Адмирал Д. Н. Сенявин

нерала Молитора — задерживала нехватка артиллерии. По договору Австрия должна была передать французам свою артиллерию в Далмации; но фактически Молитор получил лишь небольшое количество старинных венецианских пушек без снарядов. А так как Молитору было известно, что адриатические славяне и особенно черногорцы относятся враждебно к французским оккупантам, он решил ждать артиллерии , остановившись в Задаре (Цара) и выдвинув свои передовые отряды в район Ма-карска °.

При таких обстоятельствах стало возможным упредить французов и, высадившись в каком-либо пункте адриатического побережья Балканского полуострова, не подпустить их к Албании, Греции и Ионическим островам. Стало возможным серьезно укрепить стратегические позиции царской России. А в решении этой задачи Се-нявин видел выполнение своего долга.

Но где целесообразнее всего осуществить такую высадку? Посол России при неаполитанском дворе Тати⁵⁴ щев, который уведомил Сеиявина о содержании Прес-бургского мира, предложил территорию Рагузинской республики. Однако это предложение было отвергнуто Се-нявиным, так как правящая верхушка республики занимала то сдержанную, то открыто враждебную позицию по отношению к России.

Господствующее' положение в Рагузинской республике сохраняла торговая аристократия, которая закабалила мелких городских ремесленников и торговцев и сельское население и упорно отстаивала свои сословные прерогативы. Земельные владения рагузинской знати — нобилей были невелики и походили скорее на загородные усадьбы, чем на помещичьи латифундии⁵⁴. Но заскорузлого консерватизма и сословной спеси у нобилей было столько, что их хватило бы и на самых крупных феодальных землевладельцев. В начале XIX столетия торговая аристократия Рагузы являлась поборником отживших феодальных порядков и сословно-цеховых ограничений и цеплялась за свою старинную конституцию, по которой вся политическая власть была сосредоточена в ее руках.

Острые социальные противоречия еще усиливались противоречиями национальными и религиозными. По-

ТриестФиуме

• • •• V • ” • ^'• .^лоррНВД*^.^->.—Рогоэниц

.-1ч-

— :вство 1Л ^т? ^уУ'и я/§

Пескар!

-Неаполь'

"РИМ"Газ

^Бриндизи

И

Л . Ф

)крилское оз.

>Дуррес

ал о на

Лг

)трантоБутринто ^^аПарча"Превеза¹

Г-5.КОГ-:

Патрас

_л_

^р

Каринф^=

/ Черногория

2

Натарская область$ Рагузинская республикаМасштаб60 О 60 100 км

) °*(нйна ^

о.Св.Мавры

Зак. 173 (к стр. 100)

Адриатический театр военных действий в 1806 г.

скольку нобилитет был итальянским по языку и католическим по вероисповеданию, он защищал свои привилегии от масс славянского и православного населения балканской Адриатики под флагом католицизма. Вряд ли был тогда в Европе католический государь, который проявлял бы такую воинственную непримиримость к иноверцам, как рагузинский сенат. И этот религиозный пыл выглядел тем более курьезно, что своим верховным сюзереном Рагуза признавала никого иного, как турецкого султана. Рагузинский сенат в течение столетий искоренял православие в своей республике. Даже в XVIII столетии православные герцеговинцы, нанимавшиеся на несколько лет в услужение к рагузинцам, обязывались законом отречься от своей веры и исповедывать католицизм в течение всего периода пребывания в Рагузе.

Царизм пытался использовать эти религиозные противоречия. Русское консульство, открытое в главном городе Рагузинской республики Дубровнике после первой русской архипелагской экспедиции, выступало решительным защитником славянского православного населения, и это обстоятельство содействовало росту авторитета России среди народных масс Приморья, Герцеговины и Черногории. Но чем больше надежд народы этих стран возлагали па Россию, тем враждебнее к ней становилось отношение нобилей.

Отношение рагузинской аристократии к Франции было более дружелюбным. Профранцузская партия была сильна в Сенате. Во время войны 1798—1800 гг. рагу-зинцы занимались контрабандными перевозками в пользу французов. Позже через Рагузу французы пытались завязать сношения с Черногорией. Вражда к России была так сильна, что ради нее рагузинские аристократы готовы были простить французам даже «революционные смуты». К Бонапарту же большинство из них испытывало явные симпатии.

Высадка русских войск в Рагузинской республике не была бы оправдана в глазах населения, потому что по Пресбургскому договору ее территория не передавалась Наполеону и угроза французской оккупации еще не представлялась реальной в Дубровнике. Вместе с тем высадка в Рагузинской республике привела бы к дипломатическим осложнениям с ее протектором — султаном.

Иная обстановка сложилась в Которской области. Которцы, или, как их иначе именовали, бокезцы ⁵⁵, не только знали, с какими тяжкими поборами и мобилизациями была сопряжена французская оккупация. Они понимали, что эта оккупация грозила отдалением воссоединения Которской области с Черногорией, к которому стремились жители обеих этих земель.

Окруженная со всех сторон владениями враждебной Оттоманской империи, Черногория могла сообщаться с внешним миром только через Которскую бухту. Тот, кто обладал Котором, мог всегда контролировать торговые и политические связи черногорцев. Сама обороноспособность страны в большой степени зависела от доброй воли владетелей Которской бухты, которые всегда имели возможность преградить доставку пороха и свинца на Черную гору. Сейчас владетелем Котора становился Наполеон, что представляло огромную опасность не только для внешних связей, по и для независимости Черногории. Бокезцы тяготели к Черногории, так как были связаны с ней в экономическом, а также в культурном и религиозном отношении. Из 45 000 жителей Которской области две трети были православными и в религиозном отношении подчинялись церковному и светскому вождю Черногории митрополиту Петру Петровичу Негошу.

Свои надежды на избавление от французского гнета и на воссоединение бокезцы и черногорцы связывали с русской помощью. Таким образом, в Которе Сенявин мог опереться на надежных друзей и сразу соединить свои силы с несколькими тысячами храбрых черногорских и бокезских воинов.

Оценивая стратегическое значение Которской области, Сенявин указывал, что, являясь «почти малейшим местом» в Европе, она очень важна по своему «географическому и политическому положению». Которский плацдарм, считал он, призван будет сыграть крупную роль как в случае распространения наполеоновской агрессин на Балканы, так и в случае возникновения новой русско-турецкой войны. Сенявин писал, что, обладая Которской