Наше послевоенное (СИ)

Весной в четвертом классе я прочитала в первый раз "Войну и мир", вернее только мир, все страницы про войну я благоразумно опустила. Читала про Наташу Ростову. Влюбилась в Пьера Безухова.

Проза Толстого производила на меня впечатление чего-то выпуклого, объемного, как произведения скульптора. После него Дюма, Майн Рид и Купер производили впечатление плоских ярких движущихся картинок. Как мультфильмы против игрового кино.

Иногда Вовка выходит на кухню и смотрит, что я читаю. Но нравятся нам разные книжки, он больше читает про войну.

Снова из дневника...

10 марта

Утром пошла в школу. По русскому получила 5 и 4, а по арифметике ничего. Нам выдали новые тетради. По дороге домой встретила Олю. Вместе вернулись домой, поели и пошли на урок музыки. Я шла в первый раз, а Оля нет. С непривычки было ....

На этом записи прекращаются, а следующие относятся к лету.

Музыке я училась почти год. Данных у меня не было никаких, но я легко запоминала, где какая нота, куда ставить пальцы и училась.

На меня завораживающее впечатление производили быстро бегающие по клавишам пальцы и рождающаяся от этих движений музыка. Но желание учиться прошло довольно быстро. Я проучилась немного больше года у частной учительницы и бросила. Отсутсвие музыкального слуха мешало мне. Но учеба мне помогла, я по-крайней мере, не научившись воспроизводить голосом, стала различать мелодии на слух.

Учительница была интересная немолодая женщина, приехавшая из Китая (видимо из Харбина), непривычно, для моего глаза, нарядно одетая с очень аккуратной рыжеватой прической. Ходили слухи, что она совсем лысая после какой-то болезни и на голове у нее парик. Но понять, правда ли это, по внешнему виду я не могла. Мне она казалась немного жеманной, но в обращении приятной и слегка отстраненной женщиной.

Кажется, в эту зиму время мне купили коньки-снегурки, я привязывала их к валенкам и каталась. Пару раз мама водила меня на каток. Там играла музыка и было весело.

Когда мне надоели валенки с привязанными к ним коньками, мама стала брать мне на прокат коньки с ботинками. В них я героически передвигалась по льду, но катанием это можно было назвать чисто условно.

Когда в теплой раздевалке снимешь ботинки, то сильно ломит замерзшие пальцы ног.

В ту же зиму к нам в гости зачастил высокий темноволосый мужчина. Сидел пил чай, обещал мне сводить меня на каток. Помню мне надо было выдрать коренной молочный зуб, он шатался, но я все равно боялась его выдернуть. Мама повела меня к нему (он оказался зубным врачом) и он очень долго уговаривал меня не бояться, мама сердилась, что я такая трусиха, а я, чувствовала ее смущение и ломалась изо всех сил.

Потом он вдруг исчез с горизонта, так и не сводив меня на каток.

Спустя много лет я узнала, что бабушка произнесла сакраментарную фразу:

- Опять твой проходимец заявился.

А он в этот момент входил в дверь, услышал, оскорбился и исчез...

А вроде имел серьезные намерения. Мама переживала, поссорилась с бабушкой, а потом успокоилась и решила, что все к лучшему.

На день рождения мне дарят набор для выпиливания, и я выпиливаю. Выходит у меня не очень хорошо, фанера слоится, пилки ломаются, но все же какие-то ажурные вещи у меня получаются. В общем, я помню полочку, на которой стоит хозяйка медной горы, Все, кто ни придет в дом, должны полюбоваться моим творчеством.

В 4 классе мы ходили с Тимуровскими рейдами по одиноким старикам. Помогали им. Приносили воду, мыли полы в холодной воде.

Мне это давалась очень тяжело. Ведра носить мне не приходилось, ломило плечи от двух полных ведер воды, к тому же у стариков в избах был неприятный запах старости и запустения. Некоторые принимали нашу помощь как должное, другие благодарили со слезами на глазах, но я лично стеснялась их благодарности.

Два раза в год, летом и осенью мы собирали металлолом, а потом он ржавел на наших глазах целый год.

