Прошлое с нами (Книга вторая)

Невзирая на «юнкерсы», огневые налеты, в которых после полудня участвовала батарея 155-мм дальнобойных орудий, и обстрелы эрликонов, строительство новой партии плотов приостанавливалось только тогда, когда личный состав уходил в укрытия. Перед закатом солнца работы пришли к концу. Над островом опускались сумерки, противник усилил обстрел. Его батареи вели методический огонь, бросая снаряды по всей береговой черте.

Но времени уже не оставалось. Доставленный на берег новый плот развалился на части в результате прямого попадания снаряда. Спущенный на воду второй плот пошел ко дну, едва удалившись от берега. По всей вероятности из-за серьезных повреждений поплавков, вызванных близкими разрывами снарядов. Пострадали два из трех находившихся на плоту орудийных номера. Один получил тяжелое ранение, другой отделался легким. Был ранен старший политрук Острейко — исполнявший обязанности замполита.

Поглощенные рекою плоты не обескуражили строителей — противотанкистов. Становилось очевидным, что бочки нужно крепить не к днищу, а с бортов. Таким образом, вопрос переправы мне представлялся выясненным. Очередной, пятый по счету плот уже держится на поверхности, управляемый с помощью шестов. На глубине должен плыть, пока волны вынесут его ближе к противоположному берегу. Куда? Я не знал. Для того чтобы выяснить этот вопрос, взвод управления готовился спустить на воду лодку, которую подняли в заводи со дна.

В это время послышались в тылу выкрики. Люди из оцепления задержали лейтенанта саперного подразделения, оно подошло на остров для обеспечения переправы артиллерийских частей, предназначенных для действий на западном берегу Днепра. На рекогносцировке берега сапер-лейтенант заявил, что вначале нужно перекинуть трос на западный берег. Его понтоны — металлические секции из комплекта наплавного моста — имеют достаточную грузоподъемность, но для спуска их на воду потребуется не менее пяти-шести часов, столько же, а возможно и больше — на оборудование погрузочных аппарелей, поскольку в инженерной практике это единственный способ перемещать грузы с берега на борт наплавных транспортных средств.

Откуда явился сапер со своими правилами и зачем? Трос — это его дело, вместо мостиков пусть он использует изготовленные плоты и никаких пяти-шести часов! К переправе приступить немедленно.

Этот разговор происходил у самой воды. Установилась тишина, эрликоны не произвели ни одной очереди, не стреляла артиллерия. Я не успел закончить изложение саперу обстановки, обрушился шквал огня. Сапер со всех ног бросился к воронке от фугасного снаряда, она наполовину заполнена водой. Свистят осколки, меня два-три раза окатила волна. Багровые трассы эрликонов мелькали в темноте, и мощное речное эхо сотрясало воздух.

Я стал звать сапера, он не отвечал. Что с ним?.. Огневой налет закончился, перестали татакать эрликоны. Плескалась вода, сапер бултыхался на дне воронки, не преодолеть крутую зыбкую стенку. Присмирел, когда возобновилось об-; суждение обстановки, и не ссылался на инженерные нормы.

Снова препятствие — саперные машины не могли подойти к берегу. Противотанкистам пришлось переносить заготовленные бревна обратно в глубь леса. Тяжелые металлические секции перемещались по бревнам. Саперы толкали с одного борта, противотанкисты — с другого. Как на роликах. Всякий поворот в узком проходе между деревьями заставлял наново укладывать, а потом ровнять бревна.

Будь в распоряжении 1850-го ИПТАП больше времени, я предпочел бы говорить с саперным лейтенантом в других выражениях и не раскаивался бы в том, что помог ему выбраться из воронки. Его подчиненные — пожилые, степенные люди — и сам он в старании нисколько не уступали противотанкистам, а то, что близкие разрывы удерживали саперов у земли дольше, им в укор не стоит ставить. За весь семисотметровый путь для саперов всего два-три раза повторно подавалась команда «По местам!»

