Смейся, паяц!

Господи! Как же тебе было тяжело! Так напряжённо работая, ведя всё домашнее хозяйство, ты ещё держала всю нашу семью, постоянно тревожилась обо всех, и днём и ночью. Ты чувствовала боль и страдания не только близких тебе людей – все беды мира проходили сквозь твоё сердце. Однажды ты не могла уснуть, мучила болезненная тревожность. «В чём дело?» – спросил я. «Не знаю, но произошло что-то страшное». И утром мы услышали об урагане в Европе и о тысячах пострадавших. И такое бывало не раз. Я пытался неудачно шутить, утешая тебя: «Майюха, это не тебе ураган, это – для Германии». Но ты не принимала этих шуток, твоё сердце искренне сопереживало чужой беде, чужому горю.

Зато как ты умела радоваться, по-детски, искренне, всему: красивой витрине, букету фиалок, прыгающему по подоконнику воробью… Но больше всего ты любила радовать других. Ты помнила все дни рождений всех наших близких и за месяц, а то и раньше, начинала искать для каждого подарок, именно тот, который особенно порадует. Ты бегала по магазинам, изучала каталоги, заказывала по телефону… По сей день ещё приходят посылки-подарки, которые заказала ты, и я мучительно пытаюсь сообразить для кого это.

На тридцатый день после твоей смерти твои сослуживцы и ученицы устроили день твоей памяти в колледже, где ты преподавала. К этому дню мне удалось сделать фильм о тебе, небольшой, всего на двадцать минут. С большим трудом разыскал несколько телефрагментов с твоими интервью (Их было мало, ведь всегда снимали меня, а не тебя – я заслонял тебя от телекамер!). В одном из них ведущая задала вопрос: «Майя, вы столько времени, сил, здоровья отдаёте нам, а сами… Ведь кто-то же должен вам помогать?».

И ты ответила:

«Я всю жизнь живу с ощущением того, что мне никто ничего не должен. Это я всем должна и стараюсь успеть отдать свои долги». И это была не просто красивая фраза – это был девиз всей твоей жизни. Ты спешила, спешила, спешила, как будто чувствовала, что твоя жизнь заканчивается: успеть укрепить сына в желании работать в отдалённой больнице, успеть повидать в Москве дочь и внуков, успеть устроить на работу своих учениц, успеть оформить свою пенсию, чтобы оставить мне финансовое подспорье… Успеть, успеть, успеть, сейчас, сегодня, не откладывая. Я сопротивлялся: завтра, на той неделе, через месяц… Но ты спешила: «Я не знаю, что будет завтра, я живу сегодняшним днём».

У тебя был любимый афоризм: «Хочешь рассмешить Бога, расскажи ему о своих планах». А я строил планы: ты уйдёшь на пенсию – мы снизим ритм нашей жизни, поменяем квартиру, будем больше отдыхать, больше читать, будем ездить к друзьям в другие страны… О, как я смешил Бога!

Последние месяцы тебя вдруг стала тревожить мысль: только бы не заболеть тяжело, не стать обузой для близких – ты этого очень боялась, поэтому ушла быстро, за четыре дня. Три твои соседки по палате, побыв с тобой только один день, искренне плакали: «Солнышко погасло!».

Ты прожила жизнь добрым солнышком, светлым, радостным, согревающим. Ты наполняла меня своим светом. Ты давала мне уверенность в себе, ты поднимала мои глаза к небу. Я прожил жизнь в атмосфере любви и преданности, окружённый твоей заботой и восхищением – это давало мне силы для полёта.

Теперь, всё это потеряв, я вдруг оглушительно понял, что я потерял! Стало пусто и холодно, ушли цель и стимул, нет сил взмахнуть крыльями, да и не хочется. Ничего не хочется. Жизнь из цветной стала чёрно-белой. Произошла ампутация счастья.

