Войны Миллигана (ЛП)

Поэтому суд постановил, что Голдсберри будет допущен в государственную психиатрическую клинику Лимы для контроля над тем, насколько при лечении Миллигана учитывается диагноз СМЛ. Заверенную копию этого решения направили в государственную психиатрическую клинику Лимы.

Когда стало известно, что Департамент психического здоровья, возможно, будет вынужден принять решение о переводе Миллигана в открытую клинику или вернуть в Афины, а может быть, и освободит его, несколько законодателей штата при поддержке СМИ перешли в наступление.

Чтобы не допустить этого, законодатели Огайо в срочном порядке передали в Сенат проект поправки к закону 297 «гарантирующей, что опасные преступники не будут освобождены без судебного надзора».

19 марта 1980, менее чем за месяц до слушания, Коламбус Диспэч опубликовал этот законопроект, связав его с делом Миллигана

«ДЕЙСТВИЯ ПЕРЕД ВЫБОРАМИ: ОПРАВДАНИЕ ПО ПРИЧИНЕ ПСИХИЧЕСКОГО ЗАБОЛЕВАНИЯ ВЫВОДИТ ИЗ СЕБЯ ИЗБИРАТЕЛЕЙ.

Роберт Рут

После месяца дискуссий, генеральная ассамблея Огайо, кажется, готова принять поправки, предотвращающие быстрое освобождение преступников, находящихся в психиатрических клиниках, после оправдания, по причине психических заболеваний.

Спорные поправки, затрагивающие Уильяма С. Миллигана, насильника, страдающего СМЛ, и тех, кого считают убийцами Кливленда, дали существенный импульс, необходимый для осуществления данных решений (закон № 297…).

Многие жители Огайо, как и другие граждане по всей стране, подозревают преступников в том, что они симулируют помешательство, чтобы избежать строгостей пребывания в тюрьме.

Недовольные приводят в пример случай с Миллиганом.

Еще одной причиной в пользу быстрого принятия сенаторского закона № 297 является то, что 1980 год будет годом выборов. Ожидается, что республиканское меньшинство в Сенате определит закон и порядок одной из главных тем предвыборной кампании.

В этом контексте простого упоминания имени Миллигана будет достаточно для того, чтобы вызвать бурные дискуссии об условиях его содержания, которые будут представлены привилегированными и слишком мягкими. Кроме того, это вызовет споры относительно опасности, которую представляет собой оправдание его безумия».

Приближалось судебное заседание 14 апреля. Адвокаты с обеих сторон обязали пригласить различных экспертов, чтобы оценить психическое состояние Миллигана и обоснованность его диагностики и лечения.

За два дня до судебного заседания доктор Линднер приказал добавить примечание в список ограничений, предназначенный для квалифицированного персонала клиники. Это был запрет любой встречи или телефонного разговора между Миллиганом и Писателем.

Незадолго до того, как судья Кинуорти открыл судебное заседание, Мэри заняла место рядом с Писателем. Схватив блокнот, она написала следующее сообщение крошечными буквами:

Сотрудники службы безопасности имеют небольшой список, который содержит имена пациентов в алфавитном порядке. Если его открыть на букве «M», то на левой странице есть машинописная приписка. В ней говорится примерно следующее: «Дэниел Киз (или мистер/доктор/профессор Киз) не имеет право навещать Уильяма Миллигана и даже заходить в клинику».

Доктор Линднер не пришел на судебное заседание.

Штат Огайо вызвал в качестве первого свидетеля доктора медицинских наук Джозефа Тревино.

Маленький и коренастый врач с седеющими волосами, который заменил Милки в качестве терапевта, ответственного за Миллигана, указал, что первый раз встретил пациента в отделении интенсивной терапии. Хотя он признал, что не беседовал с Миллиганом о его психологических и эмоциональных проблемах, Тревино заявил, что готов дать заключение о психическом состоянии пациента на основе изучения медицинской документации, начиная с 15-летнего возраста, а также его собственных наблюдений, сделанных в течение четырех-пяти бесед.

