Я был драгдилером Rolling Stones

— Иди домой без меня, — сказал он Джаггеру. Журналистам же он объяснял: — Я тут тусуюсь, чтобы почувствовать вибрации. Это круто. Куда бы я ни пошел — везде оттяг. Люди сидят вокруг своих костров, все классные, ловят кайф. Всё очень здорово.

Да, это было здорово. Сначала. К середине утра в окрестностях уже находилось больше четверти миллиона человек, начался хаос; еду и питье стало купить почти невозможно. Очереди за водой к кранам были в сотни метров длиной, а посетить один из немногочисленных туалетов означало простоять в очереди по крайней мере полчаса. Мест для парковки не было — машины оставляли на обочине дороги на протяжении 16 километров от места. На месте же было полно плохой кислоты, и везде ходили люди, наевшиеся ее. Народ убивался в хлам, чтобы скоротать долгие часы ожидания, пока начнется музыка, — мексиканская трава, дешевое калифорнийское вино, амфетамины; было все равно, какие наркотики употреблять, если другие кончались.

К середине дня практически все были под кайфом. Мощное истерическое эмоциональное состояние тысяч людей, которые были под ЛСД, заражало. Все присутствующие чувствовали себя так, будто тоже закинулись хорошей дозой кислоты. «Ангелы Ада» были уже пьяны.

«Роллинг Стоунз» выдали им огромное количество выпивки в уплату за охрану места, а теперь они начали закидываться кислотой, грозя фанам бильярдными киями, словно гвардейцы, теснящие студентов назад дубинками.

Все пошло наперекосяк — фестиваль любви на глазах превращался в катастрофу. Один человек почти насмерть разбился, пытаясь взлететь с автомоста, — он был под кислотой. На другом конце лагеря звал на помощь парень, упавший в глубокую дренажную канаву. Обдолбаные хиппи ошеломленно смотрели, как он тонет. Кажется, никто не понимал, настоящий он или галлюцинация. Но было уже все равно; он утонул. Еще где-то суетились врачи, принимая преждевременные роды у истеричных девиц.

Спонтанно возникали драки. Люди резали друг друга ножами и въезжали в толпу на машинах — началась ужасающая массовая истерия и паранойя. В то же время в самой гуще этого безумия танцевали голые «дети цветов» с маргаритками в волосах, как херувимы, которых вдруг сослали в Ад и которые еще не поняли, где они находятся. Многие думали, что, как только начнется музыка, наступит мир, все успокоятся, вернутся прекрасные вибрации раннего утра, но этому не суждено было случиться. Начал играть Сантана — очень поздно, на установку его оборудования потребовалось много времени. Когда молодежь принялась проталкиваться к сцене, чтобы лучше видеть музыкантов, «Ангелы Ада» слегка испугались огромной толпы слабых и мирных хиппи, ломящейся в их направлении. Они набросились на них со своими киями, проламывая головы, ломая носы, зверствуя, словно гестаповцы. Девушки визжали, плакали; парни с длинными волосами отходили назад, шатаясь, истекая кровью, слишком удолбанные, слишком сбитые с толку, чтобы понять, что происходит.

— Драки начались, потому что «Ангелы Ада» начали избивать народ, — сказал позже Карлос Сантана. — Все произошло так быстро, что мы не поняли, что происходит. Там было дофига народу под кислотой. Когда я играл, то видел со сцены одного парня с ножом, который искал, с кем бы подраться. Постоянно кого-то резали и разбивали кому-то головы.

Ко времени выхода «Джефферсон Эйрплэйн» пространство перед сценой напоминало сюрреалистическую преисподнюю. Один из «Ангелов Ада» в шутку сделал вид, что хочет нанести другому каратистский удар, за что тут же получил ботинком в пах.

— Даже не думай со мной такую херню делать, урод, — пробормотал, отходя, Ангел в ботинках со стальными носами. Пятнадцатилетний мальчик слепо бродил в толпе, шатаясь и не видя ничего вокруг, потому что глаза ему заливала кровь, текшая из раны на голове. На сцене было больше «Ангелов Ада», чем музыкантов, и они сидели, словно страшные горгульи, качая своими окованными железом ботинками точно на уровне лиц зрителей под сценой.

