Кто вы здесь, в Америке?(СИ)

В час дня 11 января 2002 года чиновник пас-портного контроля чикагского аэропорта О'Хара проверил наши грин-карты, задал пару вопросов и, возвращая документы, сказал: 'Welcome back home!' ("С возвращением домой. Добро пожаловать!"). Странно, почему не в своей, а в чужой стране нас приветствуют, как родных?....

Началось путешествие 24 декабря, в день перед Рождеством по западному стилю (в России его почему-то называют католическим Рождест-вом). Еще летом созрело ощущение, что пора, пора навестить Россию всей семьей - впервые за шесть лет. Быстро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Выбрались только под Новый год.

Ну, вот и все - наш "Боинг" снижается на посадку в России. Полет получился забавным. За-бавным, потому что Америка все еще не отошла от шока 11 сентября. В Чикаго, когда пассажиры на-шего рейса выстроились в очередь на посадку в са-молет, выясняется, что не меньше половины из них (а может быть и больше) составляют террористы. Вокруг толкутся арабы, индусы и малоприятные личности неведомых, но внушающих серьезные опасения национальностей - смуглые, с бегающими черными глазками и затаенной угрозой во взоре. Вот, например, здоровенный детина, заросший лох-матой черной бородой. Замотан в диковинное пок-рывало, а на голове круглая шапочка. Еврей не ев-рей, араб не араб, террорист, одно слово – доста-точно на морду посмотреть. В самолете они совсем распоясались. Подозрительные люди шляются по проходам и занимают стратегически важные пози-ции у туалетов. Справа от нас их змеиное гнездо - аж целых шесть арабов. Двое непременно стоят в проходе (очень подозрительно). Весь полет подоз-реваемые оживленно болтают с сидящими сооб-щниками и мешают проходящим.

В отношении сервиса я ожидал от швей-царской авиакомпании большего. В апреле я летал в Россию "Аэрофлотом". В свое время сервис на наших воздушных лайнерах заслуженно принес им прозвище "летающий ГУЛАГ". Но времена изме-нились. И сервис нормальный, и нету тесноты, и ноги можно свободно вытянуть. Даже стюардессы улыбаются.

В нашем же самолете, мягко говоря, тесно-вато. Вскоре после взлета сидящий на переднем ря-ду черный джентльмен вольготно откидывает на-зад спинку сиденья, чуть не придавив мою жену. Зачем же так жестоковыйно? Она и без этого запу-гана до невозможности международными терро-ристами. Мне тоже невесело. С собой я взял Паус-товского, но выяснилось, что "Мещерскую сторо-ну" я читал столько раз, что перечитывать просто не могу, не в силах. А впереди девять часов полета! Единственное занятие - смотреть на встроенный в спинку переднего сиденья дисплей компьютера, по которому можно следить, как проходит наш полет. На карте жирной красной полосой прочерчен уже пройденный, нет, пролетенный, нет, тоже что-то не то - одним словом, участок маршрута, который мы уже пролетели. Интересное это дело, рассматри-вать карту, но не девять же часов подряд! Перек-лючаю каналы. Какой-то совершенно идиотский фильм, дурацкие музыкальные программы, еще чего-то. Тоска. У Светы есть книга, которую она еще не читала. Но жене не до книги: во-первых, ее прижал спинкой кресла черный господин, во-вторых, жена боится террористов и опасливо сле-дит за их перемещениями. Ну, что ж, тоже занятие, в конце-концов.

В монотонном свисте уныло тянется время. Вот и Гренландия позади, и Исландия. Красная по-лоса подползает все ближе и ближе к Ирландии. В салоне только тусклое ночное освещение. Пытаюсь уснуть, но не получается. Сижу в полудреме, прик-рыв глаза и слушая ровный шелест турбин. На нес-колько минут проваливаюсь в сон, потом открываю глаза. На экране компьютера высота и скорость по-лета. Сейчас на немецком языке, а вот уже и на английском. Опять карта с красной полосой, кото-рая никак не дотянется до Ирландии.

Ночь прошла - очень быстро, по сокращен-ной программе, потому что мы летим навстречу времени. Под нами Европа. Ярко светит солнце. Полоса маршрута ползет вроде даже быстрее через Францию, а теперь прямо через Париж. Говорю Свете: "Еще одна мечта сбылась - пролетаем, как фанера над Парижем".

