Большая Медведица

— Вот директорша шагает, — показал на нее пальцем Агей — не опаздывает с обеда, а может просто ключ продавцам не доверяет. Матерая тетка — протянул он с некоторым уважением — интересно, как она себя вести будет.

— Пошли, Ветерок, со мной, а вы, гаврики, в тачке посидите — вылез из-за баранки Олег.

Валентине Антоновне было чуть за пятьдесят, но выглядела она моложаво. Отпахав в торговле двадцать пять лет, она знала все ходы и выходы в этой мутной воде и предполагала, что организованная преступность рано или поздно дотянется до нее, так что появление Святого, о котором она была наслышана, нисколько ее не удивило и на его предложение сотрудничать, директорша сразу согласилась.

— Извини, Валентина Антоновна, что я прямой, как дуга и вот так, без обидняков, тебе под шкуру залез. Просто взрослые мы с вами уже люди и я думаю незачем мне по ночам в вашем магазине витрины колотить и так поймем друг друга.

— Правильно, — выключила она кофейник и достала из маленького холодильника торт. — сама выпекла, не магазинский. Почаюйте со мной?

— Спасибо, Антоновна, торопимся, но с вами можно, наливайте. Сторож у вас есть?

— Зачем он мне?

— Теперь будет. Вот этот парняга подойдет?

— Да не нужен мне охранник.

— Мне нужен, будете ему платить официально по ведомости пятьдесят тысяч в месяц и помимо этого еще кое-какие услуги оказывать, но это уже так, мелочи.

— Согласна я, Олег, и платить, и на мелочи ваши, но все же от сторожа твоего уволь.

— Не хотите значит мои глаза и уши в своей вотчине иметь, ладно, уважим. Жалобы, предложения есть?

— Ты как на партийном собрании, — поддержала его тон директорша. — Представь себе просьба есть.

— Просите, поможем, чем сможем, — заурчал желудок, требуя торта, и он широким лезвием обломанного ножа нырнул в отпотевшую картонную коробку.

— Магазин у меня теперь частный, — помешала в стакане кофе Валентина Антоновна и подала Святому, — и Ковалев перестал нам с базы ОРСа товар выделять.

— Можете не продолжать. Решаема проблема, но сами понимаете, не за даром.

— Естественно, всем жить надо!

— На базе мясо французское есть и шоколад то ли голландский, то ли шведский, возьмете?

— Боже мой, конечно, но не даст, жмот, скорее удавится. Я у него была намедни, говорит, что мясо только для детских садов и школы держит — приказ Разина. Хотела ему в лапу дать, не берет, боится.

— Сколько мяса нужно? — вытер детским полотенцем он ладонь правой руки.

— Холодильные камеры у нас вместительные, так что пять тонн приму сразу.

— Посидите тихо. — Олег пододвинул к себе захудалый телефонишко и набрал номер начальника ОРСа. — Юрий Викторович, это я, по голосу меня узнаете? Завтра утречком к вам подойдет директор продмага номер восемнадцать, выпишите ей пять тонн мяса.

— Импортного, — прошептала Антоновна.

— Французского, а я вечером домой к вам заеду и все растолкую, добро? Вот и хорошо, — опустил он трубку на рычаг, — а вы говорите не берет, плохо давали.

— Помоложе была, давала конечно получше, — расхохоталась директорша. — Про шоколад ты конечно забыл?

— Даст и шоколад, выбейте от моего имени. Теперь, Валентина Антоновна, любой дефицит с базы будет идти через ваш магазин. Мясо получите по девяносто рублей за килограмм, продавать будете не дороже двухсот, чтобы покупателям не туго было. Прибыль делим на троих. Вам, мне и дяденьке, которому я сейчас звонил. Весь товар, что он выделит должен уплывать таким же образом, схема расчета та же, потянет?

— Если гы знал, Олег, как меня выручил.

— Умная вы женщина, приятно будет с вами работать, — встал с табурета Святой. — Дальше мутить с вами будет мой человек, Воробьев его фамилия.

— Сашка? Знаю я его, сопляка, в люди значит выбился. Не похож он честно говоря на мафиози.

— Он и не бандит, Антоновна. Он простои коммерсант, делает звонкую монету.

— Для мафии.

— Проницательная вы дама, все видите. До свидания, понадоблюсь, найдете через Леху.

