Я сын батрака. Книга 1

В голове у него промелькнуло: «Господи, скорее бы заскочить в хутор, там всё-таки люди, собаки, и там моё спасение». А хутор, вот он рядом, всадник видит даже женщин с вёдрами у колодца, дети бегают, наверное, играют в лапту, всё близко. Но зубастая пасть этого зверя ещё ближе, он в любую секунду может нанести смертельный укус. А лошадь устала, она бежит уже из последних сил, Господи, хотя бы не споткнулась, пронеслось в голове всадника, а верблюд за спиной орёт и клацает зубами. И тогда, всадник начал кричать, звать на помощь. Женщины, услышав этот крик, сразу не поняли, откуда он, но когда увидели скачущую на бешеной скорости лошадь, а за ней верблюда, сразу всё поняли. Что это такое, женщины знали, что когда верблюды дуреют, то они бегают за всеми и хоть кого могут загрызть. Женщины поняли — беда, надо лошадь спасать, они подняли такой крик, а как женщины кричат, вы, наверное, знаете, начали стучать ведрами. Мальчишки тоже подключились к женскому хору. Из дворов выскочила стая собак и бросилась на верблюда. Когда мимо женщин проскакала лошадь, то они увидели на ней всадника и ещё сильнее заорали. Самец услышал крики и звон, поднял голову и увидел, что в пылу погони он не заметил, как заскочил в хутор. Притормозил, затем совсем остановился, осмотрелся вокруг и понял, что на этом его погоня закончилась, а тут ещё эти зловредные собаки, так и норовят укусить за ноги. Надо отсюда убираться, развернулся и легкой трусцой побежал к своей возлюбленной. А в то время когда хозяин и самец бились за овладение верблюдицей, она спокойно щипала травку и гордилась собой, думая: «Вот какая я необыкновенная, за меня два самца бьются». Ну что с неё возьмёшь, одним словом ЖЕНЩИНА. О происшествии узнал глава хутора и созвал сбор, на котором и решили, до конца гона верблюдов не трогать. Так борец за права верблюдов в одиночку отстоял незыблемость оного. А ещё говорят, один в поле не воин, неправда это. А через месяц верблюдица сама вернулась домой, видно надоела ей одна трава, захотелось чего-то посущественней. Вот так благополучно закончилась эта история.

ДРУГОЙ СЛУЧАЙ. Сюжет истории точь-в-точь, совпадает с сюжетом первого случая, только местность была другая. Открытая степь и не было вблизи населённых пунктов. Но был колодец с «журавлём», длинным и широким корытом, для того что бы поить животных. Всё было так же, как в первом случае. Такая же борьба всадника с самцом верблюдом за верблюдицу, такая же бешеная гонка. И вот, когда гонка достигла апогея, и всадник понял, что ему от верблюда на лошади не уйти, он принял решение, спрятаться от преследователя за корытом. На полном скаку, он соскочил с лошади, подбегает корыту и за ним присел, а лошадь поскакала дальше. Самец в пылу погони не разобрался в чём дело и продолжал скакать за конём. Но тут он заметил, что лошадь начала быстро от него уходить. Верблюд сразу сообразил что, что-то тут не так, прищурил глаза, присмотрелся и видит, что на лошади нет всадника. Резко затормозил, лошадь как предмет без всадника ему была не нужна, он остановился и задумался. Куда же девался этот подлец, выходит он надул меня, подумал самец. Где же он, этот злодей, который хотел украсть у меня мою любимую. Стоит посреди степи, думает, осматривая степь, и соображает. Спрятаться ему в этой бескрайней степи, просматриваемой на десятки километров, негде: вокруг ни деревца, ни кустика, если он и спрятался, то только у колодца, вот там его и надо искать. Определив место, где надо искать беглеца, самец уверенным шагом направился к колодцу. А беглец, увидев, что верблюд направляется к нему, стал на корточках продвигаться ближе к колодцу. Думает: «Если этот горбатый злодей меня окончательно прижмёт, то моё спасение только в колодце». А верблюд, унюхав человека у корыта, прижав уши и низко наклонив голову, начал подкрадываться, как зверь к добыче.

Человек понял, что надо использовать последнею надежду на спасение. Подскочил и бегом бросился к колодцу, схватил бадью и, бросив её в колодец, сам прыгнул в неё, предварительно схватившись за верёвку, на которую она была подвешена. Очутившись к воде, понял, что так он долго не выдержит, вода холодная, и через некоторое время он здесь просто замёрзнет. На его счастье, колодец был не широкий и изнутри выложен камнем разной величины и конфигурации. Наш герой, держась за веревку и расставив широко ноги, вылез из воды, стал на каменные уступы и решил ждать, что будет дальше. А верблюд понял, что его в очередной раз надули, бросился к срубу колодца, засунул в него голову и давай орать, может даже матерился на своём верблюжьем языке. Тот, который сидел в подземелье, держался за верёвку и молил Бога, чтобы самец не перегрыз её.

