Бен Гурион

Две главные партии, формирующие коалиционное правительство Ги Молле, поддерживают Израиль, но по разным причинам. Социалисты, в числе которых сам Молле и Кристиан Пино из министерства иностранных дел, испытывают глубокую симпатию не только к Израилю, но и к братской Рабочей партии Израиля. Что касается партии радикалов, во главе которой стоит Бургес-Монури, получивший портфель министра обороны, то она озабочена в основном алжирской проблемой. Большинство выражаемых ею позиций вызваны ненавистью к Насеру, который поддерживает восстание Фронта национального освобождения (ФНО), являясь его главным поставщиком оружия. Теперь Израиль имеет дело с правительством, настроенным помогать ему больше, чем все предшествующие. Поставка «Mystere» становится первым конкретным проявлением нового политического духа.

В феврале и марте ширятся контакты между министерствами обороны обеих стран. Когда Шимон Перес приезжает в Париж для проведения серии встреч с французским коллегой, обе стороны подумывают об установлении прямых отношений между двумя министерствами и армиями, что позволило бы игнорировать министерства иностранных дел и той, и другой страны. 23 апреля они подписывают соглашение о поставке еще двенадцати «Mystere-IV». Второй решающий шаг к узкому сотрудничеству между двумя странами сделан месяц спустя, когда Перес представляет Бен-Гуриону честолюбивый план: заключить с Францией секретный договор, направленный против Насера. Получив одобрение Старика, Перес немедленно возвращается в Париж, где вновь встречается с Бургес-Монури и предлагает ему организовать массовые поставки военной техники и подготовиться к совместной акции против Египта. Французскому министру предложение нравится, и оба решают еще раз тайно встретиться во Франции через несколько дней. Завязывая прямые контакты с иностранным правительством, министерство обороны предприняло смелую инициативу, способную только обострить напряженность между Бен-Гурионом и его министром иностранных дел Шаретом, который не знает содержания бесед Переса с Бургес-Монури и не подозревает об их решении действовать в обход МИДа. Он даже считает, что ответные военные удары израильтян на участившиеся египетские провокации могли бы повредить добрым взаимоотношениям с Францией. Он опирается на факты: так, вследствие кровавых стычек на границе сектора Газа французский министр иностранных дел отменяет поездку в Израиль, что повергает Шарета в полное отчаяние. Бен-Гурион отстаивает проведение жесткой политики по отношению к арабам, поскольку знает, что будущее франко-израильского сотрудничества зависит от желания Израиля в случае неудачи начать войну в Египте. Он знает, кабинет в конце концов будет вынужден выбирать между политикой Шарета и его собственной. Его престиж и авторитет огромны, но даже он не может просто встать и потребовать увольнения Шарета. Не имея возможности выступить против него, Бен-Гурион решает применить косвенный метод, используя в качестве предлога необходимость «обновить партию».

В мае 1956 года группа партийных руководителей собирается у него дома в Иерусалиме для обсуждения вопроса о выборах нового генерального секретаря Рабочей партии Израиля. Все считают, что на этот пост следует выставить только одну кандидатуру — кого-нибудь из самых известных членов партии. Предлагают многих, но тут Шарет «в шутку» говорит: «Ну что ж! Тогда, может быть, я стану генеральным секретарем партии». «Все засмеялись, — вспоминает Голда Меир, — кроме Бен-Гуриона, который ухватился за шутку Шарета».

«Превосходно! — вскричал он, — какая блестящая мысль! Рабочая партия Израиля спасена!» Хотя эта идея застает его товарищей врасплох, она потихоньку крепнет и в конце концов они приходят к выводу, что это, возможно, наилучшее решение проблемы. Через один-два дня Старик спрашивает Голду Меир:

— Разве плохо, если Моше станет генеральным секретарем партии?

— А кто будет министром иностранных дел? — вопросом на вопрос отвечает она.

— Ты, — спокойно говорит Старик.

У Голды Меир перехватывает дыхание. Она пытается его разубедить, объяснить, почему Это невозможно, но он не уступает. «Вот и отлично», — говорит он тоном, не допускающим возражений.

