Наедине с собой (СИ)

«Это Украина?» Получив утвердительный ответ, добавил на полном серьезе: «Ты смотри, какие

там прямые дороги».

***

Пишущую братию условно можно разделить на «копировщиков» и непосредственно журналистов: вторых от первых отличает активная жизненная позиция.

***

Были на рыбалке в поселке Кианлы. Ловили бычков на мясо. Клевало неважно. Речь зашла о том, что лучше бросить затею и выкупаться. Кто-то поинтересовался:

– А вода, по-вашему, холодная?

Напарник, который в этот момент вытянул опять лишь крючок с наживкой, в сердцах ответил:

– Конечно, холодная. Видите, даже мясо посинело!

***

Пишущую братию условно можно разделить на «копировщиков» и непосредственно журналистов: вторых от первых отличает активная жизненная позиция.

***

На мой взгляд, крайне необходимо ввести на «товары розничной торговли новые «закругленные»

цены. Копейки в общей сумме стоимости должны выглядеть так: 5, 10, 15, 20 и т. д. И никаких 7, 16, 22…

Во-первых, такая система удобна и покупателям и продавцам, поскольку упрощает расчет; во-

вторых, автоматически прикрывается «лавочка» для тех работников прилавка, которые привыкли

действовать по принципу « с миру по нитке».

Ашхабад. Салям алейкум, предгорья Копетдага! (1979-1984)

1979 год

Я – в центральном аппарате «Туркменской искры». Первая командировка – с Реджепом

Тойджановичем Тойджановым, моим непосредственным шефом. Собственно, это он меня в

Ашхабад и сосватал (чему я, естественно, не очень и сопротивлялся). О заведующем ведущим

отделом – партийной жизни – говорили разное. Больше всего многих не устраивало, что сам он, по

сути, писать не умел. Что нисколько не мешало ему не только публиковать за двумя подписями

статьи, но и книги. Зато те, кто выступал его соавтором, восхищались организаторскими

способностями шефа. Теперь это на собственной шкуре предстояло узнать и мне.

Накануне командировки захожу к нему в кабинет. Он как раз звонит в ЦК.

– Салям алейкум, это Реджеп-ага! Как поживаешь, как дети? Слушай, завтра еде в Ташауз –

освещать хлопкоуборочную кампанию. Не сочти за труд, звякни в обком, сообщи, что я приеду!

Ну, спасибо!

К слову, этот ход – звонок из ЦК «К вам едет…» – мой шеф эксплуатировал нещадно. И убивал

этим всех мыслимых и немыслимых зайцев. Представляю лица местных чиновников: «Вот это

птиц – о приезде телефонируют из самого ЦК!».

Едва затихли двигатели самолета, как я раздается голос стюардессы: «Уважаемые пассажиры, прошу вас оставаться на своих местах еще минуту!». И – вполголоса: «Реджеп Тойджанович, проходите, пожалуйста!». Я, конечно, офонарел. (Собственно, к концу поездки, шеф удивлял меня

столько раз, что я уже напоминал осветительное устройство стадиона-стотысячника). Еще больше

удивился, когда увидел прямо у трапа самолета «Волгу», встречающую… нас. Перебросившись

парой фраз с водителем, мой начальник заявил:

– Эта машина закреплена за нами до конца командировки.

– Так нам же нужно ехать за 250 километров в Октябрьск, – напомнил я.

– А никакого значения не имеет, куда мы поедем! Она, я же сказал, закреплена за нами, а не за

определенной местностью.

Повстречавшись с первым и вторым секретарями обкома КПТ, председателем облисполкома и

плотно отобедав, мы направились в Октябрьск. В райцентре столичных гостей уже ждал первый

секретарь райкома – сразу же повез нас в колхозную гостиницу.

Она представляла собой небольшой аккуратный домик, утопающий в виноградной лозе. Три

одноместных номера. Гостиная с телевизором, бильярдным столом и достарханом, с которого ни

днем, ни ночью не убирались легкие закуски. Да, был еще холодильник со спиртными напитками.

