Кто вы здесь, в Америке?(СИ)

На берегу моря однажды видел, как маль-чишки-даргинцы пытались выгнать на берег де-теныша тюленя. Их называют бельками. (Кстати, мало, кто знает, что на Каспии тюленей хватает. По-моему, даже есть остров Тюлений).

Мальчишки окружили белька полукругом со стороны моря и били по мелкой воде руками и палками, чтобы заставить его выползти на берег. Белек боялся мальчишек, мальчишки боялись его. Битва продолжалась долго. Наконец белек бросил-ся на одного из пацанов, тот отскочил в сторону. Тюлененок, к моей радости, прорвался, молние-носно нырнул и ушел в море.

В озере Верхнем не поплаваешь. Вода ле-дяная. Прошлым летом соблазнился ее проз-рачностью и полез. Пробкой выскочил через ми-нуту.

В суд возвращаюсь около трех. Двое поли-цейских в штатском вводят в зал судебных засе-даний моего Игорька.

Однако! Такого я еще не видел - руки ско-ваны наручниками, ноги в кандалах, а между на-ручниками и кандалами цепь. Прямо Стеньку Рази-на ведут.

Вид цветущий: загорел, поправился. Узнает меня и вежливо говорит: "Здравствуйте". -

Подхожу к полицаю, спрашиваю разреше-ния поговорить с Игорем. Узнав, что я его перевод-чик, полицай разрешительно машет рукой. Подса-живаюсь к бедолаге.

- Игорь, ты прям как Ленин - все в кандалах да по тюрьмам. -

- Да, вот, ни за что повязали. -

Естественно, ни за что. Какой нормальный человек будет колотить себя в грудь и кричать:

- Правильно, верно вы меня, гада! -

Беру у него дело, просматриваю. Собс-твенно, просматривать особенно нечего. Русская классика - вождение в нетрезвом виде, пререкание с полицией. Задержан и арестован. А это наруше-ние условий надзора, потому что там черным по белому написано - закона не нарушать, алкоголь не употреблять.

Вообще мне его жалко. Нормальный парень. Бывший десантник и все такое.... Бывают такие ре-бята, которым просто не сидится на свободе. Вечно у них в заднице свербит - не одно, так другое. В августе, когда будет основное судилище, его, ско-рее всего, законопатят надолго; что ни говори, нар-котики замешаны и оружие.

Спрашиваю: - Как жена родила? -

- Нормально, девочку. -

- Поздравляю. -

Хотя, что уж тут поздравлять. Так хоть на свободе еще походил бы чуть-чуть....

Появляется адвокат, Стив. Длинный, боро-датый и довольно высокомерный. Без предисловий говорит, что обратно под надзор Игоря скорее все-го не выпустят. Единственной, что он попытается сделать - это уменьшить сумму залога.

Слушание занимает полчаса. Надзор заме-нен содержанием в тюрьме.

Можно ехать обратно. Теперь я тороплюсь, на спидометре под восемьдесят пять миль в час. Но наваливается еще одна беда - невыносимо хочется спать. Дорога почти пустая, держись за руль да ка-ти себе. От жары над бетоном колышутся сверка-ющие озера марева.

Я засыпаю. Страшное это дело - едешь, смотришь на дорогу, а в следующую секунду сооб-ражаешь, что уже смотришь сон. На такой скорос-ти подобные вольности не рекомендуются. Можно ведь, проснувшись, обнаружить, что ты уже у врат небесных и приветственно лобзаешься со Святым Петром.

Кручу головой, курю одну сигарету за дру-гой. Окошко бы открыть, чтобы обдувало, но очень уж жарко, а в машине от кондиционера приятная прохлада.

До решительных мер типа кусания запястья пока не дошло. Такое было, когда меня сутки во-локли на буксире из Ростовской области в Крас-нодар с пробитой прокладкой блока цилиндров. Это была наша первая машина, драный "Форд-Фиеста", на котором мы повезли двухлетнего Яшку бабушке. Последние сто километров до Краснодара я просто отрубался и не помогало ничего. Тогда по моим указаниям Света открыла банку растворимо-го кофе и засыпала его мне в рот в сухом виде - ложками. На полчасика это взбадривало, потом я опять начинал проваливаться.

Сейчас, конечно, не так, но все равно не-приятно. Можно бы остановиться на площадке для отдыха и подремать, но ни к чему гать городить, перетерпим.

