Элизабет Тейлор

«О, дорогой! — воскликнула она. — Ты просто прелесть! Просто прелесть!»

«Да нет, это вы, Элизабет, просто прелесть», — выкрикнул какой-то репортер и пояснил, что именно поразительная преданность со стороны Элизабет стала залогом колоссального успеха Эдди на его первом концерте.

«Нет-нет, я здесь вовсе не причем, — возразила актриса. — А то кто-нибудь еще подумает, что Эдди обделен талантом. Наоборот, он великий талант. Он умеет расположить к себе публику. Не думаю, чтобы наши отношения могли каким-то образом сказаться на его успехе. Не думаю, что покривлю душой, если скажу, что Эдди один из самых лучших исполнителей нашего времени».

Журналист Эрл Вильсон позднее заметил: «Самое сильное впечатление на меня произвело то, как на протяжении всего концерта Элизабет не сводила с Фишера влюбленных глаз, буквально пожирая его взглядом».

Несомненно, Элизабет была безумно увлечена Эдди Фишером.

Она уверяла друзей, что не выходит за него замуж по ряду весьма деликатных причин.

«Когда Эдди привлек меня как мужчина, я спросила себя, а не вижу ли я в нем Майка, — пояснила она. - Я долго пыталась разобраться в собственных чувствах. Ведь, согласитесь, бессмысленно искать в одном человеке замену другому. И если я пытаюсь сделать именно это, то в конечном итоге погублю нас обоих. Майк не из тех, кого можно с легкостью забыть - даже если этого очень захочется. Я всегда буду любить Майка, но с Эдди это нечто совершенно особенное. У Эдди нет многих тех качеств, которыми был наделен Майк, но ведь я и не собираюсь искать себе нового мужа по его образу и подобию. Я знаю лишь то, что испытываю к Эдди самую искреннюю и глубокую привязанность. У нас с ним удивительные отношения — полные взаимного понимания и теплоты. Нам хорошо вместе».

Лас-вегасское бракосочетание было назначено на 12 марта в храме Бет Шалом и состоялось через три часа после того, как Фишер получил в Неваде окончательный развод. Его шафером стал Майк Тодд-младший, а свидетельницей со стороны Элизабет — ее золовка Мара Тейлор. Накануне вечером жених и невеста устроили вечеринку с шампанским. На ней присутствовали родители Эдди, родители Элизабет, вице-президент «МГМ» Бенни Тау, Сидни Гилярофф, супруги Фрингс, доктор Рекс Кеннамер, Дик Хенли, комик Джо Форман, пресс-агент Элизабет Патриция Ньюком, пресс-агент Фишера Глория Люкенбилл, Эдди Кантор с супругой и Милтон Блэкстон со своим адвокатом Мартином Гангом.

«Элизабет, как и следовало ожидать, опоздала на церемонию на целых полчаса, однако была так хороша, что мы наверняка согласились бы ждать ее целую неделю», — вспоминал один из гостей.

В роскошном шифоновом платье темно-зеленого цвета с высоким воротом, длинными рукавами и изящной накидкой, Элизабет, опершись на отцовскую руку, гордо прошествовала в храм.

Эдди, в традиционной ермолке, терпеливо поджидал ее. Они с Элизабет дважды произнесли брачный обет — по-английски и на идиш. Затем поставили свои подписи в «кезуба», или брачном контракте, и нежно расцеловались. После чего сияющая невеста, обернувшись к гостям, произнесла:

«В моей жизни не было счастливее дня, чем этот»!

На улице полиция изо всех сил сдерживала напирающую толпу зевак в шортах и сандалиях, чтобы молодожены могли беспрепятственно проследовать в расположенный по соседству спортивный зал, где их уже поджидали репортеры и фотографы. Заметив Вернона Скотта из ЮПИ, Элизабет злобно бросила в его сторону:

«Катился бы ты, Верной, к такой-то матери».

«Она ужасно злилась на меня за то, что за несколько дней до этого я подготовил материал о них с Эдди, но в котором отнюдь не собирался лизать им задницу», — вспоминал Скотт.

К другим репортерам невеста проявила большую благосклонность. Она поведала журналистам, что проведет медовый месяц в Европе, а затем приступит в Лондоне к съемкам своей новой картины «Неожиданно, прошлым летом».

