Мастейн. Автобиография в стиле хэви-метал (ЛП)

“Я…позвонил в…Нью-Йорк” – сказал Клифф, с трудом переводя дух. Я подумал, что он говорит о главной компании, однако он не уточнил. Возможно, потому что слишком устал. Или был слишком взволнован. А может и то и другое. “Они хотят… подписать…контракт с вами”.

Вот так мы и подписали контракт с Комбат Рекордс, и вскоре ищейки из шоу-бизнеса стали вынюхивать вокруг, пытаясь обмануть нас, и обучая меня, для чего мне считать свои пальцы, когда я жму чью-то руку и для чего мне нужно стоять, прислонившись спиной к стене. Это обучение потребовало времени. В те дни я был не особенно заинтересован в практической стороне дела. Я хотел создавать музыку, получать кайф и трахаться. Необязательно в таком же порядке. Мегадэт способствовали достижению этих, надо сказать, жизнелюбивых целей, и не особенно заботились об ущербе, причиненном друзьям, семье или собственной репутации.

Съехав из студии, я остался в сущности бездомным, хотя Эллефсон разрешил мне некоторое время пожить у него. Я курил кокаин и героин. Мы была наркоманами, плохими парнями, алкоголиками. Мы курили траву, устраивали драки и трахали телок. И были совершенно безжалостными. Как однажды заметил Крис Поленд: “Думаю, что нашей миссией было разрушить все правила, принятые Богом и человеком, и мы весьма преуспели в этом направлении”.

На самом деле, существует еще одно выражение о нашей миссии, которое более точно, если не более отчетливо, выражало наши творческие стремления. Хотя оно видоизменялось с некоторой регулярностью, общий дух был неизменным: сделать Мегадэт “самой быстрой, максимально тяжелой, ультра-яростной хэви-метал группой в истории”.

Или некая подобная ерунда. В то время это звучало отлично, и если словоблудие оставляло желать лучшего, по крайней мере общий дух был превосходен. Мы станем тяжелее, чем хэви—метал, быстрее, чем самые быстрые спид или трэш-метал группы. Мы изменим этот жанр музыки. На наших условиях.

Несмотря на безудержную распущенность, которая была неотъемлемой частью нашей жизни, в то время мы тусовались с определенными девушками. Это были отношения по расчету и ничего более. Диана осталась моей настоящей любовью, но поскольку Диана жила со своими родителями и мне требовалось место, где жить, на некоторое время я въехал к девушке по имени Шэрон.

Во всяком случае, как-то вечером мы ездили по округе в фургоне Эллефсона, прокладывая себе путь при помощи “чайна уайт” (синтетический героин), когда Крис Поленд и я начали немного в него втыкаться. Крис был изменчивой личностью, возможно не лучший приятель для кого-то вроде меня, и к тому времени между нами произошел горячий спор. Отчасти это произошло из-за взрывоопасного характера наших отношений, но и того факта, что героин имеет тенденцию делать вас…скажем так… раздражительным. Не всегда, когда вы под кайфом, само собой - героинисты обычно довольно спокойные люди, когда их хорошенько вставило. Но когда нет, это совсем другая история. Ты становишься чрезвычайно раздражительным, Поленд обычно называл это “героинным бешенством”, и в этом состоянии завести вас не составит много времени.

Я не помню, как точно началась драка. Я лишь помню, что Поленд неустанно спорил о чем-то с Шэрон и подругой Эллефсона, Робин, градус нарастал, оскорбления и угрозы становились все ужаснее, пока наконец дело не закончилось обменом ударами - две женщины набросились на Криса, а Крис в ответ ударил их рукой. Крик продолжился, пока Эллефсон не ударил по тормозам и не остановил происходящее. Не зная, кого следовать винить, но поняв, что любой парень, который вступает с женщиной (или двумя) в кулачную драку заслуживает того, чтобы ему надрали зад, я выдернул Поленда из фургона и начал стремительно наносить удары ему в голову, пытаясь при помощи всей своей силы вырубить его. Но он не собирался сдаваться. Парень был настолько обдолбан, что отказался вырубаться, поэтому естественно это было лишь техническим нокаутом.

Лишь вмешательство Скотта Мензиса, одного из близких друзей Криса (и будущего дорожного менеджера Мегадэт), уберегло меня той ночью от возможного убийства Криса. Скотт вскочил мне на спину и потянул меня назад; пока он и Эллефсон пытались меня успокоить, Шэрон забралась на место водителя в фургоне и нажала на газ. Фургон съехал с тротуара и влетел в Биг Бой у Боба, расположенный на противоположной стороне улицы. К счастью, той ночью Скотт работал в режиме героя. Как только Шэрон нажала на газ, он нырнул головой в фургон, отвоевал у нее контроль над транспортным средством и перевел рычаг на коробке передач в положение “парковки”.