Прохладный и порывистый, но еще не очень злой ветер за заляпанными красной стеклами серого, даже после недавней побелки кабинета, срывал с тополей последние желто-багровые листья и гнал их к покосившемуся забору воинской части. ”Надо взбучить уборщицу за то, что не вымыла окно», — подушечкой большого пальца Шатров по диагонали провел по стеклу. Пятнышки краски размазались. «Масляная, если в коридоре панели такой же выкрасили, то, наверное, рукав плаща уделал…»

— Николай Иваныч!

Он вздрогнул и обернулся.

— Прости, милай. Вчерась ребята поздно закончили с ремонтом и я, грешная, не успела здесь прибраться.

— Ничего, тетя Зина, ничего. Я через час уйду, вот ты и наведешь тут порядок. Волоча за собой швабру, техничка, шлепая шлепками, пошла. «Кажется в бухгалтерию, никак ее отругать не могу. Правильно супруга говорит, что я бесхарактерный». Шатров выпил таблетку «ношпы» от покалываний в печени и заходил заложив руки за спину по кабинету. Он понимал, что раз сидит на золоте, то встреча с мафией неизбежна, поэтому сам искал сильного человека из среды организованной преступности, на которого можно было бы опереться в случае опасности. Обращаться в милицию по его мнению было бесполезно, в законодательстве были не трещины, а дыры, в которые лезли нахрапистые уголовники. Политическая обстановка в стране тоже им благоприятствовала. За свою безопасность нужно было платить. «Воробьев где-то запропастился.» Тот как-будто услышал своего начальника и без стука отворил дверь.

— Доброе утро, Николай Иваныч, — пожал он его сухую полную ладонь. — Болеешь что ли?

— Здравствуй, Саша, весной и осенью вот печень пошаливает, страсть как больно, но ерунда это. Вы, если не ошибаюсь, Иконников Олег? Он кивнул в ответ и сел в кресло Шатрова.

— Один на один поговорим?

— Это как вам будет удобней.

— От чашечки кофе надеюсь не откажетесь? Вот и хорошо, — Иваныч вынул из дипломата стеклянную баночку кофе и подал Воробью. — В бухгалтерии у женщин чайник электрический есть, сходи завари. Только им не отсыпай, кофе эфиопский, по великому блату Разин в Москве доставал.

— Вы близко знакомы с Разиным? — перестал бессмысленно чертить в календаре Святой.

— Намного ближе, чем мы предполагаешь, — и подождав, пока из кабинета выйдет Воробьев, продолжил. — Реальная сила в Первомайске — не председатель поссовета, а директор ГОКа. Он хозяин поселка и администрация, и даже милиция почти беспрекословно выполняют его приказы и артель эта, которой вроде я руковожу, тоже фактически принадлежит ему. Он учредитель «Бирюзы», но похоже, что не один, потому что тщательно скрывает от меня кое-какие документы.

— Все тайны мне выкладываете, с чего бы это, Николай Иванович?

— Есть у меня на это причины и одна из них то, что уголовники не его потрошить станут, а в первую очередь меня. Везде он в стороне, хитрый. Сведу я тебя с ним, сам увидишь, — закурил Шатров и предложил Олегу.

— Спасибо, я не курю.

— Откровенен я перед тобой и поэтому надеюсь, что о чем мы сейчас толкуем, Разин не пронюхает.

— Много потеряете?

— Да нет, прибылью он со мной делиться не собирается, жадный очень.

— А много ее, прибыли?

— Достаточно. Мне он выдает зарплату, а вот себе отхватывает прилично.

— Николай Иванович, что-то ты не договариваешь, не могу ухватить логики?

Председагель «Бирюзы» поправил пышные под картофелиной носа усы и выложил.

— Я тебя буду держать в курсе всех финансовых дел артели. Бухгалтерские книги и отчеты, пожалуйста, в любое время дня и ночи. Сколько Разин будет забирагь и когда, я тебе тоже буду сообщать. Ты с него будешь давить какую-то сумму и двадцать процентов мне давать.

— Годится.

— И еще, если Владимир Иваныч вдруг решит меня уволить, то ты не позволишь ему это сделать. Пока я буду председателем артели, тебе будет выгодно.

— Договорились, Николай Иваныч. Расскажите о себе немножко, кто вы, откуда?