Участок берега, избранный мною вчера, был менее пригодным для громоздких понтонов, чем тот, на котором остановился лейтенант сапер. Часть орудийных расчетов вместе с саперами начала возведение насыпи для того, чтобы увеличить крутизну спуска, ускоряющей скольжение понтона. Сюда же перетащили и оба плота, лейтенант-сапер решил связать их и подвести к понтону как трап. В конструкции недоставало только двух бочек. Вскоре и они были найдены.

Понтон заскользил, громыхая на бревнах, вниз и, ударившись широким плоским носом, лег на воду. Саперы и противотанкисты вернулись по своим местам.

Бывают ли чудеса на свете? Всякий воин, когда в его присутствии орудийный расчет, пять человек — четыре рядовых и командир орудия — катит полуторатонное орудие в сыпучем песке, бегом, утвердительно отвечает на этот вопрос. Задерживаться нельзя, паром на воде более уязвим, нежели на суше. Сверкают разрывы над рекой. С высоты спускались на крошечных парашютах светильники — элементы осветительных снарядов.

Что возбуждало дух орудийных номеров, множило их силы? Страх смерти? Или повиновение долгу, в лице лейтенанта Богданова, авторитет которого принимали безоговорочно все воины 2-й батареи?

Противник подавлял помехами рабочие частоты радиостанции РБМ. Поэтому штабные радисты не могли получить определенных сведений от лейтенанта Лады, который отплыл с наступлением темноты. Судя по тому, что удалось принять, он — за рекой. Где именно? Как далеко унесло течение его лодку?

Готовый к отплытию паром качался на канатах. Я не мог ожидать, пока наладится связь.

Поздно вечером началась переправа. Старшим на первом пароме был назначен старший лейтенант Лещенко. Он выполнял обязанности штурмана — прокладывал курс, и в качестве капитана отвечал за поддержание порядка всеми, кто находился на борту парома.

Вода бурлит в темноте. Паром шел с большой осадкой, как-то наискось. Саперы, кряхтя, работали на веслах. Все молчат. Никто не знал, куда вынесет течение паром — ни я, ни штурман, ни лейтенант-сапер.

На сорок седьмой минуте возник конфликт. Сапер на руле систематически не выполнял команды. Старший лейтенант Лещенко считал, что паром держался значительно севернее заданного направления, и по-моему так. Он шел будто против течения. Капитан, он же штурман, решительно заявил о своих правах и пресек неповиновение на ходу.

Причиной явились эрликоны, стелившие трассы по течению южнее Балыка. Саперам казалось, что расстояние до эрликонов сокращается слишком быстро, и это их пугало.

Паром изменил курс в соответствии с показаниями магнитной стрелки на компасе старшего лейтенанта Лещенко. Скорость заметно увеличилась. Волна раз за разом перекатывалась через борт и с шумом падала на головы боязливых.

Страх и на воде гонит этих людей в поисках укрытий.

Старший лейтенант Лещенко отдал предварительное приказание приготовиться, когда паром в третий раз ткнулся днищем на отмели. Сапер доложил глубину — полтора метра.

Я прыгнул за борт и в час после полуночи ступил на западный берег Днепра. Черная громада кручи нависала над узкой полосой суши, позади в отсветах разрывов вздымались фонтаны сверкающих брызг. В двадцати шагах от уреза воды — крутой, почти отвесный склон, местами покрытый какой-то растительностью.

Со мной высадились старший лейтенант Лещенко, лейтенант Карпов и люди взвода управления. Старшие иптаповские командиры знают, как поступать после высадки на чужом берегу в том случае, когда отправленное раньше разведывательное подразделение не вышло навстречу. По всей вероятности, берег оставлен противником либо контролируется нашей пехотой. Значит, обе деревушки — Балык и Щученка — недалеко, за кручей?

Эрликоны не оставляли на сей счет сомнений, вот вспышки выстрелов и эхо — та-та-та-та... Я находился в районе назначенных 1850-му ИПТАПу огневых позиций. Но каково положение вокруг? Где лейтенант Лада? В чьих руках населенные пункты Балык и Щученка?

Должен подойти следующий паром с орудиями. Сколько времени займет выгрузка?.. К рассвету орудия должны занять ОП, подготовиться к открытию огня.