Жизнь с моей сестрой Мадонной

Кристофер Чикконе - при участии Венди Ли

Жизнь с моей сестрой Мадонной

CHRISTOPHER CICCONE

Life With My Sister Madonna

ВСТУПЛЕНИЕ

Любому, кто общался с Мадонной, чтобы узнать ее по-настоящему,

нужно было узнать [Кристофера]. Их невозможно понять друг без друга. Он — ее темная сторона, а она — его.

Руперт Эверетт

«Красные ковровые дорожки

и банановая кожура»

Кое-кто может сказать, что написать эту книгу меня заставило мое тщеславие, другим покажется, что это была идея сестры. Кто-то решит, что увидеть Мадонну моими глазами значит понять ее по-настоящему. Те же, кто считает, что она может ходить по воде, с ними не согласятся.

К этой книге можно относиться по-разному — считать ее воспоминаниями об общем детстве, данью уважения к культовой артистке, которой в этом году исполнилось пятьдесят, автобиографией... или ответом на вечный вопрос: «Каково это, быть братом Мадонны?»

Я надеялся, что книга поможет мне понять себя и наконец-то отделиться от сестры, но вместо этого я пережил катарсис. Работая над этой историей, я наконец понял и смог принять ту сторону своей жизни, которую невозможно изменить: я родился сыном своей матери, но умру братом своей сестры.

И я больше не борюсь с этой истиной, потому что, когда все уже сказано, сделано и написано, я по-настоящему горжусь тем, что Мадонна — моя сестра и всегда ею останется.

ПРОЛОГ

Ему, наверное, казалось,

что теперь, когда его мечта так близко,

стоит протянуть руку — и он поймает ее.

Ф. Скотт Фитцджеральд «Великий Гэтсби»

(пер. Е. Калашниковой)

Отель «Лейнсборо», Лондон, Англия, 8.30, 25 сентября 1993 г.

Будильник звонит негромко, совершенно по-английски. Я поднимаюсь, выглядываю в щель между плотными пурпурными шелковыми шторами, и мне в глаза прыгают солнечные зайчики. Слава богу, погода нормальная. В конце концов, это же Англия, страна дождей и туманов. Я директор и дизайнер турне «The Girlie Show». Сегодня должно состояться открытие, и мы не хотим, чтобы зрители промокли еще до начала.

Мы. Королевское мы. Мы с Мадонной. Я и моя сестра, та женщина, которая все еще спит в огромной, роскошной постели красного дерева в соседнем номере. Королевское мы, местоимение, идеально подходящее той, которая порой становится для меня настоящей занозой в заднице. Хотя Букингемский дворец, резиденция королевы Англии, находится всего через дорогу, по моей оценке и мнению миллионов фанатов, истинная Королева Вселенной здесь. Это Мадонна Луиза Вероника Чикконе, моя сестра, которая старше меня на двадцать семь месяцев. Всего через одиннадцать лет после выпуска своего первого диска она смогла стать одной из самых знаменитых женщин мира.

Я съедаю апельсин. Большой английский завтрак не для меня, как бы мне ни хотелось. Иначе не справиться с нашей традиционной шестимильной пробежкой в одиннадцать. Так было вчера и так будет завтра — и каждый день во время турне.

Расписание — таким могло бы стать второе имя моей сестры. Подъем в девять утра, отход ко сну в одиннадцать. Каждый час в промежутке расписан четко, словно план военной кампании. У Мадонны настоящая мания составлять списки. Ее жизнь течет строго по расписанию. В другой жизни Мадонна с легкостью могла бы управлять тюрьмой, составлять графики полетов самолетов или стать «пятизвездным» генералом. К сожалению, ночи Мадонны невозможно спланировать и разыграть по строгому расписанию. Она страдает бессонницей, и ей редко удается поспать более трех часов.