День жаркий, кондиционер молотит вовсю, стекло основательно залеплено погибшими мош-ками. Мотаю головой, курю, с тоской посматриваю на указатели. Медленно сокращается расстояние, очень медленно.

Машин на шоссе постепенно прибавляется. Вот я уже в обычной вечерней пробке. Сонная одурь слетает. Теперь рывками будем ползти до са-мого дома.

Миннесота

Июль 2002

Ужас

"Кажется мы приплыли", - говорю жене ровным мертвым голосом.

После звонка из полиции прошло двадцать минут. Мы уже садились в машину, когда Свете на мобильник позвонили из полиции и со-общили, что у нас дома пожар, но дети и их бабуш-ка в безопасности.

Всю дорогу уговариваю себя не гнать по ночным улицам Миннеаполиса. Может быть все это какой-нибудь пустяк? Что у нас может гореть? Дома даже зажигалки нет - она у меня в кармане! Сворачиваю на нашу улочку. Там новогодний кар-навал - мигающие разноцветными огнями пожар-ные и полицейские машины, стекающая вниз по асфальтовому склону пена, шланги, пожарные в касках.

- Кажется мы приплыли, -....

Пожарные не разрешают мне въехать в комплекс. Света, выпрыгнув, идет искать детей. Ставлю микроавтобус на обочину. Боковой тро-пинкой прохожу к нашему дому.

Огня нет, в воздухе острый запах гари. То, что дом горел хорошо, видно даже ночью. В от-светах фар и мигающих огней фигуры пожарных. Кто-то останавливает меня: - Вы владелец дома? -

- Да, кто у вас тут главный? Как мне узнать, где мои дети? -

Бормочет в рацию. Через полминуты подхо-дит молодая полицейская - с бляхой на груди, без куртки и с непокрытой головой.

- Владелец дома? -

- Да. -

- Пойдемте. Они в машине "Скорой помощи". -

Следом за ней залезаю в "Скорую помощь". Света уже там.

Рядком сидят наши дети и Мария Василь-евна. Яшка в трусиках и босиком, на плечах моя кожаная куртка. Дрожит крупной дрожью. Об-нимаю сына, осторожно прижимаю к себе, по-глаживаю: - Ну, ну... все, сыночек, все прошло.... все хорошо. -

Испуганно плачет Алиска, всхлипывая: - Что же теперь с нами будет? -

Поверх пижамы наброшена какая-то куртка. Яркий педикюр на ногтях, почти такого же цвета кровь на пальцах.

Окаменевшая Мария Васильевна в халате. В глазах застыл ужас.

Парамедики спрашивают наши данные.

- Как вы оцениваете состояние моих детей и тещи? - задаю вопрос я

- Особых жалоб нет, только мелкие порезы. Хотите ли вы, чтобы мы их отвезли в больницу? -

- Мне трудно сказать. Я не могу оценивать их состояние. -

- Судя по всему отравления дымом нет. -

- Я палец порезал, - говорит мне сын. Смот-рю на маленькую босую ногу. Палец заклеен лейкопластырем. Рядом Алискины ноги в крови.

- Как это вы? -

- Это когда окно разбили и нас через окно вытаскивали. -

Мозг информацию воспринимает, но не ана-лизирует. Машинально отвечаю на вопросы поли-цейской и парамедиков, не веря чуду, глажу сына. По крестьянскому, морщинистому лицу тещи бегут слезы. Остановившийся взгляд.

- Что же мы теперь будем делать? - плачет опять Алиска.

Отвечает Света: - Главное, что вы живы, остальное все пустяки. -

Полицейская интересуется, есть ли нам, где переночевать. Если нет, то они сейчас найдут нам пристанище на ночь.

Да, интересный вопрос. Рядом живут рус-ские, Игорь и Ира. Переступая через шланги, иду к их дому мимо пожарных машин. "Здесь пена, осторожно", - говорит пожарный. Вокруг нашего дома еще какая-то суета. Прямо на навесе над крыльцом соседнего дома сидят две любопытные соседские девчонки-подростки. Они смотрят на ме-ня, я молча смотрю на них.

Игорь с Ирой не откликаются ни на звонки в дверь, ни на стук. Окна темные. Днем мы заходили поздравить их с Новым годом. Может быть, потом они уехали в гости?

Иду обратно. Из темноты возникает здоро-венный мужик в пожарной каске. Здоровается.