Прошлое с нами (Книга вторая)

Часть людей ушла с задачей выяснить обстановку на круче и в охранение. Кто остался, имел возможность заняться личными делами. Одни выливают из сапог воду, другие предпочитали отжать вначале одежду, кто уберег скатки, разворачивали их. Холодно. Все принялись отрывать щели. Это важно для самообороны КП 1850-го ИПТАП.

Ознакомление с местностью я начал с берега. Прошел вниз по течению, в сторону позиций эрликонов до речушки Чучен, которая разделяла оба населенных пункта и впадала под кручей в Днепр. Споткнулся, воронки — большие и малые — по всей вероятности, после дневного обстрела, а может быть, после бомбежки. Никого не встретил. Когда вернулся к месту высадки, на командный пункт 1850-го ИПТАП, нашел лейтенанта Ладу. Пехота, сообщил он, около батальона, с двумя сорокапятимиллиметровыми орудиями занимает оборону по окраине Щученки, окапывается. Данными о группировке сил противника пехота не располагала.

Вчера он предпринял атаку, но дальше упомянутой речки Чучен не двинулся. Бугры на юге, где расположены позиции эрликонов, прикрывают танки. С того же направления вели огонь по боевым порядкам пехоты батареи противника. Реку обстреливала артиллерия с позиций, лежащих на запад от Щученки. Лейтенант Лада не сообщил размеров удерживаемого пехотой плацдарма по той причине, что она сама этого не знала. Я не решался, пока не прибыли орудия, оставить КП и отправиться для обсуждения общих задач с пехотой и решил осмотреть дорогу в район огневых позиций.

Вернулись разведчики, отправленные после высадки на поиски лейтенанта Лады. Вместе с ними парашютисты — группа из десяти человек. В северо-западном направлении, утверждали они, во многих населенных пунктах противника не было. Парашютисты, окольными путями шедшие к Днепру, за вчерашний день не встретили препятствий, с которыми сталкивались прежде. Дорога на Балык открыта.

Парашютистов удручает неудача, постигшая пять дней назад части 7-го ВДК, и то, что специальные разведывательные учреждения не обеспечили надлежащим образом операцию. В обширных районах, где планировалось с ходу форсирование Днепра — мощного оборонительного рубежа противника — у нас не существовало ни войсковой, ни агентурной разведки. Ничем другим не могли объяснить парашютисты, что для десантирования главных сил 7-го ВДК был избран район с. Пий, где немцы начали сосредоточение частей танковой дивизии, предназначенной для прикрытия реки Днепр на участке Кагарлык — Обухов.

Я не слушал больше парашютистов, осветительный снаряд вырвал из темноты паром, отчаянно боровшийся с течением. На бугре, будто над головой, зататакали очереди эрликонов. Со всех сторон снаряды обложили потерявший ход понтон. Ливень трасс то сужался в узком сверкающем пучке, то рассыпался веером во всю ширь реки. В освещенную зону вошли еще два понтона, один за другим. Первый вдруг задрал корму и перевернулся. Зенитчики перешли на стрельбу непрерывными очередями. Светильники погасли.

Спустя четверть часа послышались голоса. Два парома вышли на отмель. Доставлены орудия — первый огневой взвод 5-й батареи. Разгрузка производилась на воде. Одно орудие опрокинулось. Его тащили всем миром, пока не удалось поставить на колеса.

Командир 5-й батареи старший лейтенант Блохин доложил о потерях: потоплено одно орудие. Имеется всего пять ящиков снарядов на два орудия. Остальные Влохин приказал выбросить за борт, когда эрликоны нанесли понтону повреждения и он начал терять плавучесть. Блохин подобрал двух человек из орудийного расчета.

5-я батарея приступила к занятию боевых порядков. В перекатывании орудий участвовал весь личный состав командного пункта вместе с парашютистами.

Вслед за лейтенантом Ладой я карабкался вверх по узкой обрывистой тропке. Разведчик впереди оборачивался, время от времени включал карманный фонарик, рискуя привлечь внимание эрликонов. Двигаться в темноте иначе и не сорваться с кручи невозможно. То и дело преграждали путь глубокие промоины, не обозначенные почему-то на карте.

