Жизнь с моей сестрой Мадонной

Она стоит неподвижно, пока я снимаю с нее украшения, топик, юбку и вытаскиваю ленточку из волос.

Мадонна наклоняется сделать глоток воды. Поскольку каждая секунда на счету, я в это время проверяю, чтобы бахрома на ее костюме была в порядке.

Я помогаю сестре одеться: черный топ, черный жилет с бахромой, юбка, длинные черные перчатки.

— Что за черт, Кристофер! Ты не вывернул мизинец! Черт бы тебя побрал, кусок дерьма! — бушует она.

Я замираю в ужасе.

— Поторопись, обалдуй, или я уволю тебя прямо сей час! — кричит Мадонна.

Я открываю рот, но сразу же закрываю.

Ей нужно вернуться на сцену через пятьдесят секунд.

Я поправляю бахрому на ее юбке.

Мадонна обувает ботинки, наклоняется, и один из крючков на ее топе отлетает.

Вместо того чтобы пришивать крючок, я хватаю булавку и закалываю топ — так, чтобы она этого не заметила. — Черт бы тебя побрал, Кристофер! Не могу поверить, что ты такой растяпа! — продолжает кричать Мадонна.

И вот она снова на сцене, поет и танцует, словно ничего не произошло.

Я остаюсь в павильоне, чуть не плача. Я не могу больше так работать. Я изо всех сил стараюсь, но в ответ получаю только оскорбления. Я не могу этого выносить.

Я слышу аплодисменты, радостные крики и знаю, что она сейчас будет здесь, и начнутся новые крики и оскорбления. Мне хочется убежать из театра и никогда больше сюда не возвращаться.

Но потом я из костюмера становлюсь братом. Я понимаю, что не могу бросить сестру. Я думаю о толпах поклонников, о славе, о том давлении, какое она испытывает, тысячи людей собрались посмотреть на нее, в ее крови бушует адреналин, она одновременно думает о пятнадцати разных вещах. Пятнадцать песен, пятнадцать танцевальных номеров, тексты, движения, голос, прическа, макияж. И все это — плюс продажи билетов, зарплата команды, удовлетворение слушателей — целиком зависит от нее.

И в этот момент я понимаю, что Мадонна не лгала, когда говорила, что я ей нужен, потому что это действительно так. Я — единственный человек, на которого она может положиться, на котором можно, когда нагрузка становится невыносимой, отыграться. Только я это выдержу, потому что я ее брат и чувствую свою ответственность за нее.

Я собираюсь с силами и понимаю, что готов вынести все оскорбления и скандалы. Я не уйду, потому что сейчас, в разгар шоу, моя сестра наиболее уязвима. Я хочу быть рядом с ней, потому что она — моя сестра. Она ввела меня в свой безумный, прекрасный мир, и я ценю каждое мгновение, проведенное рядом с ней.

Впрочем, мое позитивное настроение мгновенно исчезает, когда со сцены приносится Мадонна, вопя на ходу, что у нее расстегнулся топ. Она срывает его, видит булавку, и начинается скандал.

Я слушаю поток оскорблений, и мне вспоминается, как в детстве отец скоблил нам языки мылом за единственное слово на букву «F». Сегодня он поостерегся бы подходить к Мадонне с мылом.

Я смеюсь над собой и продолжаю одевать Мадонну. Во время каждого шоу я стараюсь не обращать внимания на оскорбления, крики и вопли. Моя задача — подготовить костюм и быстро одеть сестру. Я сосредоточиваюсь на работе и игнорирую ее крики, если только они не касаются костюмов. Я научился молчать и не реагировать, что бы ни происходило в гримерке.

В этом отношении турне стало проверкой для нас обоих. Мадонна никогда еще не была в длительном турне, а я никогда не работал костюмером. То, что она попросила меня, совершенно неопытного человека, одевать ее во время первого турне, доказывает, насколько сильно она мне доверяет.

