Я был драгдилером Rolling Stones

После шоу «Рок-н-ролльный цирк» Брайан почти не виделся с остальными музыкантами. Он жил в Редлэндсе практически взаперти, под тягостной «опекой» водителя, которого к нему сплавил Кит. Брайан чувствовал себя там как в тюрьме. Водителю было строго-настрого наказано следить, чтобы Брайан ничего не употреблял. Единственные наркотики, которые были разрешены Брайану, — снотворное и транквилизаторы, которые прописал его врач.

Однако все эти меры были не так уж необходимы. Брайан настолько нервничал, опасаясь очередного полицейского налета, что даже не разрешал своей девушке, Сюки Пуатье, курить в доме марихуану. Он понимал, что больше не является участником группы. Его даже не звали на репетиции. И он никак не мог определиться с тем, что делать дальше: порвать с группой совсем и попробовать создать новую или же попытаться оставаться в ней до последнею.

Мик и Кит тоже пребывали в нерешительности, как им поступить с Брайаном. Он нависал над ними своего рода печальным призраком прошлого. С другой стороны, они боялись, что без него группа может развалиться. На концертах в Германии и Скандинавии он выглядел явным лидером, да и во всех остальных странах у него было не меньше поклонников, чем у Джаггера.

— Мы не можем просто так его выгнать, — убеждал Мик Аллена Клейна, менеджера группы. — Может, он сейчас и наркоман, но именно он помог нам стать теми, кто мы есть. Да и вряд ли группе пойдет на пользу, если Брайан начнет в интервью говорить, что мы прикарманиваем его деньги. Это может уронить наш престиж и даже вообще все разрушить.

Клейн отвечал неотразимым аргументом, что «Роллинг Стоунз» не ездили на гастроли в Соединенные Штаты и на Восток уже целых три года — и все из-за того же Брайана. И что либо они, наконец, избавятся от него, либо группа распадется. Спорить с этим было сложно.

— Я все понимаю, понимаю, — говорил Мик, — просто я хочу попытаться найти какой-то другой выход из положения.

И компромисс был найден. Брайана решили попросить оставить группу на пару лет: пусть пока придет в себя и поработает над сольными проектами. Ему будет выплачиваться 100 000 фунтов стерлингов ежегодно, в течение всего того времени, пока группа будет существовать. И если он пожелает, то в будущем сможет вернуться обратно.

— Вы с ума сошли — платить ему столько? — удивился Клейн. — Может, найти другое решение, получше? Уверен, мы можем что-нибудь придумать.

Но Мик и Кит твердо стояли на своем. Сотня тысяч фунтов в год — не так уж много для их бюджета, а Брайана на произвол судьбы они бросить не могут. И они вместе отправились к Брайану в «Котчфорд Фарм» на кремовом «бентли» Мика. Ехали быстро и по дороге почти не разговаривали.

— Мы хотим поговорить с тобой об американских гастролях. — Кит старался не глядеть Брайану в глаза.

— Ты же знаешь, что я не могу сейчас выехать из страны и не могу сейчас отправляться ни в какие путешествия, — сказал на это Брайан.

Несмотря на спокойный голос, руки у него дрожали.

Все прошло гораздо легче, чем ожидали Мик с Китом. Брайан не стал возражать и только кивнул, когда они сказали ему о назначенной ему сумме.

— Я уже давно фактически не играю с вами. Кого вы решили взять вместо меня?

— Мы пока точно не определились, — ответил Мик. — Возможно, Эрика Клэптона. Или Мика Тэйлора. Мы еще будем это решать.

— Ну, они оба прекрасно подойдут.

— Ладно, тогда свяжемся с тобой через пару недель, расскажем, как идут дела.

Затем они неловко попрощались, и Брайан заметил, что они оба стараются не встречаться с ним взглядами. Когда они уехали, было уже почти темно. Брайан прошел сквозь черный ход на кухню, сел за стол и, уронив голову на руки, горько заплакал. Как ребенок.

Анита и Марианна, услышав новость, тоже ударились в слезы.

— Они хотят прикончить его, — всхлипывала Марианна — Бедный, несчастный, запутавшийся Брайан! Что с ним теперь будет?

Она, похоже, предчувствовала его скорую смерть. Да и никто из нас не думал, что Брайан оправится после такого удара.

Когда Анита заговаривала о Брайане, Кит чувствовал свою вину и злился.

