Смейся, паяц!

– Сейчас объясню. Два месяца назад мы подали документы на издание газеты «Неправда». Они уже давно рассмотрены, но никак не могут попасть к вам на подпись, наверное, вашим сотрудникам тяжело их нести. Вот я и решил подарить тележку, чтобы было легче довозить документы до вашего кабинета.

Пауза. Затем решительное:

– Подождите у телефона! – Через минуту – голос секретаря. – Пётр Петрович извиняется, его вызвали к Председателю комитета, но он просил передать, что разрешение давно завизировано, просто ваши сотрудники плохо интересовались.

Оказалось, мы виноваты (Это после ежедневных звонков и юриста, и директора!). Но Бог с ним, главное – получили «добро» и через неделю первый номер «Неправды» уже был в газетных киосках. Пробный тираж, пять тысяч, разошёлся хорошо, и каждый следующий выпуск мы увеличивали на одну-две тысячи экземпляров. Через полтора года тираж газеты перевалил за пятнадцать тысяч – для нового ежемесячного издания это было очень неплохо. Нам прочили большой рост. Чтобы выйти на самоокупаемость, оставалось достигнуть двадцатитысячной отметки. Это было вполне реально, особенно после того, как я подготовил телевизионную передачу «День рождения «Неправды», где на глазах у зрителей делался очередной номер газеты. Стояли столики, на каждом – табличка-название рубрики: «Колючие каштаны», «Союз лысых», «Бабья правда», «Летят стаи шуток»… За столиками сидели авторы этих рубрик, которые читали свои рассказы, стихи афоризмы… Художники предлагали карикатуры и мы их, на глазах у зрителей, отбирали.

Были и «импортные» участники. Например, живущий в Израиле Ян Левинзон вёл рубрику «Ша, Одесса имеет, что сказать», а мой брат Леонид Каневский – рубрику «Театральные байки».

Правда, сперва он, ссылаясь на занятость, отказывался, но я убедил его с помощью Островского: «Лёня, жизнь даётся человеку один раз, и прожить её надо с братом!».

На стене висел макет номера и, после каждого выступления, я зачёркивал очередную сформированную рубрику. Когда газета была готова, её свернули, перевязали бантом и вложили в детскую коляску. Старейший шут, Ефим Березин (Штепсель) благословил новорожденную (будучи в Израиле, я отснял это его приветствие), и я повёз её между столиками и все качали её на руках и напутствовали.

Эти передачи должны были рекламировать «Неправду», что, конечно же, резко подтолкнуло бы рост её популярности и тиража, но… Случился дефолт, в Киеве закрылись многие предприятия. Пострадали и наши спонсоры – деньги на издание стали поступать с перебоями. После первой задержки я заявил: «Ребята! Чтобы работать без денег – у меня есть Израиль», после второй – собрал свою команду, рассчитался с ними собственными деньгами, закрыл редакцию, и вернулся в Тель-Авив. А две уже отснятые и смонтированные «Неправды» мои спонсоры продали Телевидению, и они вышли на экран в рубрике развлекательных передач.

КРУШЕНИЕ В НАШЕЙ ГАВАНИ

Человек безграничной фантазии, придумавший когда-то «Радионяню» и «АБВГДейку» на телевидении, Эдуард Успенский в восьмидесятых годах прошлого века организовал радиопередачу «В нашу гавань заходили корабли» и сам вёл её вместе с редактором Элеонорой Филиной. В передаче участвовали известные артисты, журналисты, композиторы, они исполняли любимые народом песни, не «супершлягеры», а те, которые пелись на кухнях, в подъездах и в походах. В девяностых годах передача перекочевала на экран телеканала НТВ и стала настолько популярной, что Успенский начал возить её на гастроли по России и другим странам.

Однажды он обратился ко мне с предложением устроить их выступления в Израиле. В те годы гастролёры просто атаковали Израиль: ежемесячно из России, Украины, Америки прилетали не менее десяти-пятнадцати «звёзд» театра, кино, эстрады… Плюс театральные спектакли, хоры, балеты, оперы…

Аренда залов, свето– и радиоапаратуры резко возросли, «звёзды» требовали высоких гонораров – импресарио вынуждены были поднимать цены на билеты, что отражалось на посещаемости. И это естественно: ведь из миллиона русскоязычных израильтян искусством интересовалась, в лучшем случае, десятая часть – в основном, интеллигенция, которая, как это было и в СССР, получала очень невысокие зарплаты. Поэтому половина объявленных гастролей отменялась из-за непроданных билетов.