Днем в гостинице дежурил мужичок, исполняющий обязанности связного, повара и горничной.

Утром шеф первым делом задал мне вопрос:

– Николай, какие темы мы сегодня должны взять? Мне тут нужно съездить к одному приятелю, так я хочу, чтобы перебоев в твоей работе не было.

Отвечаю: такую и такую.

– С кем тебе нужно побеседовать по первой?

– Ну, председатель колхоза, секретарь парторганизации, кто-нибудь из лучших механиков

хлопкоуборочной машины… Неплохо бы, если бы ситуацию прокомментировал специалист

районного управления сельского хозяйства. Только поймаю ли я их всех на месте?!

– А зачем тебе их ловить? – удивленно произносит шеф и берет в руки телефонную трубку.

Говорит он на туркменском языке, но время от времени поворачивается ко мне и уточняет:

– Председателя колхоза – на который час? А секретаря парторганизации? А…

И, услышав мой ответ, что-то бросает в трубку. Наконец разговор окончен.

– Так, – поворачивается шеф ко мне. – С интервалом в час, как ты и сказал, к тебе привозить

людей, а ты беседуй. К обеду я вернусь. Поедим и организуем снова интервью. Не беспокойся, по

жаре тебе рыскать не придется – всех доставят в гостиницу!

И через секунду-другую добавил:

– Кстати, мне звонил из Ташауза редактор областной газеты на туркменском языке – им буквально

нечем забивать номера. Очень просил что-нибудь для него написать. Гонорар обещал выплатить

сразу, а не после публикации. Сможем мы чем-нибудь ему помочь?

– Конечно, – обрадовался я возможности, не сильно напрягаясь, заполучить лишнюю копейку.

– Тогда я сейчас позвоню в райком, чтобы тебе сюда привезли пишущую машинку, бумагу и

копирку. Устраивает?

– Еще спрашиваете! – организаторские способности заведующего партотделом меня уже удивляли

не так сильно.

Все шло, как по маслу. Даже когда я на следующий день сказал Реджепу Тойджановичу, что для

материалов нужны и недостатки, что мы должны на них хотя бы указать, проблем не возникло.

После его очередного звонка в гостиницу прислали председателя колхоза – выбранного… для

критики. И все свои недостатки он изложил, как послушный школяр строгому учителю.

Параллельно я клепал передовые, корреспонденции, репортажи и заметки для областной газеты.

Их тут же, по мере готовности, у меня забирали и с оказией передавали в областной центр.

(Забегая вперед, скажу: на обратной дороге нам заплатили – вышло ни много, ни мало по 200

рублей на брата).

За три дня у меня в блокноте были не только темы, предопределенные командировочным

заданием, но и пара дополнительных.

***

Живем в так называемом редакционном общежитии: четырехкомнатная квартира на трех

сотрудников – по «пеналу» занимают две дамы, а смежные конурки я с супругой. Кухня, ванна, туалет – общие. Вот о последнем-то, пардон, как раз и речь.

Ясное дело, утром в места общего пользования каждый стремился, словно вперед батьки в пекло.

Но вот одна из дам в туалет непременно заходила, когда уже все свои дела там сделали. А, учитывая, что никаких дезодорантов у нас не было, ароматы в оном были не французские. И тем

не менее ситуация повторяется изо дня в день. За такое поведение я прилепил даме кличку

«токсикоман». Конечно, оставаясь джентльменом (шутка!), позволяю себе ее озвучивать только в

очень узком кругу – не шире, как говорится, унитаза.

***

Сложность работы с цифрами в том, что каждая из них имеет цену истинную и мнимую. Если, к

примеру, на-гора выдана миллионная тонна угля, то журналист, не раздумывая, берет в руки

авторучку. Увы, стопроцентный «информационный повод» в виде круглой цифири может и

подвести. Ведь, копни газетчик поглубже, и может оказаться, что миллион тонн – план

скорректированный, причем, не в сторону увеличения. Или достигнут за счет штурмовщины, сверхурочных, нарушений техники безопасности труда.