По-моему, и опытному костюмеру было бы сложно одевать Мадонну во время турне «The Virgin Tour». Даже если бы ему и доводилось работать со звездами раньше, в тот момент очень немногие звезды переодевались в ходе концертов так часто. И не думаю, что кто-нибудь из них потел так сильно.

Необходимость стирать пот с тела Мадонны — порой даже с ее груди — доставляла мне массу неудобств. Тем не менее, во время каждой перемены костюмов я делал это, потому что она нуждалась во мне, и потому что это было частью моей работы.

Итак, я вытираю Мадонну, одеваю ее, проверяю состояние прически и макияжа и выпускаю на сцену. Когда она возвращается за кулисы — особенно после первого отделения — я всегда говорю, как здорово она выступает, как прекрасно выглядит, как нравится слушателям. И она возвращается на сцену счастливой.

Когда шоу заканчивается, я закутываю ее в полотенце и провожаю в машину. Машина уносит ее в отель. Я еду в автобусе с остальными участниками шоу, у которых не было времени переодеться.

Когда мы приезжаем в отель, я начинаю ходить из номера в номер. Это самая неприятная часть моей работы. Я должен собрать все костюмы и отдать их в химчистку, чтобы они были готовы к следующему концерту.

Затем я захожу к сестре, мы вспоминаем шоу и обсуждаем, как все прошло. Она рассказывает, что, по ее мнению, не удалось, а что было так, как нужно. Мадонна говорит мне, кто из танцовщиков и певцов выступил хорошо, а кто не очень. Если концерт прошел хорошо, у нее отличное настроение. Я поддакиваю: «Шоу просто великолепное, а публика выше всяких похвал. Они были просто счастливы увидеть тебя». И Мадонна счастлива.

В конце концов, я же ее брат, я должен знать свою сестру и любить ее. Я защищаю ее от всех. Я знаю, какой безумный мир ее окружает, и хочу, в меру своих сил, помочь ей.

Глядя на толпы поклонников, став свидетелем ее славы, я понимаю, что стал нужен Мадонне хотя бы для того, чтобы она чувствовала себя в безопасности. Она постоянно меняет места и людей. Ей нужен кто-то, на кого можно положиться. В данный момент такой человек — я, и я счастлив быть рядом с ней.

15 апреля мы приехали в Портленд, штат Орегон. Это был самый странный город из всех, какие я видел. Вокруг концертного зала Арлен Шнитцер собрались религиозные фанатики с плакатами. Они считают Мадонну исчадием ада и желают ей провалиться в преисподнюю.

После концерта в Портленде мне еще больше захотелось оберегать сестру. Фредди рассказал мне, что ей присылают письма с угрозами. Самой Мадонне он и словом об этом не обмолвился. Я был в ужасе. С этого момента я стал еще пристальнее следить за тем, что происходит вокруг нее. Я превратился в настоящего параноика. Чувство страха никогда меня не покидало. Даже сейчас, когда я вижу клипы, на которых Мадонну окружают толпы людей, когда она выступает на огромных стадионах, я не перестаю бояться за нее.

После пугающего портлендского безумия я не мог поверить, что наше турне еще только начинается. Мадонна выступала в Сан-Диего, Коста-Меса, Сан-Франциско. Настоящим триумфом стали три аншлаговых концерта в «Юниверсал Амфитеатр» в Лос-Анджелесе. Там мы узнали, что альбом «Like a Virgin» стал четырежды платиновым.

Оттуда мы отправились в Темп, Даллас, Хьюстон, Остин, Новый Орлеан, Тампу и Орландо. 11 мая — в тот самый день, когда песня «Crazy for You» заняла в чартах первое место — мы выступали в Майами. Потом мы поехали в Атланту, Кливленд, Цинциннати. Два концерта в Чикаго прошли с полным аншлагом. За ними последовали Миннеаполис и Торонто. Следующим пунктом нашей программы был Детройт.