Мастейн. Автобиография в стиле хэви-метал (ЛП)

Не каждый джазовый музыкант является наркоманом, очевидно, но по моему опыту в музыкальной вселенной нет угла, где злостное употребление наркотиков часто встречается и принимается. Сюда входит и хэви-метал. Как я уже сказал, в металле мы предпочитали пить; в джазе героин был повсюду. И теперь я был ознакомлен с этим.

Не помню, чтобы у меня было какое-либо сожаление по поводу этого перехода, по крайней мере, не в самом начале. Совсем наоборот. Это был в некотором роде просто еще одна выемка на кобуре. Рок-звезды принимали наркотики, и я был рок-звездой. Теперь я курил крэк и нюхал героин, в тот же день, не меньше, что по моей оценке приблизило меня на шаг к тому, чтобы быть Джимми Хендриксом или Китом Ричардсом. Забудьте на мгновение, что Хендрикс был мертв и Кит выглядел хуже, чем мертвый. Дело в том, что быть наркоманом это не только моча и блевотина. Иногда это на самом деле весело, в очень закрученном, подобном треинспоттингу виде. Пока это не выходит из-под контроля, что неизбежно случается, и тогда оно отнимает твое долбанное сердце и душу, и все остальное, что у тебя есть, чтобы отдать.

Поначалу переход был медленным, главным образом потому что Гар и Джей (как и все остальные) были постоянно под кайфом и поэтому никогда не оставалось много героина или крэка, не было возможности действительно накуриться до потери пульса. Не было ничего необычного в том, чтобы приехать на репетицию и увидеть как Гар печально передвигается по комнате с руками, засунутыми в карманы. Затем ты понимаешь, что пропали его тарелки. Или его барабанные палочки. Или даже вся ударная установка.

“Гар, чувак, где, черт возьми, твое оборудование?”— говорю я.

И он просто поживает плечами с таким невинным видом, что тебе хочется обнять и утешить его, вместо того, чтобы дать ему пощечину за то, что он так глуп.

“Извини, Дэй-ви” - растягивает он слова. “Мне пришлось заложить ее, чтобы мне стало хорошо”.

“Хорошо” было эвфемизмом. Это было тем словом, которое мы использовали для описания преодоления ломки от наркотиков. Если у тебя был героин, тебе было хорошо; если ты знал, где найти героин, и у тебя были деньги на его приобретение, тебе могло стать хорошо. У нас был парень – дилер, или “источник”, по имени Rug Doctor. Долгое время я даже не понимал это прозвище, да и не особенно стремился, пока он не начал осуществлять звонки на дом, неважно как вы это назовете. Позже я узнал, что его умение происходило из способности делать людям хорошо, снимать их с крючка, на котором ты висишь, когда у тебя ломка или ты проходишь через прекращение приема наркотиков.

Если вы героинист, то скорее всего занимаешься этим каждый день. Ты проводишь каждый момент бодрствования в поиске, нюхании, курении и введении наркотиков. Все что угодно, чтобы избавиться от синдрома ломки.

В моей жизни случались времена, когда я был относительно трезв, однако при этом был похож на ту старую западную шутку: “Что можно получить в результате, если отрезвить пьяного конокрада?”. Обычного конокрада.

Я был отчаявшимся гитаристом, у которого была полная неудач история взросления и чтобы справиться со своей болью, гневом и одиночеством, я лечил себя сам. Но я не находил особых решений пока не начал принимать героин. Для меня героин стал своего рода волшебной палочкой. Он изменил то, как я взирал на этот мир. Я убил всю боль, даже больше, чем с помощью алкоголя. Пьянство утопило мой гнев. Когда я употреблял героин, я смягчался. Будучи подростком я никогда не ожидал, что стану наркоманом. В особенности героинистом. Я был Свидетелем Иеговы, и до сих пор вижу издание Сторожевой Башни с ее болезненно основательным антинаркотическим посланием и изображением наркомана на обложке, грязным, зловонным резко постаревшим парнем, вытягивающим инъекцию из ржавой крышки от бутылки.

