Большая Медведица

— Олега сказал — все откладывается, пошли, — почти вырвал он у Ветерка обрез.

— Куда пошли, стой ты, не понтуйся. Запланировали ведь и народу вокруг никого нет. Морду шарфом замотай и все дела или ты боишься? Давай тогда сюда шпалер.

— В бабу стрелять не буду.

— И не надо, кто тебя просит. Этому козлу шкуру продырявишь, а она, сто пудов, тебя нe запомнит с перепугу. Тихо, вон они катят. Шагай, Эдька, че ты в натуре, — подтолкнул он нодельника в спину.

Манто сожительницей уже почти вышли из сквера на прилегающую к нему центральную улицу поселка и он облегченно вздохнув, отпустил локоть Нины и сунул баллончк опять в карман и в ту же секунду его окликнули.

— Дима?

Мужчина с женщиной обернулись одновременно. Чтобы не задеть жену председателя «Юникса», Эдька повел стволами чуть влево и нажал на курок. Манто отбросило метpa на четыре, девять картечин попали прямо в сердце и с перебитой аорты на заметенный жухлыми листьями асфальт брызнула кровь и словно учуяв ее, низко висящее небо наконец-то обрушилось на подлую землю слезами, одновременно оплакивая жертву и замывая следы преступления.

Выстрел получился сухим и безликим. Кот напихал в гильзу поменьше пороха и побольше свинца и Святой услышал его только потому, что ждал. Первыми из кустов вывалились Леха и Костя, второй юркнул в тачку Рыжего и тот, как ошпаренный даванул на педаль газа. Ветерок довольно ухмылялся — план выполнили. Через несколько секунд после них из затрещавшей акации вынырнул братан и буквально упал на заднее сиденье машины рядом с Лехой.

— Видел как я его?

— Видел.

— Убил, как думаешь?

— Конечно, — снова ухмыльнулся Ветерок, — а ты че не заметил, как у него ноги подлетели?

— Когда? Картечь в председателя летела, а я уже рвал когти. Бабу не задел?

— Нет, не задел, кобылу.

Олег напряженно вслушивался в моросящую дождем ночь, после неожиданно погасших фонарей, ничего не было видно. Наконец прибежали Слепой и Женька.

— Шустрее, пацаны, — поторопил их Святой и когда они влезли в салон, рванул.

Вовчик в это время наоборот тормознул.

— Куда ты сейчас?

— Ворачиваюсь. Олега приказал дыбануть, что на месте убийства твориться будет.

— Ладно, до завтра, — хлопнул дверцей Кот и словно растворился в хлещущем ливне.

Жигули Святого неслись по опустевшим улицам Первомайска, как по автодрому.

— Слепой, возьми у Эдьки обрез, куда притырить — дело твое. Патроны из стволов вытащи и выкини, и пустой, и целый. Ты, Эдька, сразу ныряй в ванну. Вымойся тщательно и одежду всю замочи вместе с кроссовками, это на случай экспертизы. После такой пальбы ты весь в порохе. После того, как разбежимся, все алиби делайте, нас потянут обязательно.

Одна «Скорая» увезла труп Манто, в другую толкали носилки, на которых без сознания лежал пожилой пузатый дядька. После смены он прихватил с работы мешок комбикорма и когда заметил на дороге вооруженных милиционеров, притопил газульку своего старенького «Запорожца». Проскочить не удалось, автоматная очередь больно полоснула по радикулитной спине, но был он не при делах и наверное поэтому судьба оставила ему жизнь. Через пару месяцев дырки затянулись, и случай этот благотворно видимо подействовал на старика, он перестал воровать.

Сквозь лобовое стекло, заливаемое водопадом небес, ни хрена не было видать — стеклоочистители не успевали с ним бороться — и Рыжий рискнул подкатить поближе.

— Стоять! — сразу махнули ему жезлом. — А, это ты, че шаришься по такой погоде?

Из-под капюшона торчал один нос знакомого сотрудника милиции.

— Любопытство, что тут, авария?

— Нет, председателя «Юникса» шлепнули.

— Кто?

— Тот, кто нас не боится, отчаливай, а то и тебя сейчас заметут, всех хватаем. Эдик ушел с Беспалым. Слепой взяв под мышку обрез, завернутый в тряпку, вылез у дома Олега.

— До завтра, — попрощались подельники.

