Большая Медведица

Проснулся Беспалый от вкусно пахнущей с кухни яичницы. Жена собирая дочь в детсад готовила завтрак.

— Лариска, давай я Лерку уведу?

— Тебя воспитатели не знают.

— А родного папашу они видели хоть раз?

— Откуда?

— Тогда я отведу, пускай привыкают — он скинул покрывало с худого в наколках тела.

— Мадемуазель, ты меня не выдашь?

— Не-е, ни за что — тряхнула косичкой Лера, — а ты когда телевизор купишь?

— Еще немножко потерпишь?

— Сколько?

Его ответа ждала и жена.

— Сегодня шестнадцатое, двадцать пятого.

Сенокос стоял в самом разгаре, но не тот, где крестьяне машут литовками, а тот, где наркоманы пластают бритвочками в чужих, естественно, огородах маковые головки и поэтому, не смотря на такую рань, у подъезда своего Женька столкнулся со Слепым.

— Здорово, Олега, ты ко мне?

— Нет, на чердак. С понтом ты не знаешь, что я без тебя не вмазываюсь.

— Ладно, извини. Лерку в садик увести нужно. Пошли? На обратном пути уколемся.

— Где интересно?

— Сообразим что-нибудь.

Шлепая мимо пятиэтажки, в которой жил Олег, Слепой прищурился, пытаясь разглядеть в кустах черемухи незнакомую «жигулешку».

— Это Святого — сразу определил Беспалый.

— Шагай за мной. Сейчас его подымем.

— Я сдохну, ты че, волк? Мадемуазель твою сдадим воспитателям, потом вмажемся, а потом сюда вернемся. Давай так сделаем?

— Он тоже на игле сидит — уже швырял в окошко спальни камушки Женька. — Сейчас с ним уколемся, и он нас в сад утянет.

Олег вышел быстрее, чем они ожидали.

— Твоя? — поздоровался с ним Беспалый.

— Все ты знать хочешь. Моя.

— С куражей?

— С них, родных.

— Прокати до детсада?

— Падайте, то-то вы с утра пораньше шаритесь, людей пугаете, а оказывается, семейными делами занимаетесь.

Пока Женька бегал с дочкой, Слепой вмазал Олега и вмазался сам. Так же бегом Беспалый вернулся и Слепой уколол его.

— Благодарю. Предложение мое помнишь?

— Я его и не забывал.

— Что делать будем?

— Все очень просто, Женька. Самое главное — надо шевелиться, кто сидит на жопе, у того ничего и нет. Сегодня я отдохну, а вы своих пацанов таких, которые поживей, соберите и завтра за коммерческие магазины примемся.

— Сколько человек взять?

— Четверых и думаю, хватит. В «Кристалл» к одиннадцати подтягивайтесь, пообедаем и вперед.

Возле подъезда с полным ведром мусора отца караулил Игорешка.

— Папа, пойдем, ведро вывалим?

— А сам, что не сбегаешь?

— Я боюсь, там корова шелуху жрет.

Чаевали втроем, Максим гостил в Чите у деда с бабушкой по первому отцу.

— Игорь, ты поел?

— Наелся.

— Беги на улицу.

И тот радостный, что мать выпроводила его из-за стола без стакана молока, драпанул к приятелю по школе.

— Олега, у тебя пистолет откуда?

— Нашел.

— Выброси его пожалуйста, зачем он тебе? Убьешь еще кого-нибудь нечаянно.

— Забудь ты про него. Ленка, выброшу.

— Слово дай?

— Слово не воробей, вылетит, не поймаешь. Подумаю, потом скажу, ладно? Еще что-то сказать хочешь?

— С Галиной Павловной перед тем, как ты с Иркутска подъехал, по телефону разговаривала…

— С бабулей Максима?

— Да.

— Ну и что случилось? — екнуло под сердцем.

— Боится, что ты его усыновишь официально, у него ведь вроде еще один отец есть.

— Это дело не наше, я имею в виду взрослых людей. Стукнет Максиму шестнадцать и пойдет он паспорт получать, вот тогда и решит, чью фамилию взять. Его или мою, а без разрешения Максимки я ничего делать не буду.

Подкатывая к ресторану, Святой с братом еще издали заметили каланчу Беспалого и двух молодых парней, оживленно о чем-то разговаривающих между собой.

— Здорово, жулики — каждому из пацанов пожал руку Олег.

— Пошли помнем, да потолкуем, как местных барыг половчее за жабры брать.

— Женька, Слепого — то где потерял?

