Я был драгдилером Rolling Stones

Но теперь у Марианны начались галлюцинации. Прекратив принимать наркотики, она испытала страшную ломку, по симптомам это было похоже на малярию. Она ощущала присутствие смерти у себя в комнате. Присев на табурет в ванной и заглядывая в зеркало, она видела там вместо своего отражения лицо Брайана. Как раз перед его гибелью она постриглась покороче, и у них были похожие прически. Теперь ей было все ясно: она стала Брайаном. Чтобы облегчить ломку, она съела горсть таблеток мандракса.

Следующие месяцы она не вполне понимала, кто она. Постепенно она становилась просто придатком Мика Джаггера.

Она, казалось, потеряла сама себя, потеряла свою личность — Джаггер забрал ее у нее. Она видела, что он точно так же поступил с Брайаном: крал его идеи, силу, характер, пока у Брайана ничего больше не осталось. Вот и от нее теперь осталась лишь оболочка, как от съеденного омара.

Мертвый, пустой взгляд из под длинной светлой челки — это глаза Брайана. И тут ей показалось, что он внезапно кивнул ей, словно просто отключался, приняв героин, а тут вдруг очнулся.

— Где мой валиум? — произнес он. — Господи, как мне плохо.

Казалось, он говорит из зеркала, с другой его стороны. Марианна могла уловить только обрывки слов, будто он пытался говорить из-под воды. Она поняла, что Брайан пытается рассказать ей: это все судороги и астма. Он на самом деле не собирался умирать, и теперь ему никто не сможет помочь. Стало очень холодно, Марианна начала дрожать, у нее застучали зубы. Тогда она выпила 150 таблеток амитал-нитрия (все, что у нее было), и дрожь вроде бы прошла. Она скользнула на хрустящие хлопковые простыни рядом с Миком, Брайан нежно взял ее за руку, и она почувствовала, что проходит сквозь зеркало.

Перед смертью Брайану было двадцать шесть.

— Он умер одним из кумиров своего поколения, — сказал его друг. — Своей жизнью он как бы воздвиг себе величайший памятник, который потом рассыпался в пыль. Пусть его слава была недолгой. Но он умер, словно один за всех понеся наказание — за всех англичан, употребляющих наркотики.

Преподобный Хью Хопкинс, отпевавший Брайана, похоже, был одним из тех, кто считал, что Брайан понес это наказание вполне заслуженно.

Помолившись за выздоровление Марианны (она уже два дня пребывала в коме), он прочитал Аните, Киту, Мику Тэйлору, Биллу, Чарли и поклонникам, принадлежавшим к его религии, небольшую лекцию-наставление о пороках современной молодежи:

— Брайан был бунтарем, он презирал власть, традиции, условности, принятые в этом обществе… К сожалению, такое отношение к жизни перенимают и многие из тех, кто ходит на концерты «Роллинг Стоунз». И отрицают древнейшие традиции церкви, сформированные в течение девяти столетий, считая их устаревшими и неправильными…

— Вот идиот, — прошептал Кит.

17

Эта картина затмевала все обвинения в декадентстве, которыми осыпали «Роллинг Стоунз». Самый шикарный и дорогой номер в «Риц», лучшем отеле мира. С потолка, словно ожерелье с шеи герцогини, свешивались хрустальные люстры. Мы с Китом и Анитой сидели по-турецки вокруг покрытого орнаментом кальяна. Кит был босиком и в огненно-оранжевых штанах, сшитых на заказ из ткани для занавесок, которую он купил в Марракеше. Анита — в африканской накидке, но широкие складки одежды не могли скрыть ее округлившегося живота Она была на пятом месяце беременности. Этим ранним утром мы курили чистый китайский опиум, занимавший среди других наркотиков примерно такое же место, какое занимает коньяк «Реми-Мартен» среди выпивки. Мы уже поймали кайф, и разговор тек неспешно и легко. Мир вокруг казался прекрасным, комната немного кружилась перед глазами, словно когда смотришь в водоворот. Тут в дверь постучали, и мы было вздрогнули, но затем расслабились, услышав голос водителя:

— Кит, это я, принес тебе хорошие новости.

— Пошел в задницу, — с присущим ему тактом и обаянием откликнулся Кит.

Но парень был настойчив, и после недолгого спора Анита открыла тяжелую дверь из красного дерева.

— Твой автомобиль полностью отремонтирован, — сказал водитель, войдя в комнату. — Ты же помнишь тот большой «мерседес»?