После долгих блужданий мои проводники набрели на пехотинцев 309-й СД. Их более сотни. Переправились на лодках два-три дня назад на участке гораздо севернее того, который был назначен 1850-му ИПТАПу. Старший лейтенант — командир роты — знал о противнике очень немного. Пехота обрадовалась, на противотанкистов она возлагает большие надежды.

Командир роты к утру намеревался в отдельных пунктах занять оборону перед селом Балык. Пехота нуждалась в подкреплении, ожидался еще один батальон, который должен выдвинуться для прикрытия Щученки.

На поиски командного пункта командира батальона ушло не менее часа. По сведениям пехоты силы противника состоят из отдельных подразделений танков, они контролируют местность на запад и на юг от обоих населенных пунктов. Группировка артиллерии — десять-пятнадцать батарей, развернуты в основном на позициях в глубине боевых порядков танков, а также два дивизиона эрликонов. «Юнкерсы» не нанесли ни одного удара по пехоте. Противник приостановил вышеупоминавшуюся атаку на Балык потому, что танки не решились преодолеть овраги южнее деревушки. С утра, по мнению командира батальона, атаки возобновятся. На обратном пути меня ослепил в самом начале спуска выстрел танкового орудия, произведенный с расстояния не более чем 300–400 метров. Болванка ударила в дерево и унеслась вдоль склона. Серия осветительных снарядов над рекой избавила от опасений потерять ориентировку, которые начали одолевать меня. Тригонометрический пункт стоял на прежнем месте, теперь уже слева от тропы. До командного пункта осталось не более полукилометра.

Загудел двигатель и через минуту заглох. Танк занимал позицию за промоиной и появился там, по всей вероятности, недавно, потому что разведчик включал фонарь не чаще чем прежде, когда я поднимался на кручу. В течение коротких мгновений я имел возможность обозревать с высоты излучину реки и участок восточного берега. Помимо двух понтонов, спущенных на воду при мне, на плаву находился еще один, шедший навстречу тем, которые возвращались обратно.

Артиллерия противника не прекращает обстрел. Методический огонь сменялся шквалами беглого. Разрывы грохочут наверху, под кручей и по течению. Один за другим висли в небе осветительные снаряды.

На берегу слышался издали шум, выкрики. Разгружалась пехота. Командный пункт 1850-го ИПТАП свертывался для перемещения на новое положение. Старший лейтенант Лещенко доложил: десять минут назад ранен командир 5-й батареи старший лейтенант Блохин, отправлен с попутным паромом на восточный берег.

В течение ночи прибыли еще шесть орудий 1850-го ИПТАП со всем, что необходимо для ведения огня, исключая средства тяги. Тягачи остались за рекой на острове.

Переправа отняла у противотанкистов много сил, но еще больше — выдвижение на огневые позиции. Единственная тропа, обнаруженная на склоне, в пределах участка, закрытого для эрликонов, годилась лишь для пешеходов. Расчеты тащили орудия на руках шаг за шагом, вырубая заросли.

Когда обе батареи закончили занятие боевых порядков, командный пункт полка приступил к управлению подразделениями. Я зашел на КП батальона. Затем осмотрел, насколько позволяла темнота, окрестности обеих деревушек, северные склоны бугра за Балыком — около километра в глубину и немногим более двух по фронту — пространство, называемое плацдармом.

Выделенный командиром батальона для сопровождения пехотинец куда-то пропал. Его обязанности принял лейтенант Лада. Как и оба разведчика, находившиеся со мной, командир взвода управления знал местность нисколько не лучше меня. Мы шли, полагаясь на трассы эрликонов и осветительные ракеты, они взлетали в предутренней темноте на западе и еще в одном пункте, реже — севернее Щученки на берегу, по моему мнению, у самой воды.

На КП — теперь он в двухстах шагах от тригопункта — меня встречал старший лейтенант Лещенко с сообщением, что высадился один батальон 340-й СД и два орудия 1854-го ИПТАП. Радиосвязь со штабом бригады не установлена. Связисты и разведчики — весь персонал командного пункта — занимались оборудованием ровиков.