Вокалист «Джефферсон Эйрплэйн» Марти Бэйлин уже почти начал «We Can Be Together», когда вдруг на сцену прыгнул испуганный чернокожий, за которым гналась толпа Ангелов. Он был забит киями почти до потери сознания, а группа и полмиллиона зрителей наблюдали за сценой в бессильном ужасе. Затем его, кашляющего кровью и осколками зубов, сбросили на землю. Он побрел, шатаясь, прочь от сцены походкой оглушенного животного, но Ангелы его снова догнали. В этот раз по граду ударов было понятно, что человека забьют до смерти, если никто не вмешается. Бэйлин был так поражен, что спрыгнул со сцены и бросился к месту драки, крича, чтобы Ангелы остановились. Один из амбалов обернулся, спокойно посмотрел на Бэйлина, поднял свой кий и ударил его в лицо. Вокалист упал без сознания. На сцене Пол Кантер начал неистово ругаться на Ангелов, но у него из рук вырвали микрофон. У другого микрофона стояла Грэйс Слик и, не веря своим глазам, яростно кричала: «Да что, вашу мать, тут творится?» Ситуация полностью вышла из-под контроля, но «Джефферсон Эйрплэйн» все еще не могли смириться с тем, что ничего не могут сделать. Они нерешительно отыграли еще одну композицию, но все было бесполезно — толпа у сцены представляла собой сплошное побоище, первобытное и жестокое; мелькали ножи, были слышны удары киев и повсюду лилась кровь.

Именно здесь утопический миф поколения мюзикла «Волосы» и «Роллинг Стоунз» лопнул, обнажив внутреннюю гниль. Анархия, которую проповедовали эти ребята, существовала лишь при поддержке цивилизованного общества, которое они презирали. Но в Альтамонте не было ни военных, ни бизнесменов, ни взрослых — только чистая, кровавая реальность этой самой анархии. Там царила вседозволенность, которой так долго хвастались «Роллинг Стоунз», та самая свобода для всех, которой они соблазняли нас с экранов телевизоров и строчек газет Она выглядела уродливо, безумно, слепо, черно и ужасающе.

А на юге Калифорнии другой фанат «Роллинг Стоунз» учил своих учеников тому образу жизни, который отражал его понимание идеала свободы. Имя его было Чарлз Мэнсон.

Джаггер удовлетворенно улыбался, когда его вертолет низко пролетел над стадионом.

— Боже, — сказал он Мику Тэйлору, — ты когда-нибудь в жизни видел столько народу в одном месте?

Сверху им были видны дети, танцующие обнаженными, люди, одетые в атлас и бархат, а вокруг расстилались безводные пространства пустыни. Это было красиво.

«Ангелы Ада» только было расчистили проход от вертолета, как вдруг длинноволосый человек с безумными глазами пробился сквозь толпу и дал пощечину Люциферу, ответственному за этот бардак.

— Ненавижу тебя, ненавижу тебя, — кричал он, пока Ангелы не заставили его замолчать.

Джаггер был явно потрясен, но его быстро отвели к трейлеру за сценой, который служил гримеркой для группы. Кто-то быстро сказал, что был избит Марти Бэйлин, но музыкантов, казалось, больше интересовал яркий диск размером с ноготь большого пальца, весь день висевший над стадионом.

— Похоже, даже марсиане прилетели посмотреть шоу, — сказал кто-то, смеясь, Джаггеру. Мик и Кит потягивали вино, закусывали сэндвичами с копченой лососиной и иногда высовывали головы и руки из трейлера, чтобы дать пару автографов.

Спокойная фолк-музыка «Флаин Буррито Бразерс», кажется, успокоила толпу. Когда Джаггер незаметно вышел на заднюю часть сцены, не было видно никакого насилия. Похоже, буря улеглась. Он пошел назад в трейлер дальше пить вино и слушать новые шутки. Затем на сцену вышли «Кросби, Стилз, Нэш энд Янг» и заиграли так красиво, что толпа вновь заволновалась. «Ангелы Ада» предприняли небольшой блицкриг, и дюжины ничего не понимающих, сбитых с толку молодых людей были жестоко избиты киями.

Музыканты в трейлере были слегка озабочены, но нельзя сказать, чтобы они сильно беспокоились; всем их концертам за последние пять лет сопутствовала атмосфера насилия и анархии. Часто тысячи людей арестовывали еще до того, как Роллинги выходили на сцену. Но в своем деле они были профессионалами и знали все, что было нужно знать о бунтующей молодежи и том, как контролировать аудиторию. Так что они привыкли к такой атмосфере и были гораздо опытнее по сравнению с такими довольно безобидными группами Западного побережья, как «Джефферсон Эйрплэйн».