— На «грядке». Мак подрезает. Сварит часам к шести, вмажемся. Ты будешь? Начали с самого большого и жирного магазина в Первомайске с чушачьим, как выразился Беспалый, названием «Фантик».

— Сейчас, бляди, мы вас за ноги повесим — керосинил он себя и своих пацанов.

вваливаясь в комок.

Хозяев оказалось двое. Высокий бородач-блондин и его супруга сидели за прилавком и метр с кепкой с большими залысинами и противной мордой, чернявый, лет под тридцать, парень. Сэва с Корешом остались в уютном торговом зале. Эдик, подперев стулом, дверь кабинета, уселся на него. Не зная, что делать, Женька отвернулся к решетке окна и задымил сигаретой. Разговаривал Святой.

— Что такое мафия надеюсь вам объяснять не нужно?

— Наслышаны — присел бородатый на стол.

— Предложение такое. Мы вам делаем «крышу», вы за это башляете нам пятьдесят штук каждый месяц.

— Если мы не согласны?

«Про ментов не вспоминает, это хорошо» — враз успокоился он.

— Понимаю, вы никогда и никому еще не платили, а тут вдруг приходит дядя и требует денежки. Но в тебе говорит не разум, а гордость. Не желаешь откупаться — не надо, но представь себе, что завтра припылит читинская мафия и потребует с вас двести тысяч рублей в месяц, что тогда? Вот это настоящий рэкет. Отстегивать откажешься, башку снесут мгновенно. Они с тобой вот так, как я базарить не будут, им все равно, они залетные, приехали, уехали. Это мы свои, родные, нам надо, чтобы вы процветали и в поселке все ладом было.

— А если мы читинцам под «крышу» залезем? — уже нехотя сопротивлялся бородач.

— Тогда пускай они и обеспечивают вашу безопасность, а я на все сто уверен, что шпана первомайская взорвет твою лавочку или просто сожжет.

— Вроде правильно толкует — вытер воротом рубашки капельки пота с узкого лба чернявый.

— Давай, Семен, лучше этим башлять, чем чужим?

Бородатый тоже сообразил, что положение безвыходное.

— Пятьдесят в месяц многовато, мужики — стал он торговаться.

— Крутись, соображай, проявляй инициативу, так ведь у вас это называется. Нам нужен богатый комок. Польза от этого очевидная и нам, и вам, и покупателям.

Сделав пару жадных глотков воды из графина, Семен разгладил мокрые усы и обреченно согласился.

— Ладно, если другая банда заявится, что ей сказать?

— Платите Святому вот мой телефон, — он черкнул в настольном календаре несколько цифр. — Деньги раз в месяц будет забирать вот он — кивнул Олег на брата — или Беспалый, знаете его?

— Знаем.

— Тогда все, будут проблемы, звоните.

— Одно условие — движением руки остановил Святого бородач — вы никому не скажете, что мы вам отстегиваем.

— Специально об этом, конечно, орать не будем, но сам понимаешь — где-то и скажем.

— Нигде, это мое условие.

— Ты, барыга, не понимаешь? Не желаешь башлять уголовникам, закрывай свой «Фантик» и иди каменщиком на стройку. Не хочется кирпичи таскать? Вижу, что не хочется, тогда будешь отстегивать и не зли меня, Семен, а то я тебе и на стройке житья не дам. Первый взнос — сто штук и не завтра, а сейчас.

— Олег, нет у нас сегодня столько.

— Что в ней? — смел тонкий слой пыли с картонной коробки, стоящей на подоконнике Женька.

— Телевизор южно-корейский.

— Сколько стоит?

— Сорок тысяч.

— Святой, давай его заберем, у меня как раз дома телика нет?

— Бери, а ты, — повернулся он к Семену, — к девятнадцати ноль-ноль приготовишь шестьдесят штук, заберу я сам.

— Грамотно ты их достал — признался на улице Беспалый подельникам — я бы так не смог.

— Это мелочь, так, для рекламы сделали. Дня за три коммерсантов построим и до тридцатого отдохнем, пускай они по поселку о нас слушок запустят.

— Почему именно до тридцатого?

— День рождения у меня будет.

— Сколько стукнет?

— Тридцать четыре. Справим и дальше попрем. Крупную рыбу лучить, как раз она созреет…

Это был не только день ангела, но еще и показуха для всех, кому это было интересно, что две группировки слились в одну. Воробьев привел с собой под два метра ростом крепкого, коротко остриженного парня и, усадив его за дальний конец длинного стола, подошел к Олегу.