Вокруг Чехова

«Вы думаете, что легко издавать журналы? Это вам не то, что носить жилетки с

лошадками». Братья Вернеры не знали, что это писал именно он, и жаловались ему же «на

чьи-то выходки по их адресу».

Братья Вернеры тоже потом разорились; их «Вокруг света» перешел к И. Д. Сытину,

а «Сверчок» и «Друг детей» прекратили свое существование. Кажется, оба брата тогда же

уехали за границу. {130}

V

В Воскресенске у брата Ивана. – «Кукуевская катастрофа» и реприманд с Антоном. –

П. А. Шостаковский. – «Сказки Мельпомены» на прилавках детской литературы. – В

Чикине у врача П. А. Архангельского. – Источник чеховских сюжетов. – История с

«атаманом» Ашиновым. – Звенигородские впечатления 1884 года в сюжетах Чехова. –

Антон Павлович и доктор П. Г. Розанов. – Встреча со Скрябиным. – Первые пациенты

брата. – Блюстители звенигородского порядка. – Близость к семейству Киселевых. –

«Бабкинское» в творчестве Чехова. – В мире литературных и музыкальных впечатлений. –

М. В. Бегичева-Киселева и предложение Чайковского. – Замысел «Бэлы» с либретто брата.

– Приезд Григоровича. – Проказы Чехова и Левитана. – Маркевич в Бабкине. –

Сотрудничество Левитана с братом Николаем. – Романы Левитана. – Детали для сюжета

«Чайки».

Как я уже упомянул в свое время, мой средний брат, Иван Павлович, выдержал в

декабре 1879 года экзамен на учителя и был назначен в заштатный городок Воскресенск,

Московской губернии, в одной, версте от которого находится знаменитый монастырь

«Новый Иерусалим», основанный патриархом Никоном с целью дать возможность

русским паломникам не ездить в Палестину на поклонение «святым» местам, а «иметь» их

у себя под боком. Этот мона-{131}стырь представляет собою точную копию с

Иерусалимского храма, палестинского. В нем устроены и Голгофа, и часовня «гроба

господня», и Гефсиманский сад, и Кедронский поток, и даже имеются две библейские

горы, Фовор и Ермон. Местность подбиралась специально. Воскресенск был тогда еще

очень маленьким городком, и в нем было всего только одно училище – приходское; им-то

и заведовал мой брат.

Попечитель этого училища – известный суконный фабрикант Цуриков не пожалел

денег на его благоустройство, и у Ивана Павловича оказалась вдруг просторная, хорошо

обставленная квартира, рассчитанная не на одного холостого учителя, а на целую семью.

Для Чеховых, живших тогда в Москве тесно и бедно, это было чистой находкой. Едва

только у меня и у моей сестры Маши кончались переходные экзамены, как наша мать,

Евгения Яковлевна, уже ехала с нами в Воскресенск «на подножный корм» и проживала

там с нами до самого начала учения. Для меня и сестры Воскресенск казался земным

раем, тем более, что мы очень утомлялись в Москве. Воскресенск замечателен своими

окрестностями. В округе много грибов, а мы, Чеховы, страстные любители собирать

грибы.

В городе стояла батарея, которою командовал полковник Б. И. Маевский, человек

очень общительный и живой. Там проживал тогда П. Д. Голохвастов, много работавший по

вопросу о земских соборах. Это был высокий чернобородый и черноволосый человек с

седой прядью от лба до затылка, ходивший вразвалку и низко опустив голову на грудь. Он

так всегда был занят своими мыслями, что часто проходил мимо своего дома и не мог

найти своих ворот. Для того чтобы он попадал домой, к нему была приставлена девочка

Авочка, которую он потом удочерил. Он много занимался древней историей, сделал

немало открытий по эпохе Смутного вре-{132}мени и вместе с тогдашним министром Н.