Я понимал: чтобы в этой ситуации собрать залы на Успенского и К°, нужен дополнительный «манок». Поразмыслив, связался с руководством канала НТВ и предложил им делать это совместно: мы снимаем концерты, а они их показывают в передаче: «Гавань» – в Израиле». Расходы по съёмкам мы берём на себя, а они за это рекламируют все концерты в течение месяца на своём канале, который уже тогда смотрели в Израиле.

Моё предложение было принято и колесо закрутилось. Это был масштабный проект, поэтому я привлёк в нашу команду ещё и профессионального местного импресарио Виктора Эхштайна. Он активно включился в работу и снял в десяти городах десять самых больших концертных залов. Но предупредил, что гарантирует сборы только при участии в концертах не менее двух московских «звёзд», потому что единственное известное имя в этом коллективе – Эдуард Успенский для сборов не достаточно. Эдик категорически отказывался приглашать актёров «со стороны». Я настаивал. Он отбрасывал все мои кандидатуры (со многими из них во время совместных выступлений он уже успел поссориться). Наконец, после долгих и тяжёлых переговоров остановились на двух фамилиях: Надежда Бабкина и Николай Караченцев. С каждым из них пришлось отдельно договариваться и подписывать персональные договора.

До гастролей оставалось пять месяцев. Пошла реклама в газетах и на радио, но билеты продавались очень вяло. А залы были от шестисот до тысячи двухсот мест (для Израиля – это очень большие). Чтобы активизировать зрителей, я придумал такой допинг: во всех городах, где будут принимать «Гавань», мы объявили конкурсы на право участвовать в концертах вместе с московскими гостями. Мэрии подхватили эту инициативу, предоставили помещения для просмотров, составлялись списки желающих (а их было множество), в состав жюри вошли самые известные люди: актёры, писатели, композиторы, журналисты, политики… Я был бессменным заместителем председателей всех жюри и выезжал во все города на все просмотры. В итоге, мы отобрали очень интересных исполнителей, которые бесспорно украсили программу, что признал потом и Успенский. Но главное – это была дополнительная мощная реклама предстоящих гастролей. И это гарантировало в каждом городе, на каждом концерте, ещё, в среднем, по сотне зрителей – родителей победивших участников, их родственников, друзей, соседей, одноклассников…

И так оно и было! Но это – потом. А пока нас захлёстывал поток сложностей и неприятностей: НТВ потребовало, чтобы передачу снимали шесть камер – это стоило больших денег, плюс мы обязаны были принять, помимо семи участников концертов, ещё телережиссёра, двух операторов и директора киногруппы. На всё это надо было найти спонсоров, договариваться с мэриями, взять кредит в банке, обеспечить перевозку артистов и киногруппы, арендовать свето и звуко-аппаратуру, брать напрокат рояли (не во всех залах они есть), и самое главное, в течение пяти предшествующих месяцев заполнять газетные страницы, радиоэфир и телеэкраны массированной рекламой.

Билеты постепенно раскупались, но не так активно, как мы рассчитывали. Этому мешала усилившаяся «интифада» – непрекращающиеся теракты. Мы надеялись, что первые концерты подстегнут зрителей и ускорят продажу. Но к началу гастролей «Гавани» теракты особенно участились и за день до прилёта артистов нам сообщили, что они отказываются от гастролей, опасаясь за свою жизнь. Трудно передать наше состояние: гостиницы оплачены, авиабилеты куплены, залы сняты, все шесть кинокамер заказаны, огромные деньги ушли на рекламу. Над нами висел долг свыше трёхсот пятидесяти тысяч шекелей (более ста тысяч долларов)!.. Не говоря уже о пяти месяцах потраченного времени, нервов, энергии… Успенский заявил, что он может рисковать только собой, но не имеет права заставлять остальных. В отчаянье я позвонил Николаю Караченцеву и стал убеждать его, что опасность преувеличена, что у нас продолжается нормальная жизнь, люди гуляют по улицам, загорают на пляжах, ходят в рестораны. Я поклялся, что если, прибыв в Нетанию, где им заказаны номера, они почувствуют малейшую опасность, их немедленно отправят обратно. Это подействовало, и Николай согласился. Тогда я попросил его повлиять на остальных артистов. Он пообещал, и это ему удалось: назавтра мы встречали их всех в аэропорту «Бен Гурион».