Кто вы здесь, в Америке?(СИ)

Ничему не удивляясь, запихиваю наши мно-гочисленные чемоданы в высокий милицейский "уазик". Не надеясь на свою старенькую, уже в почтенном возрасте пригнанную из Англии семь лет тому назад "Вольво", Светин брат, Сашка, по-просил поехать в аэропорт своего приятеля – ми-лицейского сержанта из Заокска. Сейчас, выехав из аэропорта, они оживленно обсуждают, где нужный нам поворот дороги - этот или следующий.

В сгущающейся темноте по разбитой дороге попадаем, наконец, на трассу Москва-Тула. Больше шестидесяти километров в час "уазик" не едет, что дает мне возможность спокойно разглядывать ког-да-то хорошо знакомую дорогу. Знакомы все наз-вания, пересечения дорог и даже посты ГАИ. Впро-чем, оказывается, они теперь не ГАИ, а что-то дру-гое. Хотя гаишники те же самые - ну, может одеты получше, чем в былые времена. Вместо дурацких неуклюжих валенок щеголеватые утепленные бо-тинки, а вместо полушубков куртки.

Вот поворот на Заокский. Еще полчаса и знакомый железнодорожный переезд, а за ним во-донапорная башня с нетленной надписью "Слава труду". Теперь можно сказать, что мы приехали.

Из-за разницы во времени просыпаюсь в четыре утра. Какое-то время лежу, вспоминая вче-рашний праздник. Все-таки хорошо, когда тебе ис-кренне рады!

Наконец вылезаю из-под толстого одеяла. В квартире холодно. Просто холодрыга, градусов пятнадцать, не больше.

Подзабыл я самые пикантные нюансы рос-сийской жизни. Вода течет тоненькой струйкой не-хорошего цвета и совсем уж похабного запаха.

В ванной все заставлено какими-то баками и ведрами. Пытаясь рассмотреть свой лик в тусклом освещении, неудачно поворачиваюсь и одно из ве-дер с грохотом летит на пол. Теперь прежде, чем взмахнуть бритвой, осторожно осматриваюсь и во-обще стараюсь не делать резких движений.

С кружкой кофе устраиваюсь читать на кухне. Лампочка тусклая и приходится напрягать зрение. Время от времени, чтобы дать глазам от-дохнуть, подхожу к окну. Там снежная мгла. Одна кружка кофе, вторая, третья. Посматриваю на часы. Шесть часов - темнота. Семь часов - темнота. Во-семь часов - темнота. Темнота снаружи, тусклый свет внутри. Когда-нибудь эта арктическая ночь кончится?

Наконец медленно рассветает. Наконец про-сыпаются как ни в чем ни бывало Света и дети. По-хоже, что разница во времени им никаких не-удобств не доставляет. Я же чувствую себя совер-шенно разбитым. По своему опыту знаю, что это похмелье без пьянки, наказание без преступления продлится несколько дней. Поэтому полет в Крас-нодар я запланировал не сразу, а через день, чтобы хоть чуть-чуть оклематься. Зато когда мы приле-тим в Америку, мне будет хорошо. Смену времени с востока на запад я переношу безболезненно.

Выходим прогуляться. Люди не изменились - большинство встречных мужчин со следами при-вычного похмелья на лице, большинство женщин в меховых шубах и высоких боярских шапках. Об-шарпанные двухэтажные дома. Ленин у райиспол-кома. Напротив, прямо на площади громоздится гигантская гора снега, с ее вершины мальчишки бросают в монумент снежками, стараясь попасть Ильичу в нос.

Ощущение, будто в Заокском время оста-новилось. Зато у Яшки впечатлений хватает.

"Смотри, сколько собак!" - взволнованно кричит он.

"Не вздумай их трогать, укусят", - вопим мы хором в ответ. Привык сын к цивилизованным аме-риканским собакам. Ему и в голову не приходит, что нормальная русская дворняга в ответ на про-явление дружеских чувств может запросто тяпнуть за руку.

- Смотри, птицы вокруг прыгают! - это опять Яшка.

Как-то никогда не обращал внимания, что в Америке нет привычных нам воробьев. Вообще-то, они есть, но не в таких количествах.

На рынке Света с азартом погружается в любимое женское занятие - изучение и сравнение цен. Вывод парадоксальный: цены почти такие же, как в Америке. Еще вчера, когда мы ехали из аэро-порта, я проделал те же вычисления с ценами на бензин на придорожных заправках и получил тот же результат. Что-то здесь не вяжется. Как можно зарабатывать в месяц, ну, скажем, 3000 рублей (эк-вивалент 100 долларов), при этом ходить в шубе из натурального меха и покупать продукты по амери-канским ценам? Непосильна тайна эта для моего разума.

