Заседание рейхстага обявляю открытым

Так из глубин широчайших народпых масс все вновь п вновь выходили люди, посвятившие себя искусству и ум-пожавшие его сокровища. Но при этом мы должны очень твердо помнить одно важное обстоятельство... Только тогда, когда порабощенные, представляющие собой класс мятежный, восстающий и устремленный вперед, обретут в жизни собственные духовные интересы; только в том случае, если они борются, чтобы сбросить тяжкие социальные, политические и духовные оковы,— лишь тогда их влияние на художественное культурное наследие человечества примет самостоятельный и потому плодотворный и решающий характер. Их участие в развитии искусства будет тогда возрастать, расти не только в ширину, но и в глубину, идти навстречу новым светлым горизонтам. Мы наблюдаем все вновь и вновь, что именно широкие народные массы, рвущиеся из рабства к свободе, способствуют развитию искусства, двигают его вперед к новым высотам, именно они рождают силу, преодолевающую периоды застоя в искусстве, его упадка.

Эти общие положения действительны и для определения отношения пролетариата к искусству. Глубоко заблуждаются те, кто в пролетарской классовой борьбе видят лишь алчное желание набить досыта свой желудок. На самом деле происходит всемирно-историческая борьба за овладение всем культурным наследием человечества, речь идет о возможности для всех участвовать в деятельности, полной гуманизма. Пролетариат как класс не может подорвать основы капиталистического строя и выйти из состояния беспросветной нужды, не овладев собственным художественным зрением и искусством нашего времени».

Но как, спрашивает Клара Цеткин, найдет пролетариат путь к искусству, как обретет он свое искусство? Может ли он довольствоваться искусством капиталистического общества? Клара Цеткин отвечает: нет, и с полным на то основанием. Искусство, подчеркивает она, при капитализме не свободно, оно, как и все прочее, является товаром.

«Искусство следует за хлебом, оно должно идти за ним и после него, ибо художник хочет жить. Чтобы жить, он вынужден продавать творения собственного гения... Под тяжкими ударами суровой действительности рушится возвышенный идеализм многих художников, которые вначале стремятся в своих произведениях в фаустовском порыве слить воедино и подчинить себе небо и землю и жадно бросаются на поиски драгоценных сокровищ искусства, но в конечном счете удовлетворяются выгодным и солидным положением в обществе».

Буржуазное искусство наших дней, продолжает она,— «это не здоровое, радостное, развивающееся искусство молодого свежего класса, борющегося за свое освобождение и потому чувствующего себя носителем высших человеческих идеалов. Это искусство правящего класса, звезда которого близится к закату, чувствующего, как под ударами вулканических сил содрогается фундамент его власти...

Для исторического бытия буржуазных классов чрезвычайно характерно то обстоятельство, что проповедуемые ими сегодня идеи и реальную действительность разделяет глубокая пропасть. Поэтому мировоззрение и, если можно так сказать, настроение этих классов по сути глубоко пессимистичны. Грубый и мелкий материализм у одних, бегство от живой действительности в мир мистического и ирреального у других становятся знамением времени и тем самым — искусства».

Клара Цеткин делает следующий вывод:

«Как может такое содержание искусства удовлетворить пролетариат? Ведь он по всей сути своего исторического бытия должен оптимистически чувствовать и мыслить».

Внутри пролетариата, развивает она свою мысль, «множатся признаки того, что он, как развивающийся класс, желает не только наслаждаться искусством, но быть его творцом. Доказательством этого служат прежде всего рабочие певцы и рабочие поэты. Поклонники и знатоки буржуазного искусства,— заявила она, подвергнув резкой, но справедливой критике буржуазных искусствоведов,—... либо глумятся, либо выражают чувство сострадания по поводу произведений искусства, создаваемых пролетариями, у которых еще часто* неловкая беспомощная рука, по горячая, трепещущая душа. Представители буржуазного искусства не в состоянии понять подлинный смысл данного явления и правильно оценить это «примитивное», по их мнению, искусство, творения которого суть не что иное, как симптом, предвещающий миру новый рубеж, в лоне которого зреет возрождение, ренессанс искусства».

Но такое возрождение искусства, отмечает Клара Цеткин, ни художественно, ни социально «не возникает из ничего. Оно связано со всем предшествующим и уже существующим. Однако искусство восходящего класса, овладевающего светом культуры, не может строиться на связях и образцах, заимствованных в искусстве исторически обреченного класса. Это подтверждается всей историей искусства... Эпоха Возрождения опиралась на искусство Греции и Рима, немецкое классическое искусство — на культуру античного мира и эпохи Возрождения. Поэтому, полностью отдавая должное достижениям в области искусства и средствам выражения, которыми современные течения в искусстве обогатили художественное наследие прошлого, следует исходить из того, что искусство будущего своим путеводителем изберет не этих современников, а обратится к классическому буржуазному искусству...

Разве не самое яркое, живое и талантливое искусство радует нас в «Фаусте» Гёте, где горячее стремление выйти за угнетающие рамки феодального общества нашло столь совершенное художественное выражение? Разве не потому так потрясают души и сердца шиллеровские призывы, полные братской любви к людям: «Обнимитесь, миллионы! Смейтесь в радости одной!» А Девятая симфония Бетховена, полная бесконечного ликования освобожденного человечества, которое стихийно, с исполинской силой нашло свое выражение в хоре: «Радость, прекрасная искра богов!»

Фридриху Энгельсу принадлежат гордые слова: немецкий рабочий класс является наследником классической философии. В этом смысле рабочий класс будет также наследником классического искусства своей страны.

Однако, подчеркивает Клара Цеткин, для того, чтобы выполнить эту задачу, рабочему классу еще предстоит длинный путь, и, поскольку это будет происходить в неблагоприятных условиях в рамках буржуазного общества, он окажется в высшей степени трудным. Полностью же с большими стоящими перед ним задачами в области культуры рабочий класс справится лишь в социалистическом обществе.

«Тогда,— разъясняла Клара Цеткин,— для всех будут созданы удовлетворительные материальные условия жизни и возможности культурного развития, и искусство из привилегии относительно немногих станет всеобщим достоянием».

Первые военные тучи

После бурных споров, полемик и стычек 1909 и 1910 годов здоровье Клары Цеткин вновь сильно пошатнулось. Летом 1911 года в саду загородного дома в Зилленбухе цвели розы, мягко светило солнце, из домика в лесу доносились голоса социалисток, приехавших отдохнуть со своими детьми, она слышала их смех и песни, п ей самой так хотелось хоть немного отдыха и покоя. Но увы, отдохнуть ей не пришлось, как не удавалось ей это сделать и на протяжении последующего длинного ряда лет.

1 июля 1911 года германское правительство направило канонерку «Пантера» в порт Агадир, выступив с угрозами по адресу Франции и требуя вновь владений в Марокко. Провокация вызвала появление Англии. Итак, война? Империалистическая Германия открыто приветствовала создавшуюся ситуацию. «Вот это подвиг!» — писала «Рей-ниш-Вестфалише цайтунг» — орган германской тяжелой индустрии. «Французы еще могут достичь взаимопонимания с нами в вопросе о разделе Марокко, если же они этого пе пожелают, пусть «Пантера» сыграет роль депеши из Эмса». «Депеша из Эмса» — фальшивка, состряпанная Бисмарком,— вызвала в 1870 году войну между Пруссией и Францией.

Генералы сгорали от нетерпения — так хотелось им поскорее развязать желанную войну, владельцы крупнейших монополий и юнкеры жаждали военной добычи и сулящих колоссальные прибыли военных поставок и всячески разжигали в народе шовинистические настроения.