Мы родились и жили на Урале–реке... (СИ)

Божией. Молиться в маленькой, открытой спальне было трудно: мама не

хотела и не привыкла исполнять обряд “на виду у домашних.” Во время

отсутствия Владимира и Люси она заходила в горницу: наверное, хотела

убедиться, что в ней сохранились привычные порядок и чистота. И еще

раз с болью в сердце смотрела на молодого и живого Гриню: в его смерть

она по - прежнему не хотела верить, надеялась, что старший сын

обязательно “когда - нибудь объявится”...

...Как всегда, в трудном положении оказался самый молодой в семье -

Костя... Его жизнь вновь превратилась в “неустроенную”, “странную”,

даже несколько “загадочную”. Взрослый человек (20 лет), он вновь остался

без определенного места в доме, необходимого для работы и отдыха. Но,

обладая мягким, добродушным, приветливым и спокойным характером,

“младшенький” брат терпеливо переносил неприятности быта и никогда

открыто не выражал своего недовольства теснотой и неудобствами. Он не

видел в них ничего обидного(для себя). Кажется, привык уступать

старшим.. Но только - близким родственникам и только - дома. В общении

с “чужими” Костя был совершенно самостоятелен и тверд и не уступал

им, если был уверен в своей правоте

Как прежде, Костя проводил многие часы в стенах института, порою

вызывая у отца непонимание и обиду. ”Тебя там чем - то сладким кормят,

что ты домой не торопишься?.. Или девчонки - студентки держат?.. ” -

спрашивал отец..

Младшего моего брата девушки тогда как будто не интересовали..

Впрочем, кто знает? Может, он не хотел никого посвящать в тайны своих

встреч - свиданий? Костя обычно часто разговаривал со старым другом,

веселым, энергичным Ефимом, который всегда знал “последние новости”

городской и институтской жизни и охотно передавал их слушателям... Или

забавлялся со штангой и гирей - в спортивном зале.. Но, пожалуй, более

вероятной была иная причина задержки брата в институте: он, как и другие

студенты, готовился к экзаменам, проводя долгие часы в кабинетах и

лаборатории...

274

3

Отец, как и прежде, чрезвычайно болезненно воспринимал тот факт,

что его дети стали “другими”, “неизвестно какими”. Он обижался, упрекая

нас в том, что мы равнодушно относимся к его “хозяйственным “ советам

и заботам о картошке и сенокосе: “Словно чужие в доме стали... Вроде вам

ничего не надо...Совсем не думаете, что одному тяжело...Но без своей

картошки не прожить...Да и корову надо чем - то кормить...И кто все это

будет делать?..” Иногда с нескрываемой иронией добавлял: “Как же?!.. Вы

теперь ученые...У вас будет чистая работа...Вам срамно копаться в земле, а

отец пусть роется. Он же привык с утра до вечера спину гнуть...”

Отец был прав в своих “горьких” обвинениях и непривычных для него

жалобах. Действительно, его сыновья - студенты думали о другой жизни и

работе.. Не только старший, почему -то решивший, что он обязательно

начнет свою учительскую “карьеру” в далеком, пока еще неизвестном

поселке или ауле.. Но и младший, каждое утро “убегавший” из дома. О

себе не говорю:. привыкший жить отдельно от родителей в чужом доме, я

был постоянно занят подготовкой к очередным лекциям и семинарам... И

помощник в делах отца - плохой.. Если же сказать откровенно, то я вообще

- не помощник. Старался помогать родителям иначе: каждый месяц

отдавая им часть своей зарплаты. Конечно, это - совсем не та помощь, о

которой говорил отец, но все же - пусть небольшая! - финансовая

поддержка...Она особенно радовала маму...

.Календарь показывает последние дни уходящей весны и

приближающиеся -летние месяцы 56-го года.. Ничего особенного они,

кажется, не обещали, кроме государственных экзаменов у студентов -

выпускников. Но, в действительности, наступило непонятное, странное,

плохо объясняемое политиками время - не только для каждого человека -

в отдельности, но и для страны - в целом. Каждый новый день мог

принести и нередко приносил “удивительные” новости.. Радио и газеты

сообщали о событиях, в которых “сам черт ничего не разберет” (по словам

отца). Народ, особенно молодежь, тревожно волновала новая атмосфера (

духовная, нравственная и, может, политическая ), несущая серьезные

(радостные? горестные?) перемены в жизни страны...

Как известно, на протяжении нескольких десятилетий нашим людям

буквально “вбивали” в головы легенды и сказки о “великом и мудром

вожде”, жизнь и дела которого “целиком были отданы трудовому

народу.”.. Все действительные и мнимые успехи в “деле строительства

социализма”, победа в Отечественной войне были неотделимы от имени

275

“гениального лидера”. Но через год - два после смерти Сталина

заговорили прямо противоположное: оказывается, “мудрый руководитель”

- “палач”, “изверг”, “душегуб” .

Неожиданный, можно сказать, болезненный эффект породили

партийные документы и материалы, ставшие известными не только членам

КПСС, но и всем советским людям.. Некоторые “прогрессивно думающие

деятели” после знакомства с “партийными секретами” вдруг заговорили о

необходимых экономических реформах, новом “ духовном облике”

советского человека и “демократических преобразованиях в обществе”...

Секретарь партийного бюро института постоянно и настойчиво повторял,

что все преподаватели института (”вы -.воспитатели молодого

поколения...”) должны хорошо знать (из советских газет, конечно, а не из

“голосов...”) последние события в нашей стране и за рубежом и отвечать на

любые серьезные (именно такие !..) вопросы студентов. Наверное, слова

секретаря дошли до наших “учеников - воспитанников”. . И теперь лекции

и практические занятия (особенно часто) легко превращались в заседания

клуба вопросов и ответов... Преподавателю нередко приходилось говорить

о “героях” и событиях, не имеющих отношения к “основному предмету

изучения”. Так, на занятиях по древней русской литературе - не столько об

особенностях художественных произведений времен Киевской или

Московской Руси, сколько об “освободительной борьбе” народов Азии и

Африки... Вопрос студента не имел никакого отношения к “Слову...” или

“Задонщине”, но отвечать на него необходимо, поскольку ”каждый

преподаватель должен знакомить молодое поколение с событиями наших

дней и воспитывать будущих строителей...”

Весной того “исторического” года студенты и преподаватели

института еще раз подверглись “массированной атаке” партийного

комитета, проходившей под знаком “глубокого изучения материалов 20-го

съезда КПСС ”: проводились “дополнительные” лекции и семинары в

студенческих группах, заседания кружков, собрания, конференции и пр.

Радио и газеты несколько месяцев “смело” говорили о “преодолении

культа личности и его последствий.”

В родительском доме будущие учителя неохотно, но внимательно

читали и запоминали текст Н. Хрущева и цифры Н. Булганина: ведь о них

обязательно пойдет речь на трудном для выпускников 56 -го года экзамене

по истории партии (ведь пришлось по - новому характеризовать некоторые

факты и события, о которых некогда говорилось на лекциях).

Костя, иронически улыбаясь, рекомендовал родственникам : “Учите

активнее старательнее... Ведь обязательно начнут спрашивать, сколько,

когда, где и пр. Все цифры надо знать...Иначе пропадете...” Он, как и

брат, еще не знал, что многое из партийных “документов” будет

представлено в таблицах и схемах на стенах “экзаменационной “

276