Жизнь Витторио Альфиери из Асти, рассказанная им самим

Глава X.

ВТОРИЧНАЯ, НА ЭТОТЪ РАЗЪ ТРАГИЧЕСКАЯ, ЛЮБОВНАЯ ВСТРѢЧА.

4-е мая. 1771.

Еще въ первое пребываніе мое въ Лондонѣ я не безъ удовольствія и волненія встрѣчалъ однз' прекраснз^гю особз' изъ высшаго общества, образъ которой незамѣтно для меня запечатлѣлся въ моемъ сердцѣ; это завлеченіе спосоо-ствовало томз’, что я находилъ столько привлекательнаго въ этой странѣ и вдвойнѣ з^гвеличивало мое желаніе вновь вернуться сюда. Но не смотря на расположеніе, оказанное мнѣ этой красавицей, мой дикій и причз’дливый нравъ предохранялъ меня отъ цѣпей любви. Теперь же, пріоб-рѣвъ нѣкоторый лоскъ и находясь въ возрастѣ особенно склонномъ къ любви, не вполнѣ оправившись отъ перваго нристз'па этой пагз’бной болѣзни, столь нез’дачно постигшей меня въ Гаагѣ, я попался въ новз’іо ловз'шкз’ и влюбился такъ страстно, что, вспоминая, содрогаюсь еще и теперь, по прошествіи двадцати пяти лѣтъ.

Мнѣ часто представлялись случаи видѣть ЭТ3' ире-краснз'іо англичанкз', главнымъ образомъ, у князя ди-Мас-серано: 3’ нея была съ княгиней общая ложа въ итальянской оперѣ. Я не бывалъ 3^ нея, такъ какъ тогда въ Англіи не было въ обычаѣ, чтобы дамы принимали 3-себя и, въ особенности, иностранцевъ. Прибавьте къ этомз’, что мужъ ея былъ ревнивъ, насколько это возможно для сѣверянина. Эти маленькія препятствія лишь раздували мое з'влеченіе: мы встрѣчались каждое утро то въ Гайдъ-паркѣ, то на дрз'гихъ проулкахъ; по вечерамъ я также видѣлъ ее или въ свѣтскихъ кружкахъ, или въ театрѣ; и з^зелъ затягивался все сильнѣе и сильнѣе. Очень скоро я сталъ считать себя несчастнѣйшимъ изъ смертныхъ, хотя мнѣ слѣдовало бы наслаждаться счастьемъ взаимности, въ которой я былъ завѣренъ; но все было для меня отравлено ненадежностью и опасностью такихъ

отношеній. Между тѣмъ, время летѣло и приближалась весна, а въ концѣ іюня она должна была уѣхать въ деревню на 7 или 8 мѣсяцевъ и, такимъ образомъ, окончательно терялась возможность видѣться съ ней; я ждалъ іюня съ отчаяніемъ, считая его послѣднимъ мѣсяцемъ своей жизни. Ни сердце мое, ни больной умъ не допускали возможности пережить такз^гю разлуку; эта новая страсть, уже испытанная временемъ, была гораздо сильнѣе моего перваго завлеченія. Мысль, что день ея отъѣзда бз^гдетъ и днемъ моей смерти, привела меня въ такое отчаяніе, что я сталъ вести себя какъ человѣкъ, которомз’ нечего терять; кромѣ того, осторожность не была въ характерѣ любимой женщины. Дѣло дошло до того, что ея мз’жъ, который давно обо всемъ догадывался, далъ мнѣ понять, что сз^тмѣетъ постоять за свою честь; съ своей стороны, я не желалъ ничего лз’чшаго. Единственное, что могло меня или спасти или окончательно погз^--бить, была его месть. Около пяти мѣсяцевъ я прожилъ въ этомъ ужасномъ состояніи, но, наконецъ, дѣло разрѣшилось слѣдз^гющимъ образомъ. Уже нѣсколько разъ въ разные часы дня она принимала меня въ своемъ домѣ, что было небезопасно для насъ обоихъ. Никто этого не видалъ, такъ какъ въ Лондонѣ дома очень маленькіе и двери всегда заперты. Большзчо часть времени прислзта проводитъ въ комнатахъ подвальнаго этажа, такъ что можно легко открыть изнз'три наружнз'ю дверь и впз'~ стить посѣтителя въ одну изъ комнатъ перваго этажа. Вотъ почему мои тайные визиты сходили такъ безнаказанно; тѣмъ болѣе, что мы выбирали часы, когда мужа не было дома, а слуги обѣдали. Успѣхъ подстрекнулъ насъ на болѣе опасное. Въ маѣ мужъ увезъ ее въ деревню, въ іб миляхъ отъ Лондона, гдѣ она должна была пробыть самое большее восемь или десять дней, и мы условились о днѣ и часѣ, когда она, какъ и въ Лондонѣ, введетъ меня въ свой домъ. Мы выбрали день, когда мужъ ея, въ качествѣ гвардейскаго офицера, долженъ былъ непремѣнно присутствовать на смотрѣ войскъ и ночевать въ Лондонѣ.

