Ленин. Социально-теоретическая реконструкция

В свете новейших исследований ясно вырисовывается, что Ленин с помощью описанных ниже диктаторских мер стремился повысить шансы советской власти на выживание «ценой наименьших жертв», то есть по принципу «высылка вместо расстрела». Будучи инициатором и «стратегом» этой акции, Ленин разработал ее с точно такой же осмотрительностью и скрупулезностью, как и наступление на церковь.

Возможность и конкретные условия изгнания были открыто сформулированы Лениным 12 марта 1922 г. в статье «О значении воинствующего материализма». [856] Суть акции была изложена им 19 мая в секретном письме Ф. Э. Дзержинскому. Политбюро ЦК на заседаниях 24 мая и 8 июня без возражений поддержало конкретные предложения Ленина. Осуществление репрессивных мер — не без тенденциозности — было связано с завершением судебного процесса над эсерами. Составление окончательного списка подлежавших высылке лиц было поручено комиссии из 3 человек (Л. Б. Каменева, Д. И. Курского и И. С. Уншлихта). [857] Здесь нет нужды останавливаться на технических и организационных подробностях акции, осуществленной ВЧК-ГПУ, однако необходимо коснуться тех предпосылок, которые толкнули Ленина на эту акцию.

Конкретное исследование подчеркивает значение разнородных, наслаивавшихся друг на друга причин, отделенных друг от друга в историческом пространстве и времени. Неприязнь, испытываемая революционерами по отношению к определенной части бунтовавшей, сопротивлявшейся или только недовольной интеллигенции, помимо указанных выше властных, политических соображений, отчасти опиралась и на иные исторические предпосылки. Корни этой неприязни уходили как минимум к 1909 году, ко времени публикации одиозного сборника «Вехи», к позиции его известных авторов (Н. А. Бердяева, М. О. Гершензона, С. Н. Булгакова, С. Л. Франка, П. Б. Струве и др.), которые и в годы гражданской войны, и после введения НЭПа излагали свои взгляды в соответствии с характерной для них «антибольшевистской, антисоциалистической и антиматериалистической» системой ценностей. Кроме того, и здесь сыграла свою роль проблема голода. Другая группировка интеллигенции, входившая в Помгол (Всесоветский комитет помощи голодающим, создан 21 июля 1921 г.), в кампании против голода отказалась от пути сотрудничества с советским правительством, считала проблему голода признаком беспомощности советского правительства и стремилась подорвать его авторитет на Западе. Позже намерение Комитета послать на Запад делегацию вызвало тяжелый конфликт во ВЦИК, в конце концов дело дошло до арестов, и 27 августа Комитет был распущен.

Курс на сотрудничество со «старой» интеллигенцией («привлечение специалистов»), который как раз после введения НЭПа активно поддерживался Лениным, натолкнулся на сопротивление группы ведущих интеллектуалов, которые не хотели служить политике большевистского правительства. Еще в 1970-е гг. была опубликована пространная книга, автор которой, говоря о «вовлечении старой интеллигенции в строительство социализма», упомянул и об «акции» против представителей интеллигенции, не умолчав и о том, что в 1922 г. на основании ст. 57 Уголовного кодекса РСФСР по обвинению в «контрреволюционной пропаганде и агитации» был прекращен выход наиболее известных буржуазных журналов «Экономист», «Экономическое возрождение», «Мысль» и т. д. В книге, хотя и неточно, говорится о высылке в северные губернии «160 наиболее активных буржуазных идеологов» (Е. Д. Кусковой, С. Н. Прокоповича, А. С. Изгоева и других). [858] Однако в ней не раскрыта сложная политическая борьба, из которой родилась «операция по высылке».

