Маргарет Тэтчер. Женщина у власти

Глава шестая

ПЕРЕВОРОТ

Гарольд Вильсон снова был премьер-министром, но как глава первого за последние сорок с лишним лет правительства меньшинства в Англии он почти не мог править. Лейбористы имели в палате общин крохотный перевес над консерваторами в четыре места, но получили в общенациональном масштабе меньше голосов, чем консерваторы. Выборы создали тупиковую ситуацию. В июне и июле тори двадцать девять раз объединяли силы с либералами, чтобы провалить законопроекты о профсоюзах, внесенные лейбористами. К сентябрю Вильсон совершенно отчаялся и попросил королеву распустить парламент, просуществовавший семь месяцев, — самый недолговечный в двадцатом столетии.

Как уверял Вильсон, он получил в наследство от Хита страну в состоянии хаоса — неосвещенные улицы, массовое прекращение работы — и добился ее возвращения к нормальной жизни. В чем-то это и впрямь было так: некоторого прогресса Вильсон достиг. Он пошел на соглашение об изменении уровня зарплаты, удовлетворив требования профсоюзов в достаточной мере, чтобы положить конец разорявшим страну забастовкам, что обошлось казне в 300 миллионов долларов. Однако консерваторы утверждали — и небезосновательно, — что расточительные траты лейбористов явились лишь временным решением, которое подготовило почву для возникновения куда более трудных экономических проблем.

Вторые в 1974 году выборы состоялись 10 октября и дали лейбористской партии преимущество над консерваторами в сорок три места. С учетом мест, полученных партиями поменьше, лейбористы имели теперь абсолютное большинство в три места. За консерваторов было подано 35,8 процента голосов — меньше, чем когда бы то ни было. Всюду, кроме богатых графств юга Англии, традиционного оплота тори, количество голосовавших за партию консерваторов резко снизилось. Тори потеряли голоса в центральных графствах и на севере, в Шотландии и Уэльсе. Результаты выборов подтвердили необходимость коренной реорганизации партии, ну а непосредственные последствия не заставили себя ждать.

Похоже было, что после девятилетнего пребывания во главе партии Теду Хиту придется покинуть пост партийного лидера. Он потерпел поражение на двух выборах подряд, а всего — на трех выборах из четырех, что едва ли служило рекомендацией для продолжения карьеры лидера. Но неспособность привлечь избирателей была не единственной его проблемой. Он наделал ошибок и внутри партии. Одну из них он совершил в последние дни избирательной кампании, когда заявил, не согласовав своего заявления с другими старейшинами партии, о своем намерении, если его изберут, сформировать «правительство национального единства», в котором приняли бы участие и неконсерваторы. Его соратники-тори в восторг от этого не пришли, и, попав в трудное положение, он не мог рассчитывать на широкую поддержку. «Даже в лучшие времена он был, мягко выражаясь, не подарок», — заметил один из его ближайших сотрудников по кабинету {1}.

Хита уважали, но никогда не любили. Он и при благоприятных-то обстоятельствах не вызывал у людей чувства личной преданности к себе. Он не смог — да и не пытался — сменить свой имидж этакого уверенного в собственной правоте школьного директора, который автократически правит партией, почти ни с кем не советуясь. Консерваторов-заднескамеечников в палате общин это раздражало. Многие из них считали, что их таланты остаются невостребованными, их опыт и знания игнорируются. Хит сплошь и рядом высокомерно третировал их; впрочем, он нередко бывал оскорбительно надменен и с коллегами-переднескамеечниками. Хит не имел обыкновения награждать людей за верную службу орденами и почестями вроде дворянского звания, на что верные сторонники обычно рассчитывают. У него почти не было поддержки в правом крыле партии, которое так и не могло простить ему поворота 1972 года. Теперь, когда консерваторам предстояло еще пять лет оставаться не у дел, Хиту не на что было надеяться. Вокруг него уже кружились акулы.