— Ради Бога, — говорил он, — он получает сотню тысяч в год просто так, на халяву, просиживая задницу. Я не понимаю, о чем тут говорить и как его вообще можно жалеть!

Полиция, казалось, разочаровалась в Брайане и решила подыскать себе новую жертву. Например, Джаггера. Однажды, когда он ехал в «бентли» по Роял-Хоспитал-роуд в Челси, ему засигналила полицейская машина, вынуждая свернуть на обочину.

— У меня есть основания предполагать, что в вашей машине спрятаны наркотики, и я прошу позволения обыскать ее, сэр, — сказал полицейский.

Джаггер давно уже не употреблял ничего крепче мятных лепешек и подозревал, что его собираются подставить.

— Ни в коем случае, — ответил он. — Я прекрасно знаю, как вы обошлись с Брайаном. Со мной этот номер не пройдет. Вы не подойдете к моей машине, пока не приедет мой адвокат, чтобы наблюдать за вами во время обыска.

Полицейский взбешенно пробормотал, что еще посчитается с ним, сел в машину и уехал.

В мае Марианне позвонил некий человек, «искавший Брайана», и мимоходом предложил дешевого героина. Она согласилась, и он зашел к ней на Чейн-Уолк. За два полиэтиленовых пакетика он взял всего 40 фунтов. Меньше чем через четыре часа в дверь постучали. За дверью стоял сержант-детектив с отрядом полицейских.

— О'кей, — сказал Мик, — вы это ищете? — И он вручил им декоративную деревянную шкатулку с четвертью унции гашиша.

— Нет, сынок, мы ищем кое-что посерьезнее, — ответил сержант и приказал полицейским обыскать дом.

Героин Марианны они обнаружили практически мгновенно. Она только разок понюхала, и оба пакетика были почти полными.

— Держался бы ты от этого подальше, — бросил ему торжествующий сержант, уходя.

Мик был в отчаянии. Прежде всего это означало, что, скорее всего, ему не дадут визу ни в Америку, ни в Восточную Азию. Это была просто катастрофа.

— Черт, Тони, я не представляю, что теперь делать, — сказал он мне по телефону тем же вечером. — Парень, который продал порошок Марианне, говорит, что у него есть связи в лаборатории и за две штуки фунтов они от меня отвяжутся. Но я ему не верю. Я думаю, он возьмет деньги и смоется. Знаешь ведь, как шантажировали Кита.

— Дай мне поговорить с Марианной, — попросил я. И когда она подошла, поинтересовался: — Девочка моя, а ты уверена, что это героин?

— Нет. Наоборот, это какая-то дрянь. Я уже пыталась объяснить Мику. Он так сильно разбавлен, что я как будто нюхала тальк.

— Тогда, скорее всего, это тальк и есть.

Парень продал Марианне тальк под видом героина. Затем навел на нее полицейских, сказав, что в нем есть героин. И теперь рассчитывал получить пару тысяч фунтов от Мика, чтобы «подкупить экспертизу». Конечно, в лаборатории скажут, что анализ отрицательный, — это же тальк, а не героин.

— Уверен, что проклятый сержант тоже замешан во всем этом, — сказал Мик. — Наверное, договорились разделить прибыль пополам.

Месяц спустя на суде Мик заявил, что полицейский предложил дать ему взятку и тогда он «будет держать рот на замке». Полицейский ответил, что Мик лжет, но в итоге Мика оштрафовали только на 250 фунтов и еще 75 ушло на судебные издержки. Марианна была оправдана. Позднее сержант пытался подать встречный иск, но ему отказали.

Скотланд-Ярд провел расследование и подтвердил его невиновность, однако навязчивого сержанта все-таки перевели в другой департамент, и травля наконец прекратилась.

Когда я рассказал Брайану о проблемах Мика, тот только рассмеялся.

— Поделом этому ублюдку. Надеюсь, теперь визу не дадут и ему, — ухмыльнулся он.

Жизнь в «Котчфорд Фарм», кажется, пошла ему на пользу. Он настоял на том, чтобы показать мне сад. Здесь стояли статуи Кристофера Робина, Винни-Пуха и остальных героев книги, вызывавшие светлые ассоциации с детством.

— В этом месте потрясающая атмосфера, — говорил Брайан. — Я легко представляю, какое вдохновение испытывал Милн, когда писал здесь. Здесь так мирно и спокойно. Куда ни глянь — лишь поля да деревья. А прошлой ночью я даже видел, как лиса пробиралась по саду.