Стругацкие. Материалы к исследованию: письма, рабочие дневники, 1985-1991

«Советская культура» публикует подборку «Спор оптимиста с пессимистом», где дает высказаться и Авторам.

Что внушает оптимизм? Вопрос для целой книги. Скажем только, что все решится в ближайшие год-два. Если перестройка не изменит своему поступательному движению, то хорошо будет не только в недалеком будущем, но и в следующем веке. Фантазии вообще больше присущи молодым. Нас же порой «вынуждает» на то профессия. Хотя мы всегда считали, что прогнозирование не есть задача фантастики и если фантастам что-то удавалось угадать, то это, как правило, случайность. О будущем, особенно в наше время, нужно не фантазировать — его надо рассчитывать. Угадать его просто невозможно. Реальность окажется все равно невероятнее.

Разум и нравственность отвоевывают позицию за позицией: недавние события — подписание Договора о ликвидации ракет средней и меньшей дальности — мощное тому подтверждение.

Мы все успешно учимся говорить и слышать правду, хорошо бы на основе этого энергичнее переходить к делу, действию, поступкам. В искусстве пока еще положение весьма типичное. Есть творцы, а есть потребители. Творцы, соответственно, творят, но вот потребители не всегда получают их произведения. Сложности существуют с передаточным механизмом. У литераторов — это издатели, а в кино — кинофикаторы. Надо, наверное, поменять механизм.

Мы верим в фантастические возможности человека. К тому же мы оба большие оптимисты. А поскольку пессимисты в наше время не доживают до старости, то из нас самый большой оптимист — Аркадий, как старший брат.

Хотелось бы пожелать всем крепкого здоровья, что всегда необходимо. А еще радостной и счастливой личной жизни, которая покоится на «трех китах» — дружбе, любви и работе.

Что внушает пессимизм? Иногда ряды противников перестройки, вольных или, что еще хуже, невольных, кажутся несокрушимыми. Ужасаешься при мысли о том, какую же работу надо сделать, чтобы перестройка давала свои плоды. Огромные массы людей еще остаются на своих позициях, как будто ждут команду: «Все назад». Вот это пусть останется в области их фантазий.

«Литературная газета» публикует мнения писателей, в том числе и АБС, по поводу прошедшего года.

Главное литературное событие прошедшего года — это появление Издателя. Мы и раньше догадывались, что рукописи не горят (во всяком случае, некоторые) и что хорошие писатели неистребимы (хорошее всегда хорошо, жаль вот, что плохое не всегда плохо). Но только теперь мы осознали всё это вполне, когда появился Издатель и к нам наконец прорвался поток первосортной литературы. И хотя Издатель заявил себя только в периодике, а кооперативные издательства признаны, по слухам, нецелесообразными (каким целям несообразными? Преодолению пропастей и завалов между писателями и читателями?), всё же хочется воскликнуть: «Остановись, мгновенье, ибо и такого мы не видывали никогда в жизни и увидеть при всем нашем оптимизме не чаяли».

Январский номер журнала «Знание — сила» публикует еще один отрывок из ГО.

В двенадцатом номере нашего журнала уже был опубликован другой отрывок из этой повести. Целиком ее печатает журнал «Нева». Напоминаем, что в повести «Град обреченный» участвуют люди разных стран и разных времен, вовлеченные некими таинственными Наставниками в эксперимент, конкретные цели и движущие силы которого самим героям не ясны.

Немало времени Авторы отводят общению с иностранными издательствами. 4 января БН пишет ответ в Болгарию.

Уважаемые товарищи!

Спасибо за любезное предложение. Однако прежде чем дать какой-либо ответ, я хотел бы ясно представить, что именно от меня требуется?

Должен ли я полностью организовать сборник ленинградской фантастики или только дать рекомендательный список авторов и произведений? Должен ли я обращаться в ВААП, или этим займется ваше издательство? Какой именно сборник интересует вас? Одна только научная фантастика или фантастика в широком смысле этого понятия, включая фэнтези, сатиру, философскую фантастику, мениппею и т. д.?