И только теперь я понял, что же такое счастье: это твой силуэт у раскрытого окна, когда бы я не возвращался, даже в два часа ночи после концерта; это ты, сидящая рядом в машине и подсказывающая, куда поворачивать, влево или вправо, потому что я настолько плохо ориентируюсь, что могу заблудиться даже в собственной квартире; это мы, гуляющие по набережной; это мы, сидящие в нашем любимом кафе; это мы, чтобы развеять огорчение от постоянных «минусов», идём и делаем новые растраты…

Счастье – это МЫ, яркое, весёлое, радостное. Оно раскололось, осталось унылое и растерянное Я.

Как часто в своём творчестве я призывал беречь друг друга, продлевать жизнь близких вниманием и заботой. «Берегите живых!» назывался один из моих рассказов. А сам-то не уберёг. Не уберёг!.. И как же теперь жить без тебя?

Мне невообразимо тяжко бродить по квартире, где каждый цветок выращен тобой, где каждая фотография любовно вставлена в специально подобранную тобой рамку; просыпаться по утрам без твоей постоянной радостной улыбки, без твоей шутливой песенки:

Вот проснулся петушок,

Встала курочка,

Просыпайся, мой дружок,

Мальчик Шурочка…

Майя! Майечка! Маюха!

Солнышко моей жизни!..

Я целую каждую твою слезинку, пролитую из-за меня! Я говорю тебе: ты самый мой родной и дорогой человек, самый любимый – те слова, которые ты так редко от меня слышала. Я кричу тебе в Небо: Майя! Ты навсегда останешься во мне: твоя чистота, твоя доброта, твоя нравственность – спасибо тебе за всё и прости, прости, прости меня непрощаемого!.. Майя, мне плохо без тебя, пусто, холодно. Мне стало неинтересно жить, но я буду жить, потому что знаю: ты этого хочешь. Я постараюсь держать нашу семью единой, цементируя её своей душой, своей тревогой, своей заботой. Конечно, так, как ты, я не смогу, но буду стараться, буду. Я попытаюсь снова засесть за работу, буду писать, буду выступать, продолжу делать фестивали юмора… Я постараюсь подхватить эстафету твоей доброты и отзывчивости, хотя так, как у тебя, у меня не получится: я обыкновенный земной человек, а ты – человек Неба. Ты спустилась к нам, чтобы помочь, поддержать, согреть – и вернулась обратно. Я знаю, ты сейчас наблюдаешь за мной, волнуешься, помогаешь выбраться из-под обломков после крушения нашей жизни. Я выберусь, обещаю тебе, я не хочу тебя огорчать.

Когда-то, собираясь в очередную командировку, я виновато предупредил, что могу задержаться. Ты ответила: «Не волнуйся, я привыкла ждать. Я буду всегда ждать тебя, всю жизнь». Потом добавила: «И после жизни».

Сколько мне суждено оставаться на этой Земле, я постараюсь быть достойным тебя. Вся моя дальнейшая жизнь – это путь к нашей встрече. До свидания, моя хорошая, жди меня, я иду к тебе.

ВСЛЕД, ВДОГОНКУ… (Фрагменты из статей, речей, стихов, воспоминаний)

Прошу прощения у мамы.

К ней, озираясь, кралась смерть,

Шепча мне белыми губами:

«Не верь. Не я это, не верь…

Не верь. Она ещё девчонка…»

И усадила в самолёт.

Забрала всё. Осталась плёнка,

Где мама песенку поёт.

Прошу прощения у мамы.

Её уже на свете нет.

На свете нет, но всё же с нами

Её тревожный, горький свет,

Её улыбка в до-мажоре,

И мамой пахнет старый плед…

Она ушла. Осталось горе.

Стена.

Свеча.

Её портрет…

Умчалась ты, куда – не знаю,

Сжигая кровь.

И унесла улыбок стая

Твою любовь.

Сердечко спутало все карты:

Любило, но

И для любви,

И для инфаркта

Оно – одно…

(Сын Миша, врач)