Жизнь с моей сестрой Мадонной

Я стал для сестры человеком Ренессанса — на все руки мастером. Как-то утром, вскоре после завершения турне, я посмотрел на Мадонну в ее мини-юбке и резиновых браслетах и снова почувствовал себя костюмером. Но заговорил я как брат, не боясь быть уволенным.

— В этой юбке твои ноги похожи на сардельки, — сказал я. — Ты уже взрослая. Тебе нужен более стильный, более классический образ. Что-то вроде Кэтрин Хепберн, а не игрушка для мужчин.

Какое-то мгновение мне казалось, что она меня ударит. Но Мадонна задумалась, а потом с грустью сказала:

— Похоже, ты прав, Кристофер. Пошли по магазинам.

Я привел ее в свой любимый магазин «Matsuda» на Мэдисон-авеню возле 72-й улицы.

Я выбрал ей кремовую шелковую рубашку в мужском стиле, серовато-коричневые летние брюки и коричневые закрытые туфли. Так родилась Мадонна Номер Пять: взрослая, элегантная женщина, обладающая собственным стилем.

К несчастью для Мадонны, ее новый изысканный имидж резко пошатнулся, когда в июле 1985 года в «Плейбое» появились ее обнаженные фотографии.

В шесть утра 10 июля пять миллионов экземпляров «Плейбоя», в которых четырнадцать страниц занимали черно-белые фотографии обнаженной Мадонны, поступили в продажу. Снимки были сделаны в 1979 и 1980 годах двумя нью-йоркскими фотографами, Ли Фридландером и Мартином Шрайбером. Судя по всему, эти фотографии относились к тому времени, когда Мадонна позировала в Новой Школе. Через несколько дней не желавший отставать «Пентхаус» опубликовал на семнадцати страницах цветные и черно-белые фотографии, сделанные Биллом Стоуном.

Камера всегда любила Мадонну. Фотография была одним из величайших ее увлечений. Мадонна любит камеру без всяких оговорок, и камера платит ей тем же. Именно камера уловила и распространила множество визуальных образов, которым Мадонна обязана своей невероятной популярностью. Мадонна безжалостно контролирует большинство своих фотографий (за исключением, конечно, снимков папарацци). Но тогда впервые в своей карьере она утратила хватку, и в журналах появились снимки, права на которые ей не принадлежали и с которых она не могла получить прибыль.

Я впервые узнал о фотографиях, когда работал с рекламным агентом Мадонны, Лиз Розенберг, пышнотелой голубоглазой блондинкой, которая работает с сестрой и сегодня. Единственный ее сотрудник, за исключением Донны де Лори, который может похвастаться таким долголетием.

После турне «The Virgin Tour» — вероятно, в силу моего родственного статуса и доверия, какое сестра ко мне испытывала, — Мадонна нашла мне работу вместе с Лиз. Мы работали в «Уорнер Рекорда» в Рокфеллеровском центре.

Тем утром я пришел на работу рано, в прекрасном настроении. Лиз в розовых тапочках-кроликах сидела за своим столом. Она подняла трубку телефона, выполненную в виде ярко-алых губ. Лиз обожала губы. Даже ее диван имел форму губ — знаменитый диван Мэй Уэст от Дали. У нее и самой были замечательные губы — полные и аппетитные. Лиз всегда пользовалась красной помадой и всегда оставляла яркие следы на сигарете с марихуаной. Она выкуривала ее каждый день в четыре часа, а после этого спокойно продолжала работать. Меня эта поразительная способность не переставала удивлять.

В то утро настроение у Лиз было не из лучших. Своим высоким, птичьим голосом она сразу огорошила меня новостями.

В журналах появились фотографии твоей сестры в обнаженном виде. Не покупай их, потому что мы не хотим, чтобы фотографы или журналы получили от нас какие-то деньги.

Отец знает? — спросил я. Я с ним еще не разговаривала.

Я обратил внимание на то, что Лиз использовала местоимение «я».

Мадонна ничего не сказала мне о снимках. Совершенно очевидно, что она не собиралась рассказывать о них нашему отцу, предпочтя переложить неприятную работу на Лиз. Я с ужасом представил, как наш правильный отец приходит на работу, прекрасно понимая, что все его коллеги уже видели фотографии его дочери в обнаженном виде. А реакцию бабушки я даже боялся представить. Позже я узнал, что она просто разрыдалась.

