Уоррен Баффет. Лучший инвестор мира

После звонка клиенту с предложением о снижении цены Браун мог перезвонить Баффету и сказать: «Извини, но они не согласны меньше чем на пять долларов».

«Неприемлемо», — отвечал на это Баффет.

Через несколько дней Браун мог вновь позвонить Баффету: «Мы можем купить акции по 4 доллара 75 центов. Как ты и хотел».

«Извините, нет, — тут же отвечал Баффет. — Теперь я предлагаю четыре с половиной».

Браун возвращался к продавцу, который возмущенно спрашивал: «Какого черта? Что случилось с предложением четыре семьдесят пять?»

«Извините, мы просто передаем сообщение. Предлагаемая цена четыре с половиной».

Обмен звонками мог происходить в течение недели, после которой Браун, наконец, звонил Баффету со словами: «Отлично. Они согласились на четыре с половиной».

Баффет вновь говорил: «Извините, — и вновь снижал цену: — Четыре сорок».

За счет таких махинаций ему порой удавалось неплохо снизить первоначальную цену продавца. Практически никогда ему не хотелось купить акции настолько сильно, чтобы он повысил свою ставку²⁶.

Первая его заявка на покупку акций Berkshire Hathaway через Tweedy была размещена 12 декабря 1962 года. Баффет планировал купить две тысячи акций по 7,50 доллара за штуку, заплатив брокеру комиссию в размере 20 долларов²⁰⁰. Он отдал Tweedy распоряжение продолжить покупки.

Ковин получил наводку на Berkshire от Стэнли Рубина, руководителя отдела продаж и члена правления Berkshire. Помимо этого, оказалось, что Рубин дружит с Отисом Стэнтоном, еще одним членом правления. Отис Стэнтон чувствовал, что его брат постепенно становится неприкасаемым. Сидя в своей башне из слоновой кости под надежной защитой секретарей, Сибери начал все больше злоупотреблять алкоголем. Он не мог вынести нараставшей пропасти между своей мечтой и печальной реальностью²⁷. Отис стал все чаще вступать с ним в конфликты²⁰¹. Он чувствовал, что его брат скорее допустит проведение забастовки, чем удовлетворит требования работников об увеличении зарплаты²⁸. Отис также не одобрил выбор преемника Сибери — его сына Джека, который, по мнению Отиса, хотя и был приятным молодым человеком, но не подходил для этой работы. У Отиса была своя кандидатура преемника — Кен Чейс, вице-президент по производственным вопросам.

Сибери Стэнтон расценил покупки акций Баффетом как серьезную угрозу захвата компании и сделал рынку свое предложение о покупке акций. Это было именно тем, что хотел Баффет. Его покупки были основаны на теории, по которой со временем

Сибери должен был выкупить все его акции. Он не хотел держать акции Berkshire и подумывал от них избавиться. Тем не менее в каждой сделке есть продавец и покупатель. До сих пор Сибери Стэнтону удавалось выдержать натиск и дешевой импортной ткани, и урагана «Кэрол». Могло получиться и так, что не Сибери подвергся бы «баффетированию», а сам Баффет оказался бы seaburied²⁰².

В какой-то момент Уоррен решил сам поехать в Нью-Бедфорд, чтобы увидеть компанию своими глазами. Он наносил не просто визит вежливости. Мисс Табор, фанатично преданная Сибери, самостоятельно определяла, кто из посетителей имеет право пройти через стеклянные двери и подняться по узкой лестнице в офис Стэнтона в пентхаусе. После того как она с мрачным выражением лица проводила Уоррена в офис Стэнтона размером с бальный зал, украшенный деревянными панелями и напоминавший дворец, он обнаружил, что рядом со столом Стэнтона не было ни одного стула для посетителей — четкий признак того, что этот человек привык отдавать приказания стоящим перед ним людям.

Собеседники уселись на неудобный треугольный стеклянный столик в углу комнаты, и Баффет спросил Стэнтона, будет ли тот участвовать в торгах по очередному тендерному предложению. Стэнтон посмотрел на него сквозь очки в проволочной оправе, плотно сидевшие на его переносице.

«Он вел себя относительно дружественно и сказал: “Что ж, очередной тендер состоится через несколько дней, а по какой цене вы продаете свои акции, мистер Баффет?” — или что-то в этом роде. Акции в это время продавались примерно по 9-10 долларов.

Я сказал ему, что продам их по 11,50 в случае наличия тендерного предложения с их стороны. А он спросил: “Обещаете ли вы участвовать в тендере, если мы выставим свое предложение?”

