, барин, ты, видно, и сам так думаешь, ибо прячешься от него”. Отвечать было нечего...»

Такой курс неизбежно уравнивал все сословия перед волей императора, которому приписывали фразу: «В России дворянин тот, с кем я говорю и пока я с ним говорю». В 1798 году дворянам было запрещено продавать дворовых людей и крестьян без земли. Павел рискнул сделать то, от чего до последних лет царствования отказывалась его мать: увеличить основной главный прямой налог — подушную подать. Только в 1794 году в условиях инфляции и дефицита бюджета Екатерина подняла её с 70 копеек до 1 рубля 2 копеек. Павел начал с того, что повысил оброчный сбор с 3 рублей до 3,5—5 (в зависимости от губернии), а подушную подать — до 1 рубля 26 копеек; таким образом государство перераспределяло крестьянские деньги в пользу казны за счёт урезания оброка помещикам. Не случайно после убийства Павла одним из первых требований сановных кругов было понижение подушной подати до прежних размеров, хотя и мотивировалось оно жалобами на отягощение крестьян.

Главной целью императора было укрепление монархии. Именно Павел в 1797 году впервые в российской практике принял «Акт о порядке престолонаследия», вводивший действовавший до 1917 года принцип наследования по праву первородства в мужском колене; женщины могли занять престол только по смерти всех мужских представителей династии. Принятое одновременно «Учреждение о императорской фамилии» укрепляло власть и авторитет монарха среди членов императорской фамилии: он определял их имущественное положение и доходы, давал разрешение на вступление в брак.

Что же касается дворянства, то 4 мая 1797 года государь запретил подачу коллективных прошений на высочайшее имя; теперь делегациям от дворянских обществ не разрешалось приезжать в столицу для встречи с монархом. Губернские дворянские собрания были упразднены, а круг лиц, имевших право участия в уездных собраниях, сокращён: исключённые из военной службы лишались права голоса, а отставленные не могли избираться на должности. Были отменены выборы в уездные и нижние земские суды; часть выборных должностей в судебно-административных учреждениях заменена чиновниками, назначенными от короны. Отменено было и многое из введённого екатерининским «Учреждением о губерниях»: ликвидированы наместничества и наместники, приказы общественного призрения, надворные суды, нижние расправы, все губернские сословные суды. Городское управление было слито с органами охраны порядка — с 1799 года во всех губернских и уездных городах стали открываться военно-полицейские органы — ордонансгаузы. В селениях государственных крестьян появились волостные правления и волостные головы, которым предписывалось проводить в жизнь решения властей.

Когда-то Павел с помошью Панина строил планы создания Сената, выбираемого дворянскими собраниями, имеющего право контролировать соблюдение законов в стране и подавать представления на издаваемые монархом акты. Но теперь ему пришлось проводить уже совсем иную политику... Он явно не верил в какую-либо разумную «инициативу снизу» и самоуправление; в обществе он видел только сложную машину, механиком которой его назначил Бог...

Дело было, видимо, не только в боязни революции наподобие французской. Павел опасался, что представительство и выборность дадут дворянству легальный инструмент законного сопротивления начатой им переделке социально-политического устройства монархии. Мы не можем утверждать, будто он понимал, что привилегии благородного сословия тормозят развитие страны, но очевидно, что ведущей идеей императора стала бюрократизация и централизация государственного аппарата.

На исходе века екатерининский либерализм был не только ненавистен Павлу — он казался проявлением слабости, доказательства которой виделись ему даже в стиле указов матери. Сам он предписывал писать подаваемые ему бумаги «чистым и простым слогом, употребляя всю возможную точность и стараясь изъяснить самое дело, а высокопарных выражений, смысл потемняющих, всегда избегать».

Павел стремился поднять сан самодержца на недосягаемую высоту, окружить его почти божественным почитанием. Современники вспоминали: «Никогда не было при дворе такого великолепия, такой пышности и строгости в обряде. В большие праздники все придворные и гражданские чины первых пяти классов были необходимо во французских кафтанах, глазетовых, бархатных, суконных, вышитых золотом или, по крайней мере, шёлком, или с стразовыми пуговицами, а дамы в старинных робах с длинным хвостом и огромными боками (фишбей-нами), которые бабками их были уже забыты. Выход императора из внутренних покоев для слушания в дворцовой церкви литургии предваряем был громогласным командным словом и стуком ружей и палашей, раздававшимся в нескольких комнатах, вдоль коих, по обеим сторонам, построены были фронтом великорослые кавалергарды, под шлемами и в латах».