Я не мог винить Мадонну за то, что она позировала фотографам обнаженной. В конце концов, многие танцовщики позируют художникам и фотографам. В свое время я сам об этом подумывал. Когда голодному танцовщику обещают десять дол ларов в час за то, что он разденется перед классом, это кажется чудом. Нет ничего грязного и позорного в том, что Мадонна позировала тем фотографам, но меня беспокоило то, что она ничего не сказала нашим родным, не удосужилась даже словом обмолвиться мне. Она никогда не проявляла беспокойства о том, что почувствуют отец и бабушка. Я начал понимать, что моей сестре совершенно безразлично то, как ее поведение и карьера влияют на ее семью.

Телефон Лиз разрывался. Она отвечала на звонки элегантно и интеллигентно, в своем неповторимом стиле. Я позвонил Дэнни, и мы решили взглянуть на снимки. В конце концов, от них уже сходила с ума вся страна.

По пути домой я зашел в маленький сигарный магазинчик на углу улицы Кристофер и площади Шеридан. Увидев обложку «Плейбоя», я на секунду вернулся в детство, в дом на дереве, где мы с друзьями рассматривали центральные развороты, которые теперь занимала моя сестра. Теперь другие подростки будут любоваться ее обнаженным телом.

Я не раскрывал журнал, пока не пришел домой. Дома мы с Дэнни открыли «Плейбой».

Со страниц журнала на меня смотрела моя сестра, серьезная танцовщица, только что приехавшая на Манхэттен. Это была вовсе не поп-звезда. На мгновение я снова вернулся в прошлое.

Сначала я подумал, что снимки довольно посредственные и не имеют никакой художественной ценности.

Потом я понял, что впервые вижу сестру полностью обнаженной. В гримерках на ней всегда были трусики. Когда мы росли, а потом жили вместе, она никогда не появлялась передо мной полностью обнаженной. Мадонна даже никогда не загорала топлес при мне. Надо сказать, что в близком общении она всегда была относительно скромной. В то время она стеснялась показаться обнаженной перед посторонним человеком, поэтому и предложила мне стать ее костюмером. Да и на сцене она не обнажалась.

Затем я обратил внимание на то, что она была очень худой.

Потом мне бросилось в глаза то, что на ее теле много волос.

Когда мы все же заговорили об этих снимках с Мадонной, я сказал ей об этом.

— Ну, тогда я не брилась, — ответила она с улыбкой.

Я тоже рассмеялся.

Хотя мы быстро сменили тему разговора, я почувствовал, что она смущена теми фотографиями и изо всех сил старается скрыть от меня свое смущение.

Я уверен, что ее мучила и еще одна мысль: как была бы шокирована наша религиозная мать, если бы увидела эти снимки?

И хотя я не стал ей об этом говорить, но в глубине души понял, что для всего остального мира у моей сестры не осталось никакой загадки. Она лишилась флера невинности. Ей больше нечего было терять или скрывать. Мир безжалостно вторгся в ее личную жизнь. С этого момента она и сама будет решительно вторгаться в любые запретные зоны. С этого момента она ощутила полную свободу и могла вести себя как угодно. Так и произошло.

Как всегда, Лиз помогла Мадонне справиться со скандалом спокойно и с блеском. Когда шумиха утихла, Мадонна стала еще более знаменитой, чем раньше. Так называемые эксперты часто утверждают, что моя сестра обожала Мэрилин Монро и строила свой имидж и свою карьеру по образу и подобию Мэрилин. Они ошибаются. Хотя снимки обнаженной Мадонны могли повлиять на ее карьеру точно так же, как повлиял на карьеру Мэрилин календарь с ее фотографиями ню, но, кроме клипа «The Material Girl», Мадонна никогда не подражала Мэрилин и не сравнивала свою карьеру с ее. Она в отличие от Элвиса и других суперзвезд никогда не была склонна к саморазрушению. Ее звездная карьера продолжается вот уже четверть века. Она не погибла в молодости.