Я отправился къ ней въ тотъ же вечеръ одинъ, верхомъ. Любовница подробно описала мнѣ мѣстность; я оставилъ лошадь въ харчевнѣ, находившейся въ милѣ отъ ея дома, и дальше пошелъ пѣшкомъ (была уже ночь) до калитки парка, гдѣ она ждала меня, чтобы незамѣтно провести въ домъ. Казалось, насъ никто не замѣтилъ. Но эти рѣдкія посѣщенія не могли удовлетворить нашей страсти; мы должны были найти болѣе вѣрный способъ дѣйствій. Мы приняли нѣкоторыя мѣры, чтобы сдѣлать наши свиданія болѣе частыми; ибо во время краткихъ разлукъ я съ отчаяніемъ начиналъ думать о той ужасной разлукѣ, которая грозила намъ въ скоромъ б}^тду-щемъ. Возвращаясь утромъ въ Лондонъ, я сходилъ съ ума при мысли, что цѣлыхъ два дня не увижусь съ ней и съ нетерпѣніемъ считалъ часы и минуты. Такъ я жилъ постоянно внѣ себя, въ безуміи, чему врядъ ли повѣрятъ не испытавшіе этого, а пожалуй немногіе пережили подобное. Я только тогда немного з’спокаивался, когда находился въ состояніи безцѣльнаго передвиженія. Но достаточно мнѣ было попробовать отдохнуть, попытаться заснуть или поѣсть, какъ съ неистовыми криками я вскакивалъ и бѣсновался въ своей комнатѣ, если по-чему-нибз'дь не могъ выйти изъ домз^т. У меня было нѣсколько лошадей, междз^ прочимъ, отличный конь, котораго я кз’пилъ въ Спа; на немъ я продѣлывалъ самыя безумныя вещи, которымъ з'жасались наиболѣе нез^тстра-шимые лондонскіе наѣздники; я бралъ самыя высокія и широкія изгороди, самые глз'бокіе рвы и всевозможныя преграды. Разъ утромъ, между двз’мя визитами въ дорогую для меня виллу, катаясь съ маркизомъ Карач-чіоли, я захотѣлъ показать ему, какіе прыжки умѣетъ дѣлать мой изумительный конь; намѣтивъ глазами очень высокій заборъ, отдѣлявшій болыпзчо дорогу отъ обширнаго поля, я помчался къ нему галопомъ. Но, наполовинз^ потерявъ голову, я забылъ во время отпз’стить поводья и пришпорить лошадь; она зацѣпила ногой за барьеръ и со мной вмѣстѣ полетѣла на землю; лошадь поднялась, я