Когда Тревино спросили, предоставил ли персонал Лимы необходимые условия для лечения синдрома множественной личности Миллигана, и устроили ли они последнего, врач ответил, что в связи с редкостью этого заболевания, найти нужных специалистов оказалось трудно. В конце концов, он признал, что приказ от 10 декабря не обсуждался с ним.

— Имеется ли в деле копия постановления о лечении? — спросил Голдсберри.

— Я не знаю, — ответил Тревино.

— Вы хотите сказать, что вы никогда не обсуждали лечение Билли Миллигана детально?

Тревино пытался подобрать слова.

— Я не заметил симптомов множественной личности. Мистер Миллиган не вызвал у меня подозрений, которые склонили бы меня к данному диагнозу.

Чтобы освежить свою память Тревино просмотрел отчеты клиники и подтвердил, что, хоть Миллиган и не был психопатом, в декабре 1979 года ему неоднократно прописывали различные антипсихотические препараты, в том числе торазин.

— По причине высокого уровня тревожности, чтобы успокоить его, — объяснил Тревино. Также он заявил, что никогда не получал специальных инструкций от директора клиники, и до этого судебного заседания не знал о существовании письма доктора Кола, которое содержало список минимальных требований для лечения СМЛ.

Прочитав это письмо, Тревино заявил, что не согласен с его содержанием. Он не только возражал против программы лечения, предложенной доктором Колом, но и ставил под сомнение каждый из ее критериев.

— Если бы я применил это, — указывая на документ, сказал он. — лечение отняло бы у меня все время.

Тревино также отверг точку зрения Кола, согласно которой нужно верить в СМЛ, чтобы иметь возможность успешно проводить лечение.

— Я не думаю, что нужно верить в СМЛ, чтобы его лечить, — ответствовал он. — Я мог бы лечить шизофрению, даже если бы не верил в нее.

После перерыва заседания в 11 часов 5 минут к перилам, отделяющим судебный процесс от публики, подошел доктор Джон Вермьюлен, офицер из психиатрического отделения Центра судебной медицины. Бородатый психиатр, получивший образование у себя на родине, в Нидерландах, гортанным голосом с акцентом признал, что был в курсе о постановлении лечения, утвержденного судьей 10 декабря.

— Что вы сделали? — спросил его Алан Голдсберри.

— Я был удивлен тем, как истолковано это распоряжение. Я был в курсе спора, и знал, что Билли Миллиган находится в Лиме. И постарался больше узнать про СМЛ, чтобы решить, что делать.

Вермьюлен связался с несколькими консультантами государственного университета Огайо, которые направили его к Джудит Бокс, молодому психиатру из Австралии, которая лечила больных с СМЛ в тюрьме Чиликот, Огайо. Он попросил ее навестить Миллигана в Лиме и передать сообщение об этой встрече лично ему. Верьюлен консультировался с докторами Колом, Хардингом и Линднером, а также многими другими.

Когда его попросили обобщить выводы доктора Бокс, Вермьюлен заявил, что психиатр Бокс считает, что Лима ‒ неподходящее учреждение для лечения СМЛ. Она предложила несколько учреждений в Огайо и в других штатах, где могли бы позаботиться о Миллигане.

Когда судебное заседание возобновилось в 13:30, перед судом появился начальник главного управления города Лимы — Рональд Хаббард, толстый мужчина с дрожащим двойным подбородком. В руках он держал папку. Стив Томпсон, нескладный помощник Голдсберри, спросил его, содержатся ли отчеты об истории болезни и данные по уходу за больным в архивах, которые суд просил его принести с собой. Начальник главного управления быстро заглянул в свою папку и закрыл ее со словами:

— Да, конечно, все здесь.

Хаббард сообщил, что узнал о существовании распоряжения от 10 декабря лишь за 10 минут до заседания.

— Полученные мной документы написаны очень однообразно, — оправдывался он. — Вы можете утверждать, что я получал их раньше. Но я о них не помню.

Хаббард смущался и путался, когда Томпсон задавал ему вопросы об истории болезни и данных по уходу за больным, во время первого месяца пребывания Миллигана в Лиме. Пролистав принесенные документы, Хаббард, наконец, заявил, что хотя Миллигана перевели в Лиму 5 октября 1979 года, никакими данными до 30 ноября 1979 года он не располагает.