Бен Гурион

Тем не менее США сильно обеспокоены постоянной угрозой проникновения русских на Средний Восток. Госдепартамент и советники президента полагают, что амбиции СССР можно разрушить соглашением между Израилем и Египтом, что повлекло бы за собой аннулирование чешско-египетского контракта и привело бы Египет в западный лагерь. Вот почему в январе 1955 года Эйзенхауэр тайно отправляет на Средний Восток высокопоставленного эмиссара с поручением попытаться примирить израильтян с египтянами.

Личный друг президента Роберт Андерсон выполнял обязанности секретаря при министерствах ВМС и обороны. Заручившись рекомендательными письмами президента к Насеру и Бен-Гуриону, он вылетает в Каир, где в условиях абсолютной секретности встречается с Раисом, затем частным самолетом с промежуточной посадкой в Афинах прибывает в Израиль. Там его визит окружен еще большей тайной: даже члены кабинета не знают ни о его приезде в страну, ни о встрече с премьер-министром.

Андерсон пересказывает содержание своей беседы с Насером, который заверил его в своем стремлении к миру, но для начала переговоров выставил два предварительных условия: урегулирование проблемы беженцев и соглашение по территориальным вопросам. Он просит или предоставить беженцам «свободу выбора» между компенсацией убытков и последующим возвратом на их земли, или территориальный коридор между Египтом и Иорданией, что подразумевает передачу Израилем части Негева арабам. Бен-Гурион не верит в искренность Насера как поборника мира и отказывается идти на любые территориальные уступки. Что касается беженцев, то он полагает, что «свобода выбора» вызовет «нашествие пятой колонны, которая разрушит государство Израиль изнутри». Однако он поручает Андерсону организовать тайную встречу Насера с ним самим или с Шаретом: «Если Насер лично будет участвовать в этом и если проблема будет рассмотрена во всей своей полноте И целостности, то решить вопрос о мире можно было бы в течение десяти дней». Он предлагает провести встречу в Каире, где легче обеспечить ее секретность. Американец настроен скептически: «У вас здесь все так быстро меняется, — осторожно говорит он, — что вам, конечно, виднее».

Андерсон прав. Когда 25 января он сообщает Насеру о своих беседах с израильтянами, египетский лидер сразу же начинает уклоняться от разговора и, наконец, признается, что опасается встречи тет-а-тет с Бен-Гурионом или другим израильским руководителем, поскольку «не хочет, чтобы его постигла участь Абдаллаха». Его позиция по основным вопросам остается неизменной.

Андерсон вновь через Афины возвращается в Израиль и 31 января передает ответ Насера Бен-Гуриону и Шарету. Преодолевая разочарование, Старик принимает примирительный тон и предлагает прекратить военные действия в секторе Газа, закрепив их прямыми контактами между командующими. Он снова торопит Андерсона организовать встречу на самом высоком уровне и обещает, что если ему удастся встретиться с Раисом, он предложит ему «что-то такое, о чем он и не мечтает. Что-то очень важное». Шарет, со своей стороны, высказывает желание добиться соглашения с Иорданией по разделению суверенитета в Иерусалиме.

Вернувшись в Вашингтон, Андерсон представляет президенту отчет о командировке. Он привез записку от Бен-Гуриона, в которой тот выражает разочарование отказом Насера вести прямые переговоры и, ссылаясь на чешский контракт, повторяет просьбу о поставке вооружения в целях укрепления обороны. Эйзенхауэр признает, что «как вы и предполагали, встречи, проведенные моим эмиссаром на Среднем Востоке, не продвинули вперед решение стоящих перед нами проблем», и уклоняется от обсуждения вопроса о поставках вооружения.