Ветерок погнал тачку в гараж, а Эдик тем временем старательно обливался шампунем в ванне у Женьки на квартире. Его старший брат тоже мылся.

— Ленка! Ты меня слышишь?

— Не кричи, слышу.

— Я сейчас домой шел, по улицам милиция шлындает, нездоровое движение по-моему. Может шпана что натворила. Ты на всякий случай имей ввиду, что мы с тобой с девяти до одиннадцати у Кости на хате были, слышишь?

— Слышу, слышу.

Взяли Святого в час ночи. В отделении милиции уже находились Беспалый и Леха. Перепуганный Секретарь, не ожидавший, что первомайские жулики заворачивают так круто, тоже смолил в камере.

— Вы бы хоть предупредили, — нервно выплюнул он в парашу недокуренную «Мальборо», — я бы в Читу смылся.

— О чем тебя предупреждать?

Нугзар не ответил Олегу и натянув на черные кудри кожанку, скрючился на нарах.

— Женька, Эдик где?

— Когда меня легавые забирали, он как раз в туалете сидел. Они туда не заглянули, так что все ништяк, — так же шепотом откликнулся он.

— Секретарь, тебя где замели?

— В «Березовой роще».

— Не водись, через трое суток отпустят. Ну, а тебя, друг мой, Ветер, за какие грехи в эту сраную кадушку спрятали?

— Сам в толк никак не возьму. Двери чуть скоты не выбили и в гараж уперли..

— В чей?

— В мой, в чей же еще?

— Зачем?

— Проверяли, машина на месте или нет. На белой легковушке в Комсомольском сквере кто-то крутился, свидетели так базарят.

— Тачка в стойле была?

— А куда ей деться.

— Ничего добавить не хочешь?

— Нет.

«Отлично, не догадались, дуборезы, двигатель пощупать, а он тепленький еще был…»

— Иконников?

— Здесь я.

— Выходи, — лязгая решеткой, сержант выпустил его из душной камеры.

— Куда меня, не знаешь?

— Не разговаривать, лицом к стене, руки назад.

— Он, как страшно.

— Шагай давай, на второй этаж и моли всевышнего, чтобы тебя не арестовали.

— А если арестуют, что тогда?

— Тогда зубы золотые я тебе вышелушу, — показал сержан Святому здоровенный кулак.

— Тогда тоже молись, чтобы меня арестовали. Выпустят, обязательно выхлестку тебе зубы.

В кабинете начальника милиции на расставленных полукругом стульях сидели человек семь. Минут десять Святой объяснял, где он находился в момент убийства Maнто, после чего прокурор поселка Черноухов объявил ему, что по подозрению в совершении преступления, предусмотренного статьей сто второй, ему необходимо еще трое суток протирать штаны на нарах. Столько же получили Ветерок и Беспалый. В пять утра в камеру вошел Кот.

— Это что у тебя?

Костю чуточку поряхивало, в такой обстановке он оказался в своей жизни впервые.

— Вещи жена собрала.

— Она тебя че из дома выгнала?

— Нет, Олег Борисович, это в тюрьму.

— Ты что в тюрьму собрался, а за что?

— Начальник милиции, когда меня забирал, так Люсе и сказал, собери ему что-нибудь в тюрьму.

— Козел он, Костя, не верь ему. Среди легавых по-моему вообще людей порядочных нет, по крайней мере я таких еще не встречал. Ложись на свободные нары, а узелок под голову положь. Нагонят через трое суток, не переживай. Сынишку менты не напугали?

— Он у бабушки ночует.

— Предусмотрительно, — похвалил его Леха, — а вот у меня, суки, всех на ноги подняли.

— Закурить дайте? — вылез из под куртки Нугзар.

— Не спится на жестком? — бросил ему сигарету Женька. — Спички-то хоть есть?

— Нету.

— Лови. Дети у тебя есть?

— Есть, наверное, не знаю.

— Не женатый что ли?

— Че я дурак, пока так дают, — чиркнул он спичкой, — перестанут, женюсь. — Он глубоко затянулся вонючей «Примой» и с наслаждением выдохнул дым в закопченный потолок. — Твари бабы, мерзкие твари.

— Откуда это тебе известно? — поднялся со шконок Святой и скомкав непонятно откуда взявшуюся в хате «Забайкалку», залепил ей решку окна, дуло оттуда ощутимо и холодно.

— Ты по любви женился?

— Вопрос конечно интересный, — шутливо скорчил он рожу. — по любви, а что?