В Цюрихе, как и в Чикаго внимание служ-бы безопасности было обращено на Алиску. Всякая ее попытка пройти через контроль пресекается ве-рещанием тревожного сигнала. Что немудрено, учитывая количество навешанных на ней скобяных изделий. Кольца, цепи, шипы, перстни, шурупы какие-то. Нет, шурупов, кажется, не было. Зато были замшевые сапоги на гигантской платформе, которые Алиску заставили снять и в Чикаго, и в Цюрихе. Подростковая мода явно не вписывается в суровые правила безопасности.

В цюрихском аэропорту я, наконец, наку-рился до одури. В самолете курить запрещено. А еще толкуют о правах человека! Представляете - девять часов без курева! Курильщики меня поймут.

Чтобы отметить свое пребывание в Швей-царии хоть чем-нибудь кроме сизых клубов дыма, беру чашку кофе. Кофе хорош и цена впечатляет добротной солидностью - два доллара пятьдесят центов.

До Москвы лететь спокойней - самолет швейцарский, но вместо террористов со всех сто-рон безошибочно русские носы картошкой и род-ная речь. Даже поддатые среди пассажиров есть.

Все - идем на посадку. Компьютер попе-ременно на немецком и английском языках вы-свечивает информацию о высоте и скорости, а также всякие-всякости: температуру за бортом, температуру в аэропорту прибытия, местное вре-мя.... Высота и скорость уменьшаются. Уже вы-ползли из-под крыльев и загнулись вниз уродливые закрылки, уже сдвоенно стукнули выпускаемые ко-леса шасси, а земли все не видно. Всматриваюсь в серую пелену за иллюминатором и думаю о том, как воспримут Россию наши дети. Мы их вывезли в Америку без малого шесть лет тому назад. У Алиски какие-то воспоминания сохранились, а у Яшки... не уверен. Я несколько раз расспрашивал сына о России, но трудно понять, что из его отве-тов основано на собственной памяти, а что на на-ших рассказах. Да, интересно....

Земля появилась в разрывах облаков вне-запно и близко. Вглядываясь в проплывающие под нами заснеженные лесочки Подмосковья, Яшка вдруг спрашивает: "Это что, фармы?" Заинтригованный, слежу за его взглядом и вижу внизу строящийся поселок из красных кирпичных домов.

- Нет сынок, это не фермы, это просто посе-лок. -

- А что такое поселок? -

Задумываюсь: - Ну, это маленький город. -

- Так это что, уже Москва? -

- Да что ты, сынок, Москва огромная. Нет, это рядом, но не Москва. -

Подрагивая крыльями, "Боинг" несется над полосой аэродрома Домодедово. В полном соот-ветствии со всеми мыслимыми и немыслимыми стереотипами справа за забором замелькали белые березки.

Выстроившись у выхода из самолета, улы-бающиеся швейцарские стюардессы желают нам всего доброго на трех языках.

По тесной, освещенной электрическим све-том "кишке" проходим от самолета в зал аэропорта, где нас встречают первые официальные предста-вители Родины - сумрачные пограничники в пят-нистых камуфляжных куртках. Наследники стар-шины Курацупы смотрят неодобрительно и вроде как, даже, обиженно.

Спрашиваю у таможенника, нужно ли дек-ларировать деньги, с которыми мы прилетели.

- Сколько вас? -

- Четверо -

- А денег? -

- Тысяча пятьсот долларов. -

- Такую сумму можно не декларировать. -

Естественно, что при получении багажа выясняется, что тележек нет. На наивный вопрос Светы, куда они подевались, таможенница отве-чает спокойно, но твердо: "Меньше чемоданов везти надо". - Добро пожаловать!

Это хорошо, это сразу помогает переклю-читься с западного настроя на российский. Здесь кроется некий любопытный феномен. Потолкав-шись в аэропорту каких-то полчаса, я вновь обрел русское восприятие действительности. Будто ни-куда и не улетал. Как само собой разумеющееся воспринимаю, что все вокруг говорят по-русски. Без эмоций смотрю на окутанные вонючими клу-бами синего дыма обшарпанные "Жигули". Курю и рассеяно смотрю через стекло на установленный перед аэропортом мемориальный Ту-114. Лет двад-цать тому назад я ожидал здесь, в Домодедово, ма-му. Стояла жара и я коротал время в тени под крыльями этого огромного ТУ, а вокруг все было забито стоящими, сидящими и спешащими людьми с сумками и чемоданами. Сейчас вместо людей все забито машинами.