Видно, у горбатого в уме не хватило, все-таки, какой-то извилины, чтобы это сделать. Но верблюд и не думал отступать, ходил вокруг сруба, топал от злости ногами, громко рычал, наверное, посылал всякие кары узнику. Затем он не придумал ничего умного как взять в осаду колодец, а чтобы тот злодей, который сидит в колодце не вылез, он улегся на сруб. Мокрому беглецу, стало ещё хуже, было одно светлое окно в мир, и то закрыл этот горбатый враг, да и темно стало так, что ничего не видно. Если нога соскользнёт со ступеньки, то снова её туда поставить будет затруднительно.

Да и стоять так на растяжку, трудно: затекают и руки, и ноги, а сколько ещё на срубе колодца будет лежать этот злодей неизвестно. Остаётся только терпеть. А самец как будто, услышал его мысли, думает, терпи, терпи, а я буду тут лежать, пока ты там, не околеешь. Только он так подумал, как вдруг его сознание пронзила неприятная мысль. Так что же это получается, я за верблюдицей ходил, лелеял её, а теперь моими трудами может воспользоваться другой самец. Нет, так дела ни делаются, там, в стаде, желающих много, смирные они, пока я при стаде, а как только чуть в сторону, тут они поднимают голову. Нет надо быстрее в стадо к своей любимой, а тот, что внизу? Спросил он у самого себя и тут же себе ответил. Да шут с ним, приедет ещё раз в моё стадо, так живым не уйдёт, а сейчас надо поторопиться в стадо. Самец подскочил на ноги и рысью побежал в стадо верблюдов. С большим трудом, при помощи рук, ног и верёвки, которая свисала в колодце, человеку удалось выбраться наружу, а тут и чабаны подоспели на водопой со своими отарами, вот они ему и помогли добраться домой. Так что и вторая история тоже закончилась благополучно. А если бы она так не закончилась, то кто бы нам о ней рассказал, верблюд что ли? Вот именно.

СЕНОКОС

Пока я вам рассказывал о верблюжьих страстях, отец сходил на колхозный двор, вскоре вернулся и сообщил нам: «Нашему семейному хозяйству выделен участок под сенокос, надо ехать сейчас же и косить, а то уже середина июня, как бы трава не перестояла. С лобогрейкой и лошадями я с председателем колхоза договорился, так что, Сеня, поедем с тобой. Конечно, ты, может, с дороги устал и хочешь отдохнуть, но время не ждёт, так что отдыхать потом будем. Сенокос выделили нам далеко, это у самого старого хутора Гашун». Мама возмутилась: «А почему так далеко?» Отец ответил: «Я сам там попросил, я на том сенокосе недавно был, там трава хорошая, так что пусть будет подальше, но зато трава там лучше». Позавтракали, отец одел свою неизменную фуражку, полувоенного покроя цвета хаки и сказал мне: «Сынок, ты бы тоже надел, что-нибудь на голову, а то солнце печет уже с утра, а к обеду будет ещё жарче». — «Та ни, я так», — ответил я отцу. — «Ну, дывысь, тоби виднее». Мы с отцом взяли все необходимое и пошли на скотный двор, там взяли лошадей, лобогрейку и поехали на сенокос. Ехали мы долго, лошади тащат лобогрейку, а она сделана из сплошного железа и поэтому очень тяжёлая, но как бы то ни было мы потихоньку двигаемся к назначенной цели. Я и тато сидим на специальных сиденьях, которые закреплены на лобогрейке и они тоже выштампованы из железа. Кстати, я часто задумывался, почему косилку назвали лобогрейка, что, об неё люди свои лбы грели, или она кого-то так огрела по лбу, что они, вынуждены были её назвать именно «лобогрейкой». Вы, дорогой мой читатель, это знаете? Нет, не знаете. Ну, я тоже не знаю. Да и вообще, какая разница, как назвали косилку, лишь бы она косила сено. Ехали долго, до места, где будем косить сено далеко, примерно километров пять или шесть, поэтому ехали долго, тем более что, эта самая лобогрейка тяжелая, тащить её тяжело и поэтому лошади идут шагом, быстрее никак нельзя. Хотя, о том, что лобогрейка тяжёлая я вам уже говорил. Ну, ничего, эта косилка — лобогрейка настолько тяжёлая, что об этом можно и два раза сказать. Едем дальше.