О бессоннице Мадонны я узнал, когда мы стали жить вместе в центре Манхэттена на заре ее карьеры. Когда бы я ни проснулся, она всегда сидела в гостиной, устроившись на белом диване-футоне, который, сколько бы мы ни мыли полы, всегда был грязным. На ней обычно была большая белая мужская футболка и мешковатые белые треники с ковбойскими рисунками. Она вечно сосала свои любимые леденцы со вкусом корицы. По ночам Мадонна любила читать стихи — чаще всего Анну Секстон. В стихах она черпала вдохновение для своих песен. Иногда она бралась за дневники Анаис Нин. Анаис Нин и Жанна д'Арк всегда были ее героинями. Конфеты и книги — вот что помогало ей коротать долгие, жаркие, душные манхэттенские ночи, когда ум ее не переставал работать ни на минуту, и в мозгу роились фантастические, сладкие мечты о будущем. Вы же понимаете, что неукротимое желание славы и богатства несовместимо со сном.

В это лондонское утро я уверен, что моя сестра крепко спит. Ее энергия безгранична, но все же во время турне она иногда принимает снотворное. И кто может ее в этом упрекнуть? Она — суперзвезда, легенда, одна из самых знаменитых женщин в мире. Всего через одиннадцать с половиной часов семьдесят пять тысяч поклонников будут кричать и бросаться к ее ногам. Она — икона, ей поклоняются, ее обожают. Ей нужно выступать, петь, играть и просто быть Мадонной. Это тяжкий груз. Даже я, самый близкий Королеве мира человек, не могу в полной мере представить, каково это — оправдывать столько ожиданий, выносить такое обожание, быть постоянно окруженной теми, кто тебя любит и ненавидит, теми, кто только и ждет, чтобы ты наконец споткнулся и разбил свое знаменитое лицо.

Девять часов. Пора будить сестру. Я открываю дверь, соединяющую наши номера. Слишком поздно. Громкое сморкание — не самый приятный звук — раздается из ее роскошной, отделанной мрамором ванной. Она уже приступила к обычной утренней процедуре: большой глоток теплой соленой воды, полоскание горла, промывание носа, а потом вода отправляется в раковину. Сурово и неприятно. Но, как ей кажется, это необходимо для сохранения голоса.

Я возвращаюсь к себе и на пять минут включаю Си-эн-эн. Потом снова открываю дверь в номер Мадонны. Моя сестра в белой спортивной куртке и черных тренировочных штанах «Адидас» лежит на постели, застланной голубым шелковым покрывалом, пьет черный кофе с сахаром и грызет тост из дрожжевого хлеба.

Я беру тост, потом целую сестру в щеку. «Все в порядке, Мадонна?»

Она кивает. «Но все же я не выспалась».

Мы во всем похожи на нашего молчуна отца. Мы не видим смысла в пустых разговорах. Мы безошибочно понимаем друг друга по взглядам и жестам. Когда сестра кладет руки на бедра, словно торговка рыбой, я понимаю, что начались неприятности. Когда начинает красить ногти, как правило, красным лаком, я знаю, что она нервничает. А когда зажимает в кулаке большой палец — это моя детская привычка, но Мадонна переняла ее, потому что ей всегда казалось, что у нее слишком толстые пальцы, и она вечно пыталась их спрятать — я понимаю, что ее нужно поддержать. Последние десять лет я был счастлив поддерживать ее всегда и во всем.

Описание моих занятий может показаться не слишком привлекательным. Порой я исполнял обязанности Дживса при Берти Вустере, то есть при родной сестре. Но моя способность поддержать ее в минуты трудностей или сомнений является основной причиной, по которой я в отличие от множества менее удачливых людей, которых она впустила в свой мир, а потом безжалостно изгнала оттуда, до сих пор рядом с ней. Я был и ее «скромным слугой» (когда мне хотелось подколоть ее, я всегда именно так и подписывал свои письма), и помощником, и костюмером, и плечом, на котором она могла выплакаться вволю. Я — ее единственный родственник, с кем она все еще сохранила близкие отношения.