Помимо множества упомянутых факторов, «обезглавливание» старой интеллигенции подготавливалось борьбой за руководящие посты, развернувшейся в высших учебных заведениях. В этой борьбе сторонники советской власти без ее непосредственной поддержки не имели шансов на рубеже 1922-23 гг. добиться серьезного влияния в университетах и редакциях интеллигентских журналов, к тому же в конце 1921 — начале 1922 г. развернулись забастовки в университетах, которые также были остановлены насильственными мерами. [859]

По предложению Ленина, 7 членов Помгола были сосланы в мелкие города России. Позже им была предоставлена возможность поселиться в губернских столицах, за исключением Петрограда, Москвы, Киева, Одессы и Харькова, или выехать за границу «за свой счет». [860]

Тем временем, опираясь на инструкцию Ленина, коммунистическая интеллигенция приступила к критике буржуазного мышления, подготавливая идеологическую почву для вытеснения, удаления его представителей. Более того, Ленин прямо предложил обязать членов Политбюро «уделять 2–3 часа в неделю на просмотр ряда изданий и книг» и систематически собирать «сведения о политическом стаже, работе и литературной деятельности профессоров и писателей». [861] Известно, что Ленина еще задолго до событий 1922 г. занимала мысль о высылке «старой» интеллигенции за границу. В апреле 1919 г. он дал интервью американскому журналисту Линкольну Стеффенсу, прибывшему в Россию по поручению Уильяма Буллита (первого американского посла в СССР). На вопрос о красном терроре Ленин ответил: «Он (террор. — Т. К.) наносит революции тяжелые удары как изнутри, так и извне, и мы должны выяснить, как избегать его, контролировать или направлять его. Но мы должны больше знать о психологии, чем мы знаем сейчас, чтобы провести страну через это безумие. Террор служит тому, чему должен служить… Мы должны найти какой-то путь, как избавиться от буржуазии, высших классов. Они не дадут нам совершить никакие экономические перемены, на которые они не пошли бы до революции, поэтому их надо вышибить отсюда. Я лично не знаю, как можно запугать их, не прибегая к казням. Конечно, они вредны как вне, так и внутри страны, но все же меньше будут вредить в эмиграции. Единственное решение я вижу в том, чтобы угроза красного террора способствовала распространению ужаса и вынуждала их бежать… Необходимо сломить абсолютное, стихийное сопротивление старых консерваторов, а прежде всего — упрямых либералов…». [862]

Эта позиция была подкреплена оправдывающей террор аргументацией Троцкого. Троцкий высказался так же откровенно, как и Ленин. Информируя международное общественное мнение в интервью американской журналистке Л. Брайант-Рид, напечатанном 30 августа 1922 г., он заявил, что речь идет о «проявлении гуманности большевиков». «Те элементы, — сказал он, — которые мы высылаем или будем высылать, сами по себе политически ничтожны. Но они — потенциальное оружие в руках наших врагов. В случае новых военных осложнений… все эти наши непримиримые и неисправимые элементы окажутся военно-политической агентурой врага. И мы будем вынуждены расстреливать их по законам войны. Вот почему мы предпочитаем сейчас в спокойный период выслать их заблаговременно». [863]

Однако и в ходе самой операции возник неизбежный и роковой вопрос: кто и по каким признакам может отделить «друзей от врагов». Этот вопрос вызвал серьезные сложности уже в августе и сентябре 1922 г., так как за некоторых из 230 подлежавших высылке интеллигентов заступились такие близкие Ленину большевистские руководители, как А. В. Луначарский, Г. М. Кржижановский, Л. Б. Каменев, А. К. Воронский (который поручился за писателя Е. И. Замятина), В. В. Осинский (ходатайствовавший за известного экономиста Н. Д. Кондратьева) и другие. Они ссылались на научные, экономические и политические интересы государства, связанные с сутью НЭПа. [864] Не совсем ясно, чего ожидали от «гуманитарной» интеллигенции представители советской власти. Суть была не в идеологической поддержке власти, а в ее признании и приспособлении к ней, хотя встречается и мнение, что Ленин и его сподвижники ожидали похвал власти. Время похвал наступит позже, в другую эпоху. В то же время выдворение «инакомыслящих» не может заслонить тот факт, что одна часть антисоветской эмиграции стремилась вызвать обострение внутренних противоречий в России, главным образом в области культурной жизни, а другая ее часть в определенном смысле положительно относилась к Советской России.