Но героинщики получают кайф не так, если только они не заперты в турецкой тюрьме или что-то вроде того. Героин был гораздо более доступным и массовым наркотиком, чем я был склонен верить. А также гораздо более коварным. Ты принимаешь немного героина, и твои мысли начинают путаться. Твой мозг говорит: “Хммм, похоже сегодня нам не требуется выделять никакого дофамина. Все уже в норме!” Так что мозг дает указание гипофизу взять отпуск. Пока ты продолжаешь кормить свое тело (и таким образом сам мозг) большим количеством опиатов, игра продолжается. Но вот в чем проблема: если естественный механизм тела, ответственный за производство дофамина (и эндорфинов) выключается в течение дня, а затем запускается вновь, вы будете чувствовать себя немного паршиво. Если он останавливается на три дня, вы начинаете чувствовать ломку.

Я был готов заплатить любую цену, чтобы принять на себя все риски, которые туда входили. Честно говоря, казалось, что все это лишь часть дела. Я был рок-н-ролл бунтарем в яркой группе. У меня была красивая девушка и расширяющаяся музыкальная репутация, подкрепленная тем фактом, что большинство людей, которые пошли по пути хэви-метал, знали о моей роли в Металлика.

Одним из этих людей был Крис Поленд, гитарист, который до того играл в лос-анджелесской джаз—фьюжн группе с Гаром Сэмьюэлсоном. Она оба, фактически были школьными приятелями в Буффало (отсюда и название их группы: Нью-Йоркцы), затем они приехали в Калифорнию в поисках славы и богатства и Бог знает чего еще. Крис, как и Гар, был другом Джея Джоунса.

“Чуууууувак, тебе нужно заценить этого парня” - сказал Джей. “Он играл с Гаром, и он чертовски крут”.

В этом Джей был прав. В отличие от Гара, который был чрезмерно непринужденным и почти анемичным внешне, Крис был крепок и амбициозен. Он представился мне после одного вечернего выступления Мегадэт и по правде говоря попросил место в группе. При встрече с Крисом я вообще-то был даже несколько удивлен, что он оказался таким надежным, учитывая его отношения с Джеем и Гаром. Я скорее ожидал увидеть еще одного болезненного джазового наркомана. Но что касается поведения и внешнего вида Крис был крепким, отчасти в связи с тем, что у Криса была девушка по имени Лана, чьи родители владели парком мобильных стендов буррито (мы их называли “личиночными вагонами”), поставлявшимися на строительные площадки по всему городу. Поэтому у Криса редко были проблемы с поиском своего следующего приема пищи (или для того “чтобы стало хорошо”), не считая тех случаев, когда он попадал в переплет с девушкой или она попадала в переплет со своим отцом, все это рано или поздно случалось. Жизнь наркомана редко напоминает прямую линию.

Один из первых задников Мегадэт.

Фотография сделана Гаральдом О.

Я слушал Криса около десяти минут, прежде чем решился. Парень был впечатляюще искусным гитаристом, лучше чем я был в то время, и как и Гар, он получил джазовое образовании, добавившее тонкостей его игре. Не менее важным был факт, что он и Гар уже развили определенные связи, играя вместе в одной группе и будучи друзьями на протяжении многих лет. Для меня это было важно, особенно после безобразия моего разрыва с Металликой. Я жаждал этой близости. Я всегда говорил, что когда играешь в группе с кем-то вместе, просто некуда становиться ближе...если вы не занимаетесь сексом друг с другом. Сейчас, правда, большинство парней в группах занимаются сексом друг с другом, косвенным образом – пускают девушек по кругу, занимаются тег-тимингом, меняются девушками, потому что, знаете, когда вы в группе, нет ничего “твоего” - все “наше”. Но я отвлекся от темы.

Дело в том, что Крис почти идеально подходил нам. Поэтому мы предложили ему работу в группе. Затем мы все вышли на улицу под кайфом, чтобы отпраздновать это событие.

“И кстати, если увидишь гитариста из своей группы, скажи ему, что я передаю ему спасибо за то, что укусил мою киску”. Хороший и плохой образец для подражания.