Во второй половине дня 2 июня два партийных деятеля — Пинхас Сапир и Залман Аран — отправляются к Шарету. При виде их он «взрывается от гнева». По мнению Сапира, «он знал, что это конец» и закричал: «Я знаю, зачем вы пришли! Вы явились, чтобы убить меня! Я согласен». Узнав о результатах этого демарша, Бен-Гурион ускоряет осуществление своего плана.

Отъезд Шарета даст возможность осуществить одно из самых секретных — и самых роковых — решений в истории государства Израиль: заключить союз с Францией. 19 июня 1956 года министр иностранных дел уходит в отставку. Дальше события развиваются стремительно. Через три дня, в ночь на 22 июня, французский военный самолет с Моше Даяном, Шимоном Пересом и начальником спецслужб Иехошуа Гаркави на борту взлетает с аэродрома, расположенного в северной части Тель-Авива. На маленьком аэродроме под Парижем их скромно встречают представители французской армии и шеф канцелярии министра национальной обороны полковник Луи Манжан, который привозит гостей прямо в замок, где должно состояться секретное совещание. Там к ним присоединяются генералы высшего командования Франции, среди которых Шалль и Лаво, а также представители служб разведки и контрразведки. Обе делегации обсуждают, как обуздать Насера и даже способы его свержения. Было решено начать немедленные массовые поставки французского оружия в Израиль, обменяться сведениями в рамках тесного взаимного сотрудничества обеих спецслужб и рассмотреть планы военных операций вплоть до открытой войны.

Согласовав все эти вопросы, израильская делегация представляет перечень военной техники, которую хотела бы получить: 200 танков АМХ, 72 истребителя «Mystere-IV», 40 000 штук 75-миллиметровых снарядов, 10 000 противотанковых ракет. Для израильтян это астрономические цифры, но французы и глазом не моргнули. Было решено, что перечисленное вооружение будет поставлено в Израиль в обстановке полной секретности, и французская делегация обещает сделать все необходимое в течение ближайших месяцев. Стоимость поставки оценена в 80 миллионов долларов.

25 июня довольные переговорами делегаты возвращаются домой. Бен-Гурион шепчет: «Конечно, это опасная авантюра, но что делать? У нас вся жизнь такая». Кабинет остается в полном неведении, и о переговорах знают только новый министр иностранных дел Голда Меир и министр финансов Леви Эшколь, которому предстоит собрать необходимые деньги для оплаты вооружения.

Весь июль Бен-Гурион проводит в напряжении, ожидая получения военной техники, к которому тщательно готовится. Первое судно приходит в ночь с 24 на 25 июля и немедленно разгружается в обстановке полной секретности. Эта ночь навсегда останется в памяти многих людей, знающих о содержании груза. Но другие запомнят эту ночь по совершенно другой причине: 26 июля 1956 года, через два дня после прибытия в Израиль первой партии французской военной техники, Насер провозглашает национализацию Суэцкого канала. Похоже, что на этот раз вспыльчивый полковник зашел слишком далеко. И вновь волна возмущения прокатывается по западным столицам. Лондон и Париж обсуждают принятие политических и военных мер, армия и флот обеих стран находятся в полной боевой готовности. В зале совещаний британской армии в Лондоне офицеры французского генерального штаба разрабатывают план сентябрьской совместной интервенции в Каир и Александрию.

Поскольку США настойчиво возражают против применения силы на Среднем Востоке, Даллес призывает Париж и Лондон проявить благоразумие. Через несколько дней, уступая давлению, Франция и Великобритания приостанавливают подготовку к немедленному вторжению в Египет. По наущению Госсекретаря международная конференция, собравшаяся в Лондоне 16 августа, одобряет план Даллеса по созданию международной организации управления каналом. Однако когда 9 сентября австралийский премьер-министр Роберт Мензис прибывает в Каир, чтобы сообщить Насеру о решениях конференции, тот их отвергает. Ничуть не обескураженный Фостер Даллес созывает 19 сентября в Лондоне вторую конференцию, которая учреждает нечто вроде «Клуба пользователей Суэцким каналом», в чьи обязанности войдут контроль за его эксплуатацией и сбор пошлин. Но этот проект оказывается мертворожденным: как только Даллес заявляет, что США не намерены применять силу для прохода морских конвоев через Суэц, страхи Насера перед иностранной интервенцией исчезают и его позиция становится еще более непримиримой. Отчаявшись, Франция и Великобритания обращаются в Совет Безопасности ООН.