У консерваторов сложилась традиция скорой расправы над проигравшими, и в партии возобладало мнение, что Хита пора менять. Однако ее высшее руководство, тесная компания ветеранов-центристов, не находило другой подходящей кандидатуры даже в собственном кругу. Несколько высокопоставленных тори посоветовали Хиту подать в отставку, с тем чтобы его переизбрала потом парламентская фракция партии. Они исходили из того, что обновленный мандат мог бы понадобиться ему, чтобы противостоять усиливающимся нападкам со стороны партийных низов и заднескамеечников. В случае неудачи этого плана предполагалось, что те, кто делал ставку на него, поддержат Уильяма Уайтлоу, популярного центриста. Самое важное, как подчеркивали все, было действовать быстро, пока не возник серьезный идеологический кризис.

Хит, гордый и упрямый, подавать в отставку отказался. Через месяц после выборов он поставил в известность «Комитет 1922», организацию заднескамеечников, что отнюдь не собирается уходить со своего поста, а, напротив, намерен баллотироваться вновь. Он был убежден, что на двух последних выборах он стоял на правильных позициях и предлагал верную политику. Как только уляжется послевыборная истерия, полагал он, это поймут и все остальные члены партии, В сущности, его анализ ситуации был не так уж далек от истины. Большинство умеренных консерваторов, противников всякого риска, в начале 70-х годов не только было согласно с совершенным им поворотом и с подразумеваемым этим поворотом стремлением к консенсусу, но и считало его политику в вопросе заработной платы и цен справедливой.

Маргарет Тэтчер не принадлежала к их числу. Но в отличие от таких радикалов в стане консерваторов, как Инок Пауэлл, Николас Ридли и Джон Биффен, она не высказывала своего мнения. Никто из ее коллег по кабинету не припомнит, чтобы она выражала беспокойство, пускай лишь в личном разговоре, хотя сама она утверждает, что была глубоко встревожена. Ее молчание, надо полагать, являлось проявлением политики практической целесообразности, еще одним примером ее прагматизма и усердной заботы о прикрытии своих флангов. Ведь как руководитель второстепенного министерства, не входящий во «внутренний кабинет», где вершатся важнейшие дела, Тэтчер мало чего достигла бы, попытайся она выступить против своего лидера в 1972 году. Она бы только навредила себе и погубила свои будущие шансы. Тэтчер голосовала за Хита как лидера партии. Она восхищалась его твердостью и, как правило, его политическим курсом, но ее глубоко разочаровали его поступки. Когда он отказался сделать то, что, по ее мнению, было единственно правильным, — уйти в отставку, Тэтчер почувствовала себя оскорбленной {2}.

Но в данный момент не было бесспорного кандидата, готового бросить вызов Хиту. Уайтлоу и не собирался вступать в соперничество с лидером, он был слишком лоялен для этого; кроме того, он считал, что после того, как партия сплотится, Хит сумеет победить еще раз. Но правые не были расположены терпеть Хита ни минутой дольше. Они прилагали отчаянные старания, чтобы найти хоть какого-нибудь конкурента Хиту, и наконец решили, что наилучшая кандидатура — это Кит Джозеф, бывший министр социального обслуживания.

Джозеф, изящный и впечатлительный интеллектуал, больше напоминает оксфордского профессора, чем крутого политика. Но он страстно привержен идейной борьбе и как экономический мыслитель тверд в своих убеждениях. Перед выборами он критиковал Хита за деление первоочередного внимания полной занятости ценой отказа от борьбы с растущей инфляцией. Джозеф оставался при убеждении, что у Англии нет более серьезной проблемы, чем инфляция. С ней просто необходимо было справиться. В речи, произнесенной в Престоне, Джозеф изложил суть своих расхождений с Хитом и тем самым заявил о себе как о потенциальном лидере. Однако чуть ли не каждому, в том числе и ему, было ясно, что он — неподходящая фигура для должности лидера партии. Его стиль отличался излишним педантизмом. Его еврейское происхождение тоже привело бы к потере голосов. Вдобавок ко всему он находился на грани развода, и один его ребенок был серьезно болен. Самый тот факт, что его вообще рассматривали как потенциального кандидата, свидетельствовал о степени отчаяния диссидентов.