Я ответил: “Только в случае, если речь идет о ближайшем времени, а не о будущих двадцати годах”, но тем не менее согласился, поставив себя в тупик. Я чувствовал, что не смогу покупать еще больше акций, так как слишком много знал о том, что он собирается делать. Вскоре после своего возвращения домой я получил письмо из компании Old Colony Trust, подразделения банка First National of Boston, в котором предлагалось 11,375 доллара за акцию каждому, кто решит принять участие в тендере по Berkshire. Эта сумма была на 12,5 цента ниже, чем мы договорились».

Баффет был в гневе. «Я просто полыхал негодованием. Понимаете, этот парень пытался выторговать у меня доли процента уже после того, как пожал мне руку и договорился об условиях сделки».

Уоррен часто занимался подобным «баффетированием», однако теперь оказалось, что Стэнтон пытается выжать его до капли. Баффет отправил Дэна Ковина в Нью-Бедфорд с заданием уговорить Стэнтона не нарушать условия уже достигнутой договоренности. Спор был длинным. Поначалу Стэнтон вообще отказывался от того, что заключал с Баффетом какую-либо сделку, а затем сказал Ковину, что как владелец компании он может делать с ней все, что только захочет. Это была большая ошибка. Сибери Стэнтону предстояло очень сильно пожалеть о том, что он попытался перехитрить Уоррена Баффета. Тот принял решение не продавать акции, а напротив — вновь начать их скупать.

Баффет принял решение завладеть Berkshire — полностью и без остатка. Он хотел скупить и оборудование, и запасы, и готовые изделия и помещения. Его совершенно не беспокоил тот факт, что Berkshire Hathaway находится в неважном финансовом положении. Компания стоила недорого, и он жаждал ее купить. Но, самое главное, он не хотел, чтобы она принадлежала Сибери Стэнтону. Баффет и другие акционеры были куда более достойны владеть ею. Преисполненный решимости, он забыл все уроки, полученные благодаря Dempster, — кроме одного. По иронии судьбы именно этот урок ему следовало игнорировать.

Баффет разослал свою команду во все стороны в поисках небольших пакетов акций, припрятанных мелкими вкладчиками. Ковин нашел достаточное количество акций для того, чтобы войти в состав правления Berkshire. Однако на действия Баффета начали обращать внимание и другие люди. Джек Александер, старинный друг Баффета по Колумбийскому университету, в свое время создал инвестиционное партнерство вместе со своим одногруппником Бадди Фоксом. «Однажды мы обратили внимание на то, что Уоррен скупает акции Berkshire Hathaway, — говорит он. — Мы решили пойти по его стопам». Приехав в Нью-Йорк из своего офиса в Коннектикуте, они сообщили Баффету, что собираются покупать акции компании. «Он был очень расстроен этой новостью. «Послушайте, — сказал он. — Вы едете на моих фалдах. Это неправильно. Откажитесь от этой идеи».

Фокс и Александер оказались в замешательстве. Они не могли взять в толк, что сделали не так. Баффет дал им понять, что хочет контролировать компанию полностью. С другой стороны, даже в такой ситуации «езда на фалдах» была крайне популярна среди последователей Грэхема. Она считалась своего рода спортивным соревнованием. В сущности, Баффет хотел получить акции, на которые у других были такие же права, как и у него. «Они нужны мне больше, чем вам», — говорил он. Поняв, что для него это действительно жизненно важно, они согласились продать ему акции по текущей рыночной цене. Казалось, что Баффета с Berkshire Hathaway связывает какая-то таинственная нить. «Для нас эти акции были вообще не важны. Однако было очевидно, что в его случае это не так», — говорит Александер.

Подобно Фоксу и Александеру, за действиями Баффета начали наблюдать еще несколько игроков. Они шли по стопам Баффета, как лилипуты по следам снежного человека. Это создало ажиотаж на рынке акций. Баффет дал понять всем прочим последователям Грэхема, что им следует держаться подальше от Berkshire. Единственным исключением оказался Генри Брандт. Баффет позволил Брандту купить акции в качестве компенсации за его услуги по цене ниже 8,00 доллара. Уоррен начал вести себя довольно развязно, и многие находили это раздражающим. Для людей было загадкой, как, несмотря на всю свою самоуверенность, он постоянно оказывался прав. Даже его скупость представляла собой часть ауры. Он был, пожалуй, единственным человеком из регулярно занимавшихся бизнесом в Нью-Йорке, который не платил не только за жилье (останавливаясь на Лонг-Айленде у Энн Готтштальдт, матери Фреда Кулкена), но и за офис (он работал в помещении Tweedy, Browne).