«Я так счастлива, так счастлива, — ворковала Она. — Нас с Эдди впереди ждет медовый месяц длиной в тридцать, сорок лет. И как только мой контракт истечет, я целиком посвящу себя мужу и детям». Кое-кто из репортеров поинтересовался, почему она, в очередной раз выйдя замуж, заявляет, что намерена уйти из кино, но Элизабет пропустила мимо ушей этот вопрос.

На следующий день обозреватель Роберт Руарк опубликовал свои впечатления о свадьбе. По его мнению, это было не что иное, как результат незаконной связи всего каких-то пять месяцев спустя после смерти Майка Тодда.

«Этот союз, который разрушает семьи других людей, это настоящий пример надругательства над такими понятиями, как вдовство и девичья любовь, обернулся дешевым спектаклем», — писал Руарк.

Макс Лернер из «Нью-Йорк Пост» выступил в защиту новобрачных:

«Мне нравится... что они абсолютно откровенны в своих чувствах друг к другу. Это тот самый случай, когда искренность намного предпочтительнее лицемерной показной добродетели. Я приветствую это нескрываемое торжество человеческих чувств».

Растроганные подобными словами, Элизабет и Эдди признались Мильтону Блэкстону, что хотели бы познакомиться с обозревателем. Лернер собирался в Лондон, где ему предстояло освещать встречу между президентом Эйзенхауэром и британским премьер-министром Макмилланом.

«Я позвонил им в отель, — вспоминал Лернер. — И затем провел с ними замечательный вечер — в непринужденных беседах и шутках. Мы с первого взгляда понравились друг другу. Элизабет, как обычно была сама соблазнительность, и я в нее сразу же влюбился. Она весьма деликатно поведала мне, что Эдди накануне ночью проявил в постели всю свою пылкость. «Три с половиной раза, Макс, три с половиной раза», — похвалялась она. В то время они неустанно наслаждались любовью».

Совершенно очарованный Элизабет, пятидесятисемилетний политический обозреватель вступил с ней в любовный роман, который продолжался до самого 1961 года.

«Это было головокружительное ощущение, — вспоминал он. — В какой-то момент мы так увлеклись друг другом, что даже поговаривали о том, чтобы пожениться».

Все это время Элизабет публично клялась в вечной любви к Эдди Фишеру, что, однако, не мешало ей тайком встречаться с Лернером в лондонских пабах или в отеле Дорчестер, где, если верить Лернеру, Элизабет по секрету призналась ему, что ее новый брак тоже дал трещину.

«Мне казалось, что таким образом я сохраню память о Майке, но вместо этого получила лишь его бледное подобие», — сказала она Лернеру.

Однако те, кто присутствовал в ту пору на студии «Шеппертон» на съемках фильма «Неожиданно, прошлым летом», вспоминают, что Элизабет буквально не отпускала Эдди от себя, пожирая его полным обожания взглядом.

«Она в высшей мере чувственная женщина, — вспоминал кто-то из мужчин. — Тогда она все свое свободное время проводила в постели с Эдди. Время от времени она делала короткую передышку, чтобы узнать, кто присматривает за детьми, а затем снова отправлялась заниматься с ним любовью. С ней тогда были Дик Хенли и Джон Ли, которые взяли на себя заботу о ее детях, так что ей особенно не приходилось о них волноваться».

«Безусловно, в это время Элизабет была увлечена Эдди,— говорит кинообозреватель Гарольд Салемсон. — Она была от него без ума, а он, в свою очередь, имел на нее огромное влияние. Если вам что-то было нужно, следовало действовать через Эдди. Он шел к Лиз, и она делала все, что он скажет. Однажды я был вынужден попросить его, чтобы он убедил ее не сквернословить на съемочной площадке Англичане приходили от этого в ужас. Она вечно орала кому-то: «Эй, ты, хрен моржовый», или «Эй, ты, жопа», и все вокруг были готовы сгореть от стыда. Так что я пошел к Эдди и сказал ему, чтобы Лиз попридержала язык. Моя просьба сработала — правда, ненадолго».

Съемки фильма «Неожиданно, прошлым летом» стали для всех его участников тяжким испытанием. Мрачная, готическая история, в основу которой была положена одноактная пьеса Тенесси Уильямса, повествовавшая о сексуальности, каннибализме и психохирургии, казалось, перекликалась с переживаниями тех, кто был занят ее воплощением на экране.