В городе был кинотеатр, в который я довольно часто ходила на детские сеансы. Отпускать с подругами в кино меня стали поздно, где-то в третьем классе. Содержание просмотренных кинолент не помню совсем. Зато хорошо помню, сами походы в кино.

Сначала надо долго канючить у мамы 10 копеек. Потом идти к Ольге в соседний подъезд и ждать возле ее двери, пока она выпросит деньги.

Потом покупать билеты. Билеты были без указания места и надо было протолкнуться побыстрее в двери, чтобы занять места, с которых хорошо видно. Помню, как Линка героически давится в дверях, куда все кидаются еще до того, как их откроют, а я стою в стороне, меня задавили, и я не могу отдышаться.

Пока стоишь в очереди за билетом, местная шпана в лице мальчишек от 10 лет и старше, курящая и матерящаяся, все время дерется. Могут подойти и для разминки больно ударить по спине, закрутить косу на руку и трясти голову, пока не заплачешь.

Я столько натерпелась от мальчишек за пять лет жизни в Карталах, что позднее, будучи взрослой замужней женщиной, я обратила внимание, что ускоряю шаг и внутренне сжимаюсь при виде группы мальчишек подросткового возраста.

Особенно трудно было проникнуть в кинозал, когда шел Тарзан. Тогда даже Линка не выдержала и выбралась из давки у дверей. Это я помню. А фильма не помню! Не произвел на меня впечатление Тарзан, к трюкам я осталась равнодушной, а сюжет был слишком примитивен для меня.

Где-то в конце 4 класса, весной, начитавшись детективов про шпионов, мы с Олей долго ходили за парочкой подвыпивших мужиков, услышав, как они ругают власть. На этом основании мы приняли их за шпионов и стали выслеживать. А те мотались от одного пивного ларька к другому. Наверное матерились, но ни я, ни Оля мата не понимали. Спустились сумерки, пьяницы поползли к себе в деревню, а мы пошли домой. Сыщиков из нас не получилось.

Весной мама купила мне велосипед. Папа регулярно присылал алименты, но сумма не увеличивалась, что очень удивляло маму, ведь его должны были регулярно повышать в звании. И вдруг пришла сразу большая сумма.

Мамина подруга Клава, деятельная заводная женщина, которая сама выбрала маму в подруги и утомляла ее своей энергичностью, то туда тащила, то сюда, тут же придумала, как потратить деньги.

- Купи девочке велосипед - сказала она.

Я все детство мечтала о велосипеде, но мне не могли его купить.

Мама сильно колебалась, но под нажимом Клавы и моим, а главное, из соображений, что деньги присланы для меня (ведь алименты!) мне был куплен взрослый дамский велосипед. Сначала позволяли кататься вокруг все того же садика, потом вокруг дома, а потом в поле, на простор, целой ватагой! Оле тоже купили велосипед, а у Люды он был.

И это лето, и начало следующего я провела с велосипедом.

Ясное теплое утро поздней весны или начала лета. Я помогаю бабушке развешивать белье во дворе. На мне сарафан, расклешенный книзу, с оборочкой и рукавчиками-крылышками, из бордового китайского ситчика в белый цветочек. Периодически я бросаю развешивать белье и кружусь в своем сарафане, ощущая себя легкой и красивой.

Вдруг я услышала угрожающее жужжание под подолом. Оса! Я завизжала и запрыгала на месте от ужаса, испугав этим бабушку, как она потом расписывала - до смерти. Испуганная моими ударами о платье, оса укусила меня за ногу и благополучно (для нее, для осы благополучно) улетела, а я осталась и продолжала плакать от пережитого страха и сильной боли от укуса.

Бабушка смазала мне распухшее место спиртом и сказала свое обычное:

- До свадьбы заживет!

Позднее я хвасталась осиным укусом перед Олей, как солдат своими ранами, полученными в бою.

В начале лета мы поехали в Батуми на могилу дедушки, как и решила мама год назад.

В Москве нас опять встречал дядя Боря. В этот раз мы задержались в Москве дня на два, и дядя Боря сводил нас с мамой на футбольный матч в Лужники. Было жарко и очень шумно. Сзади меня сидел какой-то болельщик и всю дорогу кричал:

- Золотая нога, давай, давай, поливай, поливай.