— О! — воскликнула Анита. — А можешь съездить за ним и пригнать его сюда — прямо сейчас?

Затем она повернулась к Киту и предложила на некоторое время переехать в Редлэндс.

— Я не хочу оставаться здесь просто потому, что квартира на Чейн-Уолк ремонтируется, — пояснила она. — Мне здесь страшно. Персонал относится к нам с неприязнью, и мне кажется, что скоро кто-нибудь из них настучит в полицию и нас здесь накроют.

Они начали собирать вещи. Это заняло около четырех часов — частично из-за того, что они были слегка накурены, частично из-за того, что Кит с Анитой были, пожалуй, самыми жадными скопидомами из всех моих знакомых. Гуляя по Регент-стрит, они запросто могли потратить пару тысяч фунтов на фотоаппарат, магнитофон или портативную телекамеру — на любую блестящую ерунду, которая им понравилась. Они были так фантастически богаты, что любая их минутная прихоть в отношении того, что можно купить, мгновенно осуществлялась.

Наконец они все-таки собрались и вышли на Пиккадилли. Поглазеть на огромный блестящий автомобиль сбежалась целая толпа. С помощью множества швейцаров их вещи кое-как удалось загрузить в багажник и на заднее сиденье. Автомобиль двинулся с места и величественно скрылся в ночи.

К несчастью, Кит до сих пор не умел толком обращаться с ручной коробкой передач и, повторяя прошлые ошибки, попытался вести машину так, словно имеет дело с автоматикой своей старого «бентли». Когда он с ревом, на скорости 90 км/ч, взял очередной поворот на Вест-Виттеринг-роуд неподалеку от Редлэндса, машина задела ограждение, рикошетом отлетела к обочине, съехала с откоса и словно по волшебству замерла, чуть-чуть не доехав до небольшой дубовой рощицы. Проезжавший мимо автомобилист остановился и помог им с Анитой выбраться из гигантской машины. Они оба были в крови от осколков разбившегося ветрового стекла. Анита простонала, что, кажется, вывихнула плечо.

— Ждите здесь, — сказал водитель, — я вызову скорую помощь.

— Быстрей! — нетерпеливо бросил Кит, как только мужчина отошел. — Нам надо срочно все спрятать.

Они торопливо достали из сумок весь кокаин, героин, марихуану и опиум, покидали в полиэтиленовый пакет и спрятали в кроне ближайшего дерева. Меньше чем через минуту к ним подъехала полиция, и один из их старых знакомых, навязчивый офицер, участвовавший в годичной давности налете в Редлэндсе, сразу же настоял на обыске. Он подозревал, что Кит попал в аварию из-за наркотиков. В кожаном рюкзачке у Кита ничего не обнаружили. Тогда он открыл большую сумку Аниты и первым делом с явным отвращением достал оттуда связку чеснока.

— Это для защиты, — ответила девушка на его вопросительный взгляд.

Кеннет Энгер предупреждал ее, что враги могут наслать на нее вампиров и чеснок должен помочь отогнать эту нечисть.

Полицейский покопался в сумке и выудил оттуда три одноразовых шприца и десяток пузырьков с неизвестной жидкостью.

— Я вынужден отвезти вас в участок в Чичестере, — сказал он удовлетворенно и усадил их в полицейскую машину, прежде чем врач успел сказать, что в таком состоянии их вряд ли можно допрашивать.

В участке Анита объяснила, что в пузырьках содержится витамин В12, который она колет себе с помощью пресловутых одноразовых шприцов. Был срочно вызван полицейский медик, подтвердивший, что ее рассказ вполне правдоподобен, а в склянках действительно находится витаминный раствор. Он также с раздражением добавил, что Анита повредила плечо и нуждается в немедленной госпитализации. Тогда полицейский, раскаявшись в содеянном, быстро отвез ее в находившуюся поблизости больницу св. Ричардса («Прекрасное имечко для больницы», — пошутил Кит). Там ей вправили плечо и дали успокоительное.

Наутро эту историю на все лады склоняли репортеры. Кит на «бентли» заехал за Анитой и отвез ее в лондонскую больницу. Сам он неделю прожил у меня на Мэйда-Вэйл, каждый день навещая Аниту. Спустя неделю она поправилась, ее можно было забрать из больницы и ехать домой. От травмы осталась небольшая шишка спереди на плече. «Теперь я больше не смогу носить платьев с низким вырезом», — вздыхала она.