Ленин. Социально-теоретическая реконструкция

Это было, может быть, наиболее сжатым изложением того факта, что в России наблюдалась комбинация двух революций: городской советской и крестьянской «общинной» революций. Ленин не случайно часто называл Октябрьскую революцию «рабоче-крестьянской». Это было указание не только на спонтанные захваты земли крестьянами летом-осенью 1917 г., но и на то, что значительные массы крестьянства повсеместно создавали свои советы, органы альтернативной власти. В октябре «крестьянско-общинная революция» бесконфликтно соединилась с пролетарской революцией городов, усиливая антикапиталистический характер революции в целом.

Не следует забывать о том, что летом 1917 г. делегаты I Всероссийского съезда советов представляли более 20 300 000 человек, то есть почти в 20 раз больше количества членов партии. Из них около 6 миллионов человек были рабочими, около 5 миллионов — крестьянами, а более 9 миллионов — солдатами (две трети которых составляли крестьяне и аграрные пролетарии). Они и выбирали членов советов. [696] Следовательно, миллионы людей сплотились в, как мы сегодня сказали бы, «гражданских» организациях, люди, осознавшие свою свободу, создавали организации по различным профессиям, на основе общности тех или иных интересов. Однако, в отличие от партий, эти организации совершенно неоднородны в социальном и идеологическом смысле. Они объединяли людей, изначально собравшихся по самым различным соображениям, в ходе революции они затем могли присоединяться к самым различным, иногда прямо противоположным лагерям (классическим литературным примером этого является судьба шолоховского Григория Мелехова на фронтах гражданской войны).

Крупнейшей партией в России была партия эсеров, насчитывавшая летом 1917 г. около 600 тысяч членов, большевиков в октябре 1917 г. было не больше 350 тысяч. [697] Когда Ленин говорил о прочности поддержки большевиков, он всегда имел в виду революционный период, то есть поддержку абсолютного большинства политически активного населения, которое должно вести за собой молчаливое большинство, позицию которого нельзя было однозначно определить. В сентябре 1917 г. в статье «Из дневника публициста» Ленин подчеркивал, что «ссылка на большинство народа ничего еще в конкретных вопросах революции не решает». [698] В формировании «большинства» для революционной политики решающая роль всегда принадлежала рабочим крупных предприятий, которые считались политически наиболее подготовленным «отрядом» российской революции. Понятие пролетариат, рабочий класс, рабочие Ленин употреблял в трех смыслах: во-первых, он понимал под ним рабочих крупных предприятий, крупной промышленности, во-вторых — пролетариат в целом, совокупность наемных рабочих, а в третьих, он распространил это понятие на «полупролетариев», как он часто выражался, на сельскохозяйственных рабочих, батраков и безработных. Накануне Первой мировой войны в России было 20 миллионов рабочих в этом последнем смысле этого понятия. [699]

В 1913 г. численность рабочего класса крупной промышленности, железнодорожного и водного транспорта России составляла 4 253 000 человек. [700] Вместе с членами их семей они составляли нс более 10–12 % всего населения. Ленин отлично знал этот факт. Если добавить сюда и сотни тысяч рабочих мелкой промышленности, то и тогда численность промышленных рабочих (вместе с членами их семей) в 1917 г. нс превышала 7,2 млн человек, 48,4 % которых составляли женщины и дети. Учитывая все категории городских рабочих, можно сказать, что общая численность пролетариата в 1917 г. превышала 10 млн (составляла примерно 10,7 млн человек). [701] Итак, число людей, восприимчивых к социал-демократическим идеям, как в последующие годы нс раз отмстит Ленин, даже после прихода большевиков к власти было невелико, однако значение этого слоя населения в результате его организованности трудно было переоценить.

«Солдатская революция» может считаться особым «слоем» рабоче-крестьянской революции, ведь миллионы крестьян и рабочих уже в феврале с оружием в руках выступили против старого режима, феодальных привилегий, старых государственных институтов, социального статуса и привилегий класса крупных землевладельцев и офицерской касты. В одной из своих поздних статей Ленин отмечает, что видел в армии, которая была «уже к октябрю-ноябрю 1917 года наполовину большевистской», «весь цвет народных сил». [702] Революционный пыл, «психоз», неудержимо пронесшийся         по России, до осени 1918 г. по существу поддерживал относительное социальное единство различных «слоев» революции в борьбе со старым режимом. [703] Однако, несмотря на явные симптомы развала капиталистической                    системы, перспектива международной революции оставалась все более отдалявшейся надеждой, что было впервые принято во внимание также весной 1918 г. [704] Однако в России захват власти произошел в «предвиденной» форме, так как старый режим был парализован почти во всех областях жизни, психологически революционные силы действовали в такой ситуации, когда любая противопоставленная им альтернатива содержала в себе в глазах десятков миллионов людей признаки слабости, замешательства и гибели.

5.4.3. Захват власти

Язык, многие понятия, риторика и характерные теоретические черты «Государства и революции» появились в тех когда-то считавшихся общеизвестными письмах и документах, которые Ленин писал из своего тайного убежища членам ЦК осенью 1917 г. Это были политические и организационные инструкции, аналитические статьи, которые мобилизовывали на вооруженное восстание и захват власти. Следовательно, брошюра Ленина была связана и с практикой политической революции, была органической частью последней, хотя Ленин и позже употреблял теоретические понятия, которые содержались в «Государстве и революции». Таким образом, это произведение Ленина как бы обобщило понятийные основы его перспективного мышления и в то же время наложило отпечаток на упомянутые выше письма и документы, на теоретическое единство и понятийную культуру инструкций, адресованных членам ЦК. Однако все это, как ни удивительно, не противоречило практической и тактической гибкости. В политическом анализе и практических предложениях Ленина переплелись две основные мысли, отразившиеся в его статье «Русская революция и гражданская война. Пугают гражданской войной», опубликованной 16 сентября. Первая мысль заключалась в том, что, как показали революционные взрывы июльских дней, шла неудержимая политическая поляризация. Корниловское восстание, «поддержанное помещиками и капиталистами, с партией кадетов во главе», фактически привело к началу гражданской войны. Вторая мысль: в этой ситуации руководство эсеров и меньшевиков, желающее вступить в компромисс с буржуазией, по-прежнему «будет колебаться». Это значит, что сохранится старый аппарат государственной власти, не будет предложен мир и не произойдет конфискация помещичьих земель. По предположению Ленина, последствиями «колебаний» эсеров и меньшевиков был бы «дальнейший разрыв их с массами, невероятное усиление в массах возмущения и озлобления, громадное усиление симпатии к революционному пролетариату, к большевикам». Однако, как считал Ленин, возможность «мирного пути» развития революции зависела именно от того, поддержат ли «колеблющиеся» меньшевики и эсеры продолжение революции. Лишь потеряв всякую надежду на осуществление этой возможности, Ленин принял решение о немедленной «эскалации» революции и захвате власти, что должно было привлечь на сторону большевиков и часть «колеблющихся». «Завоевав власть, — писал он, — пролетариат России имеет все шансы удержать ее и довести Россию до победоносной революции на Западе». [705] В письме ЦК и петроградскому и московскому комитетам РСДРП(б) Ленин настойчиво повторял: «История не простит нам, если мы не возьмем власти теперь. Нет аппарата? Аппарат есть: Советы и демократические организации. Международное положение именно теперь, накануне сепаратного мира англичан с немцами, за нас. Именно теперь предложить мир народам — значит победить. Взяв власть сразу в Москве и в Питере (неважно, кто начнет; может быть, даже Москва может начать), мы победим безусловно и несомненно». [706]