Сборник признанных, апробированных авторов или, наоборот, сборник молодежи?

В Ленинграде сейчас активно работают и признанные мастера жанра, такие как Александр Шалимов, Александр Щербаков, Ольга Ларионова, и большая группа молодых, но уже заявивших о себе авторов — Вячеслав Рыбаков, Андрей Столяров, Андрей Измайлов, Ирина Тибилова, Святослав Логинов, Феликс Дымов… Кроме того, многие известные писатели-ленинградцы не считают себя фантастами, хотя пишут превосходную фантастику — Даниил Гранин, Вадим Шефнер, Александр Житинский, Нина Катерли, Валерий Попов, Наталья Галкина…

Я был бы рад получить от вас письмо, где предложения ваши были бы полностью конкретизированы.

С уважением [подпись БНа]

10 января БН пишет рецензию на готовящийся сборник Андрея Измайлова — очередную книгу очередного «семинариста».

Четыре повести Андрея Измайлова открывают перед читателями мир, одновременно и вполне знакомый, и совершенно необычный. Все приметы времени налицо, и налицо знакомые люди — пестрый хоровод таких привычных, таких обыкновенных, таких надоевших даже… Граждане квартиросъемщики во всей неистребимой красе — со своими привычными, обыкновенными, надоевшими заботами, страстишками, проблемками…

Нетрудно заметить, однако, что мир этот при всей его обыденности и знакомости отнюдь не тускл и не скучен. Он странноват. Он все время пребывает как бы на границе чуда и зачастую нечувствительно соскальзывает по ту сторону этой границы. То вдруг ухнул в невесомость и поплыл по воздуху главный герой, то некие таинственные шушарики, не описанные никаким Линнеем, забегали по коммунальному обиталищу, а вот и новый Хоттабыч появился — современный, отнюдь не сказочный, а вполне даже научно («анабиоз — манабиоз») обоснованный, и не волшебник какой-нибудь, а всего лишь регулировщик на перекрестках судьбы…

Свойство нашего мира постоянно пребывать на грани странности отметили еще Гоголь с Гофманом. Уже они не могли и не хотели обходиться без фантастики, описывая самые, казалось бы, банальные жизненные ситуации.

В отличие от многих и многих, кто сегодня полагает фантастику лишь неким эзоповым языком XX века (годным только для построения кукишей в кармане), А. Измайлов ясно видит ВСЕ замечательные возможности этого литературного приема и использует прежде всего способность фантастики делать тусклое ярким, банальное свежим, пресное острым. И он УМЕЕТ пользоваться этим приемом, так что фантастическое у него входит в повествование легко, изящно, как бы между делом, но всегда вовремя и всегда уместно.

Фантастика обостряет сюжет, а Измайлов любит острые сюжеты. Он умеет создать для своих героев экстремальные ситуации и без всякой фантастики, средствами вполне реалистическими. Тут главное, чтобы герой не знал ни минуты покоя, чтобы поток событий швырял его и так и этак, беспощадно перебрасывая от одного житейского рифа к другому, чтобы галдела вокруг шумная толпа граждан квартиросъемщиков, или Дедов Морозов, или каких-нибудь гидр-гидшгидов женского пола… Сюжет всегда закручен до отказа умелой и решительной рукой, так что герою (и читателю вместе с ним) приходится успевать поворачиваться, чтобы не отстать от событий. (Это — чудесное свойство всех повестей Измайлова, к сожалению, оно не часто встречается в нашей молодой прозе.)

Герои Измайлова все как на подбор молоды. Это та самая нынешняя молодежь, которая к тридцати годам успевает перебрать пять профессий, трех спутниц жизни, десять мест работы, пятнадцать тысяч друзей — и странным образом ничему толком не научиться и ничего толком не понять в жизни. Главные герои Измайлова не блещут никакими особенными достоинствами, но они безусловно честны, они надежны, они дьявольски симпатичны. При этом они неустроены, непрактичны и сами толком не знают, чего им хочется.