В целом атмосфера тягучей унылой без-надеги. В Заокском работы нет, поэтому работают кто где. А может и вообще не работают, кто их зна-ет? Самое дешевое, что есть в продаже - это водка. В изобилии и всех видов и сортов. Продавщицы в магазинах смотрят неприветливо. А чего им, собс-твенно, мне улыбаться? Я бы тоже стал хмурым и задумчивым, если бы знал, что заточен сюда на всю жизнь, что и завтра, и послезавтра, и через пять лет буду жить в железобетонной коробке с треснувшим потолком и мокрыми стенами с под-теками на обоях.

Дома, как беспризорные кошки - грязные и неухоженные. В темных подъездах застарелая вонь. Все завалено снегом. Холодно на улице, хо-лодно в квартирах. Завтра лечу на юг - греться.

Краснодар встречает невероятными суг-робами. В аэропорту таксисты заламывают совер-шенно несуразные цены. Не то, чтобы я не мог позволить себе заплатить эквивалент восьми дол-ларов, но в апреле поездка стоила в четыре раза меньше. Вот же гадюки габонские! Чувство спра-ведливости бушует во мне, заглушая голос разума. Поэтому из принципа трясусь на маршрутном такси, хотя в результате потом тащусь со своими сумками чуть ли ни километр по талой воде и снежной каше. По пути с удивлением рассмат-риваю необычное для Краснодара зрелище - метровые сугробы вдоль дороги. На проезжей час-ти сплошное месиво

На этот раз останавливаюсь у брата. Маму мы перевезли к нему еще в апреле. Какое-то время ее квартиру брат сдавал неудачливому бизнесмену, но потом, в конце-концов, изгнал негоцианта за не-уплату.

Мама плоха. Встает редко и ненадолго. Когда ей получше, сижу у нее в комнате и мы раз-говариваем, вспоминаем одно и другое.

У брата мне не то, чтобы тесно, но... не знаю, как сказать. Не могу уберечь от вторжения свое приватное пространство. Я имею в виду то незанятое пространство вокруг себя, которое не-обходимо человеку, чтобы чувствовать себя комфортно.

Допустим, наливаю кружку кофе и устраи-ваюсь на полу - так удобнее смотреть телевизор. Меня тут же спросят:

- Юра, а почему на полу? Садись за стол. - Объясняю, что мне так удобнее. Кажется, все - исчерпан вопрос. Не тут-то было, начинается дискуссия. Понимаю, что это делается без задней мысли. Ну, действительно, почему я не одеваю та-почки? Почему не ем курицу на завтрак? Почему сижу на полу? Почему желаю ехать в центр, когда идет снег?

Наконец не выдерживаю, беру ключ от ма-миной квартиры, сую в сумку биографию "Битлз", в темном вонючем лифте спускаюсь с седьмого этажа и выхожу на волю. На улице снег, талая вода и предновогоднее настроение в воздухе. Не дождавшись маршрутки, ловлю частника. Он испепеляет меня взглядом василиска и запра-шивает дикую цену. Ладно, не пешком же мне идти? Похоже, что транспорт просто парализован вчерашним снегопадом.

В маминой квартире пусто и странно. В свое время мама обменяла наши две комнаты в комму-налке на улице Пушкина на отдельную двухком-натную квартиру. Я тогда служил в армии и воз-вращаться в Краснодар после службы не собирал-ся. Потом приезжал сюда в отпуск из Москвы, жил здесь какое-то время во время своих скитаний и метаний, но, все равно, домом эту квартиру никог-да не считал. И двор за окном всегда был для меня чужим и неприятным.

Сейчас вместо привычной за много лет об-становки жалко и беспорядочно стоят кресло-диван, сервант, журнальный столик. Пыльный те-лефон на пыльном полу. Во второй комнате оста-лись платяной шкаф и сиротливое, никому уже не нужное зеркало-трельяж. На стенах идиотские рек-ламные плакаты, которыми поднимал себе настроение негоциант-неудачник.

За окном опять пошел снег. Основательно обшарив пустую квартиру, нахожу железную крышку. Она будет мне пепельницей. Сворачи-ваюсь клубком на кресле-диване, не раскладывая его. Подушкой служит моя сумка, а сверху для уюта накрываюсь курткой. Читаю биографию "Битлз", курю, наслаждаюсь тишиной и, наконец, погружаюсь в желанное комфортное ощущение по-коя. Время от времени поднимаюсь и смотрю в ок-но, где густыми хлопьями тихо падает снег.