П. Игнатьевым думал ввести в России нечто вроде конституции, но на манер древних

земских соборов. Язык у него был архаический: он и писал и разговаривал на языке

древних летописей и сам придумывал слова, которые были громоздки, как леса вокруг

строящегося трехэтажного дома. С ним было очень интересно поговорить, так как он

держал себя чрезвычайно просто и поражал своей эрудицией. Разговаривая, он постоянно

ходил взад и вперед по комнате. Его жена, Ольга Андреевна, была писательницей: ей

принадлежит драма «Лихому лихое» и известный шумный водевиль «Назвался груздем –

полезай в кузов».

Жили в Воскресенске еще две-три интересные семьи, но центром всей

Воскресенской жизни была все-таки семья Маевских. У них были очаровательные дети –

Аня, Соня и Алеша, с которыми сдружился мой брат Антон Павлович и описал их в

рассказе «Детвора». У них же бывал и раненный в турецкую войну офицер Э. И. Тышко,

который всегда ходил в черной шелковой шапочке и которого брат Антон называет в своей

переписке «Тышечкой в шапочке». Здесь же брат познакомился с другими офицерами

батареи и вообще с военной жизнью, что оказало ему впоследствии услугу в создании

«Трех сестер». Поручик этой батареи Е. П. Егоров был близким приятелем братьев

Чеховых и упомянут Антоном Павловичем в его рассказе «Зеленая коса». Впоследствии

этот Е. П. Егоров вышел в отставку с таким же желанием «работать, работать и работать»,

как барон Тузенбах в «Трех сестрах», и оказал немалую услугу населению Нижегородской

губернии в 1892 году. К нему ездил туда брат Антон, и оба они принимали там участие в

обеспечении крестьян рабочими лошадьми.

Брат Антон не сразу стал ездить с нами в Воскресенск. Ему было не до дач, так как

необходимость зара-{133}батывать в московских журналах удерживала его на лето в

Москве, и он не ездил из нее дальше Сокольников, Богородского и других подмосковных

дачных выселков, так талантливо осмеянных в «Пестрых рассказах». По-видимому, он

тогда не скучал летом в душной Москве. Там была большая Всероссийская выставка70, а в

1881 году последовало открытие памятника Пушкину, взволновавшее всю русскую

интеллигенцию. Тогда он совершал новые знакомства, входил в литературные связи,

целиком ушел в газетные и журнальные дела. Между прочим, на Всероссийской выставке

он получил реприманд*, который его очень взволновал.

В тот год, летом, шедший из Москвы на юг почтовый поезд, набитый пассажирами,

целиком свалился под насыпь между станциями Московско-Курской железной дороги

Чернь и Бастыево, близ деревни Кукуевки. Насыпь обвалилась вслед за ним и заживо

погребла под собою всех пассажиров. По имени деревни и самая катастрофа получила

название «Кукуевской». Туда был послан корреспондентом упомянутый выше В. А.

Гиляровский, которому и принадлежит честь выяснения всех подробностей этой ужасной

катастрофы72.

На Всероссийской выставке, в отделе повременной печати, находился киоск от

журнала «Свет и тени». Заведовала им наша знакомая А. А. Ипатьева; брат Антон

разговаривал с ней, как вдруг по выставке пронеслась, точно судорога, весть о катастрофе.

Пробежали мальчишки с экстренными телеграммами. Брат Антон заинтересовался, купил

телеграмму, прочел и разволновался.

– Ведь такие катастрофы могут случаться только в одной нашей свинской России, –

сказал он А. А. Ипатьевой вслух. {134}

В эту минуту к нему подскочил генерал в синей фуражке и с белыми погонами и

строго сказал:

– Как вы сказали, молодой человек? Повторите! Кажется, «в нашей свинской

России»? Как ваша фамилия? Кто вы такой?

Брат Антон смутился.

– Хорошо-с. За это вы можете ответить, – сказал генерал и быстро удалился.

Брат Антон ожидал, что его сейчас арестуют, отвезут в Бутырки и так далее, но все

обошлось благополучно, и генерал больше не возвращался.

На Всероссийской выставке был особый музыкальный отдел, на котором были

выставлены разными фирмами музыкальные инструменты, главным образом рояли,

пианино и оркестрионы. Чтобы сделать своим экспонатам хорошую рекламу, фирмы

приглашали европейских знаменитостей играть на них целые концерты, и, таким образом,