такъ же, въ полной з^твѣренности, что ничего не повредилъ себѣ. Страстная любовь, сжиравшая меня, учетверяла мою дерзость и можно было подумать, что я нарочно ищу случая сломать себѣ шею. Караччіоли, оставшійся на дорогѣ, по ту сторону забора, черезъ который я такъ неудачно перескочилъ, напрасно кричалъ мнѣ, чтобы я не дѣлалъ новой глупости и возвращался къ нем}' обычной полевой дорогой; не помня себя, я подбѣжалъ къ своей лошади, которая, казалось, собиралась з’скакать въ поле, схватилъ ее за поводья, вскочилъ на сѣдло, подъѣхалъ къ забору и на этотъ разъ мой конь безъ колебанія перескочилъ черезъ препятствіе, возстановивъ, такимъ образомъ, и свою и мою честь. Однако, юношеское тщеславіе не долго наслаждалось тріз^гмфомъ; проѣхавъ нѣсколько шаговъ и остывъ душой и тѣломъ отъ своего безумнаго порыва, я ощутилъ страшнз’ю боль въ лѣвомъ плечѣ; оно было вывихнуто, а ключица сломана. Боль все заиливалась и немного миль, отдѣлявшихъ меня отъ дома, показались мнѣ безконечно длинными, такъ какъ пришлось проѣхать ихъ шагомъ. Пріѣхавшій хирургъ долго изучилъ меня и сказалъ, что плечо вправлено, перевязалъ его и велѣлъ лежать въ постели. Нз’жно знать, что такое любовь, чтобы представить себѣ мою ярость, когда я оказался въ постели, какъ разъ наканз’нѣ того счастливаго дня, когда было назначено вторичное посѣщеніе виллы. Это несчастье случилось со мной въ субботз'з’тромъ; я рѣшилъ быть терпѣливымъ до вечера слѣдующаго дня и этотъ маленькій отдыхъ, придавъ силы моей рл’кѣ, еще увеличилъ мою смѣлость.

Въ шесть часовъ вечера я поднялся съ постели и, несмотря на увѣщанія Ильи, который былъ при мнѣ какъ бы наставникомъ, сѣлъ въ почтовзчо карету и отправился на свиданіе. Я не могъ ѣхать верхомъ вслѣдствіе боли въ рз^ткѣ, а также изъ-за перевязокъ, которыя сильно стѣсняли меня; однако, я не могъ и не смѣлъ подъѣхать въ каретѣ къ самому домз^; и я рѣшилъ выйти изъ нея, не доѣзжая двз'хъ миль, и прошелъ остальную часть пути пѣшкомъ; одна рука у меня была на перевязи, другой, подъ плащемъ, я, разумѣется, держался за шпагу, какъ человѣкъ, идущій ночью одинъ, да еще въ чужой домъ, гдѣ его не считаютъ другомъ. Между тѣмъ, отъ тряски во время ѣзды боль возобновилась съ новой силой и перевязка такъ разстроилась, что съ тѣхъ поръ я такъ и не могу вполнѣ свободно дѣйствовать плечомъ. Тѣмъ не менѣе, приближаясь къ завѣтной цѣли, я считалъ себя счастливѣйшимъ изъ смертныхъ. Наконецъ, я добрался до нея и мнѣ стоило большихъ трз’довъ перелѣзть черезъ заборъ парка (у насъ не было сообщниковъ и некому было помочь; я не смогъ отворить калитки, которая въ прошлый разъ была не заперта). Мз^жъ з'ѣхалъ въ тотъ вечеръ ночевать въ Лондонъ, все для того же смотра завтра утромъ. Наконецъ, я дотащился до дома, гдѣ моя любовь ждала меня; ни она, ни я не подумали о томъ странномъ обстоятельствѣ, что калитка, которз'Ю она открыла нѣсколько часовъ тому^г назадъ, оказалась теперь запертой;и я пробылъ у нея до разсвѣта. Вышелъ я также, какъ и вошелъ, завѣренный, что ни одна дз’ша не видала меня. Я благополучно добрался до своей кареты и къ семи часамъ-утра былъ уже въ Лондонѣ, полный жгз’чаго сожалѣнія о томъ, что пришлось разстаться съ любовницей и досады на з'силившзчося боль въ плечѣ. Душа моя была въ состояніи такого возбз’жденія и безз-мія, что я ничего не боялся, готовый, впрочемъ, на все. Я попросилъ хирз’рга перевязать мнѣ плечо, не позволяя емз^г, однако, дотро-нз’ться до больного мѣста. Во вторникъ вечеромъ я почз'в-ствовалъ себя лучше и, не желая оставаться дома, поѣхалъ въ итальянскую оперз’, какъ всегда, въ ложз^т князя ди-Массе-рано, гдѣ засталъ его съ женой: они полагали, что я, нзз'вѣ-ченный, лежз^г въ постели и потомз' были не мало З’днв-лены, увидѣвъ меня съ рукой на перевязи.