Фургон издал ужасный стон и медленно остановился. Я по-прежнему считаю, что если прыжок Мензиса, бросающий вызов смерти, произошел на секунду или две позже, Шэрон убила бы половину посетителей в Биг Бой у Боба. Она была способна на подобное безумие, и если не тот факт, что мне требовалась теплая постель и еда, я уверен, я бы не прожил у нее так долго, как это было. Но именно это происшествие послужило концом.

Чтобы разгрести весь беспорядок потребовалась добрая часть часа. Мы отыскали Криса, который забрел куда-то, а затем поехали к Шэрон. К тому времени, как мы приехали туда, она перешла в заднюю часть фургона, поэтому мы поместили ее на лужайке перед ее домом. Затем мы бросили пару пустых бутылок из-под водки ей под ноги, чтобы усилить отвращение любых соседей, которые могли пройти мимо.

Когда я вернулся позже той ночью, не чувствуя ни малейшей капли вины и просто нуждаясь в месте, чтобы поспать, Крис находился на софе в гостиной у Шэрон. Мне было плевать, я не думал об этом вообще. В те дни мы приземлялись там, где приземлялись. На следующее утро я проснулся от ужасного похмелья и тут же потянулся за куаалюдсом, чтобы притупить боль. Кинув взгляд на Поленда, я решил разделить таблетку пополам.

“Эй, чувак” – сказал я, морщась от его покрытого синяками и распухшего лица.

“Думаю, тебе это понадобится”.

Он взял таблетку, поблагодарил меня, и поехали мы на репетицию без обид. Однако, Шэрон это совершенно другая история.

Когда в тот вечер я вернулся в квартиру, мои вещи были свалены в коридоре за дверью. Практически, все, что у меня было – записи, стерео, одежда, даже небольшая жестяная банка из-под печенья, содержащая четверть фунта травки, была выброшена из квартиры. Единственное, чего не хватало, как ни странно, это моего домашнего скорпиона (подарок одного из моих клиентов). За исключением того, что мне больше негде было жить, меня особо не беспокоил разрыв отношений с Шэрон, и я, само собой, не виню ее за то, что она выгнала мня; я тоже не очень хорошо с ней обращался. Но я был зол, что она оставила это все в коридоре, откуда это можно было украсть, и хотел вернуть обратно своего скорпиона.

Некоторое время я стучал в ее дверь; никто не ответил, тогда я убедил ее соседа впустить меня, а затем вновь попробовал получить доступ к квартире Шэрон извне, перемещаясь от балкона к балкону на уровне третьего этажа. В конце концов я добрался до ее квартиры, и то, что я увидел, напугало меня до смерти. В комнате находилась полураздетая Шэрон с двухсотпятидесятифутовой седоволосой женщиной, которую я никогда раньше не видел, похожей на мужчину.

“Чего тебе надо?” – заворчала женщина.

“Ээээ…я хочу вернуть своего скорпиона”.

Затем Шэрон подошла к окну и начала кричать на меня.

“Да? Ну, мне охуенно жаль. Ты не получишь обратно своего скорпиона”. Она сделала небольшую паузу и улыбнулась. “И кстати, когда увидишь гитариста из своей группы, скажи ему спасибо за то, что укусил мою киску”.

Я ничего на это не ответил. Все, что я мог сделать, это стоять там с отвисшей челюстью, думая, эй...Поленд. Ты трахнул мою подружку. Наш пострел везде поспел.

Первая пластинка Мегадэт называлась “Killing Is My Business…and Business Is Good!”От концепции до готового продукта она была настоящим приключением, в течение которого я узнал о музыкальном бизнесе больше, чем мог себе представить. И большинство из всего этого было не особенно обнадеживающим. О, подготовительный период был хорош - создание риффов на репетициях, самостоятельное написание песен, я научился верить в свои способности не только играть на гитаре, но и петь. Последнее было большим препятствием. Вплоть до того, как мы ступили на порог студии, я по-прежнему рассматривал возможность найма штатного вокалиста. До создания демозаписи у нас был парень, который нам нравился. Его звали Билли Бондс, но однажды вечером он явился на репетицию в макияже и подводкой для глаз, так закончилось его пребывание в группе. Мне было плевать, может ли этот парень петь как Роберт Плант - я бы ни за что не позволил поклоннику какой-то глэм-группы стать лицом Мегадэт.