Человек в тумане

В большом, устланном красным ковром зале, вокруг столов с советскими газетами и журналами, толпились незнакомые, говорящие то по-русски, то по-английски люди. Их было много, но все говорили об одном.

- Неужели ждать еще два-три месяца?

- Некоторых оформляют за несколько дней...

- Господи, я готов хоть сегодня... За мной же никаких грехов.

- Ну, так многие говорят. С каждым надо разобраться отдельно, а штат маленький.

- Да вы-то откуда знаете?

- А я сюда уже полгода хожу...

- И все ждете?

- Нет, зачем. Они ждут. Я присматриваюсь. Вот когда окончательно решу... В наше время сразу поверить - кто его знает.

- Я письмо получил. Товарищ мой месяцев пять как уехал. Все в порядке. Можно не сомневаться.

- Конечно, кто с чистой совестью, тому двери открыты.

- А с детьми можно? Если от англичанки...

- Какой багаж разрешают?

В углу за столиком, под красочным портретом Ленина, видимо, очень терпеливый работник консульства отвечал на вопросы, давал разъяснения, предлагал заполнить анкеты.

Ян взял анкету, но не стал заполнять ее, а решил хорошо обдумать каждый ответ.

Имя, возраст, место рождения и последний адрес на родине - это все ясно.

- По какой причине оказался за пределами СССР?

- Чем занимался в эмиграции? В каких организациях принимал участие?

Ян отошел в сторону, еще раз перечитывая пункты.

- Не обязательно отвечать подробно, - заглядывая через плечо Яна, тихо посоветовал человек с острым, похожим на лисью мордочку лицом, тот, который уже полгода ходит, - все рассказывать даже не интересно. Да вы никак во флоте служили?

Ян взглянул на него.

- С чего вы взяли?

- Татуировочка на руке. Вроде бы наша, кронштадтская... - хихикнул, показав на руку Яна.

- Нет, во флоте я не служил, - явно не желая поддерживать разговор, ответил Ян и, спрятав анкету, направился к двери. Лисомордый пошел вслед. Ян вышел на улицу, тот не отставал.

- Скажем, если человек ошибся или нечаянно что натворил, зачем напоминать, когда сам уже позабыл? - шептал лисомордый, подлаживаясь к шагу Яна. - Это ведь только так говорится, что НКВД все знает... Поди-ка узнай, что было - сплыло!.. Анкета должна быть чистая.

Ян ускорил шаг, пытаясь отделаться от назойливого советника.

Лисомордый не отставал.

- Как все, так и ты, - продолжал он, беря Яна под руку, - был силой увезен, вернуться боялся, теперь решил...

Ян хотел освободить руку, но лисомордый крепко держал. Они шли по Бейсуотор-роуд, вдоль ограды парка и как раз поравнялись с автомобилем, стоявшим у тротуара.

- Пустите, - сказал Ян, - благодарю за совет. Мне обманывать незачем...

- Ой ли? - иронически улыбнулся советчик и, придержав Яна, оглянулся.

Из автомобиля выскочил Данила Матвеевич.

- Какая неожиданная встреча! - весело крикнул он, хватая Яна за другую руку. - Очень рад! Плииз! - И оба втолкнули не успевшего опомниться Яна в машину.

- Домой, браток, захотел? - хохотал Данила, задергивая шторки на окнах быстро катившейся машины. - Дело похвальное. Вери, вери гуд! Только как же это, не попрощавшись с друзьями? Хорошо, Поль тебя встретил, а кабы нет? Уехал бы без денег, без добрых советов...

- Я его по метке обнаружил, - хвастливо рассказывал Поль, - смотрю, вроде похож, а уверенности нет. Тут вижу, птичечка на левой руке... ха, ха... ах, попалась, птичка, стой...

Весь день с Яном больше никто не заговаривал. Он был заперт в глухой, темной комнате какого-то дома, который не успел рассмотреть, так как машина, в которой его привезли, остановилась у самой двери подъезда и ему не дали задержаться ни на секунду. Сидя в темноте, он слышал: временами доносились словно бы птичьи голоса, возможно, это только казалось.

Ночью Ян проснулся, почувствовал на себе чей-то взгляд. Приоткрыв дверь, на него смотрела седая женщина со свечой в руке. Пламя свечи колебалось, и по лицу старухи скользили короткие тени странной, судорожной улыбки. Безумные глаза горели злым любопытством. Женщина протянула вперед свободную руку, широкий рукав халата скользнул к плечу, женщина не то застонала, не то завыла.

- О-о-о-о!

Ян вскрикнул. Женщина отскочила назад, захлопнув дверь. Послышались торопливые шаги, чей-то сердитый мужской голос, и все затихло.

Наутро начались "советы друзей".

- И уехать поможем, и соберем в дорогу, как сына родного, - ласково обещал Данила Матвеевич, - но договоримся. Мы тебе, ты - нам. Не хочешь здесь помогать, ол райт, нам свои люди и там нужны. Работа не пыльная, зайдет кто или посылочку передаст...

- Нет!

- Ты подумай... Ведь все равно мы тебя не оставим, куда бы ни уехал, хоть в Сибирь... Хоть на край света, найдем...

- Нет!

- Не сладко тоже по советским тюрьмам, - сказал старик, глядя на Яна слезящимися глазками, - когда мы сообщим, что знаем... По головке не погладят, как говорится: знала кошка, чье сало... Мы забыть не дадим, кто вы есть, все в одну точку бить будем. Всю жизнь. У нас и материальчик припасен...

Данила Матвеевич засмеялся.

- Познакомьте, Борис Аркадьевич, юношу...

Старик хихикнул и, открыв ящик стола, вытащил пачку газет.

- Самая малость, а было, как говорится, не отречешься. Нумер один...

Он развернул перед Яном старую немецкую газету с фотографией - "Русский мальчик Иван спас солдат фюрера!". Нумер второй, - продолжая хихикать, старик разложил газеты на русском языке: "Правда", "Комсомольская правда". Ян сразу узнал их.

- Собственноручно товарищам подбрасывал, агитировал... Вот еще карточка ваша учетная как сотрудника интеллидженс сервис... И отпечатки...

- Неправда!

Ян бросился на старика. Данила не успел задержать его. Пытаясь вырвать карточку, Ян опрокинул стол, свалил Барклаева на пол. Тот завизжал, поджав под себя карточку и газету. Ян сдавил его дряблую шею, но тут подоспел Данила Матвеевич...

Над затихшим Яном стояла хозяйка дома.

- "Молю о правосудии и в жалости молю не отказать мне, женщине беднейшей, чужестранке, родившейся не в вашем государстве. - Она величественно наступала на Данилу Матвеевича. - Здесь для меня нет праведных судей! Нет веры в суд и дружбу без пристрастья!"*

______________

* Стихотворение из "Генриха VIII" Шекспира.