Когда Андерсон возвращается в Каир для проведения «второго раунда», Насер проявляет еще большую непреклонность: он категорически отказывается от любых прямых контактов с Израилем, занимает еще более непримиримую позицию по другим вопросам и требует обязательного выполнения двух выдвинутых им ранее предварительных условий — «свобода выбора» беженцам и территориальные уступки — до начала любых переговоров. В Иерусалиме посредник встречается с Бен-Гурионом. Признав свою миссию неудавшейся, он добавляет: «Господин премьер-министр, я сделал все, что мог… Я никогда не видел его столь непоколебимым, каким он проявил себя в вопросе о прямых контактах, и никаких гарантий встречи в обозримом будущем дать не могу». Единственное пожелание Андерсона — продолжать выполнять обязанности посредника между двумя правительствами.

Шарет и Бен-Гурион горько разочарованы провалом попытки сближения с Египтом, тем более, что за два дня до приезда Андерсона им стало известно, что Эйзенхауэр отклонил их просьбу о поставке военной техники. Бен-Гурион вновь возвращается к этому вопросу при посредничестве Андерсона и пишет в адресованной ему записке: «Предположим, что после того как вы вручили свой отчет, мы не получили никакого ответа или отрицательный ответ. В этом случае у нас будет только одна обязанность — сохранение собственной безопасности. Ничто другое не будет нас интересовать». В этих словах содержится зародыш превентивной войны, которую Израиль начнет с Египтом.

По правде говоря, именно неумение американской дипломатии предвидеть возможные последствия подтолкнуло еврейское государство развязать военный конфликт, которого Бен-Гурион старался избежать.

Несомненно, что Соединенные Штаты несут ответственность за обострение ситуации на Среднем Востоке весной 1956 года.

С приходом весны в небе над Средним Востоком вновь скапливаются грозовые тучи. Три участка израильской границы полыхают огнем. На севере снаряды сирийцев обрушиваются на рыбацкие лодки и сторожевые катера, курсирующие по Тивериадскому озеру. На восточной границе напряженность возрастает из-за беспорядков в Иордании, где набирают силу пронасеровские элементы. И, наконец, египетские войска ведут непрекращающийся обстрел сектора Газа. В начале марта египтяне сосредоточивают войска на севере Синая и увеличивают число инцидентов на границе. Затем они развязывают артиллерийскую дуэль через границу сектора Газа, в результате чего несут жестокие потери. Стремясь отомстить за поражение, они вновь засылают на израильскую территорию отряд смертников, который сеет разруху и смерть. Война с Египтом может разразиться в любой момент, и Генеральный секретарь ООН Даг Хаммаршельд на встречах с Бен-Гурионом и Насером отчаянно пытается не допустить начала военных действий.

Этот период является одним из самых трудных в карьере Бен-Гуриона. С одной стороны, он не может рассчитывать на решения кабинета, большинство министров которого поддерживают своего коллегу из МИДа, противника решительных действий; с другой стороны, он должен сдерживать воинственно настроенного начальника главного штаба Моше Даяна, который стремится развязать превентивную войну пока не поздно. Однако слабый лучик надежды пробивает густые тучи в небе над Израилем именно в тот момент, когда инциденты на границе с Египтом приобретают все более серьезный характер: на военный аэродром садятся двенадцать самолетов «Mystere-IV». Открывается новый — который вскоре станет главным — источник поставок вооружения: это Франция.

Основные шаги, предпринятые Израилем с целью получения французского вооружения, были предприняты в начале 1955 года вскоре после возвращения Бен-Гуриона в министерство обороны. С этого момента и до 1 апреля 1956 года, когда первые французские самолеты приземлились в Израиле, генеральный директор министерства обороны Шимон Перес вел активную кампанию в правительственных кругах Франции и закладывал основы плодотворного сотрудничества между двумя государствами. Дважды правительство Эдгара Фора обещало поставить широкий ассортимент военной техники — от легких бронетранспортеров и пушек до реактивных истребителей, но ни одна единица боевой техники в Израиль не пришла. Как бы то ни было, в конце ноября 1955 года кабинет Фора был свергнут и в результате всеобщих выборов, состоявшихся в январе 1956 года, Ги Молле было поручено сформировать новое правительство. Его приход к власти знаменует кардинальный поворот во франко-израильских отношениях.