Ельцин

Почему же судьба выбрала Путина? Правда, Ельцин и раньше, и теперь выказывал симпатию к молодым политикам. Но Владимир Владимирович в свои 47 лет был старше многих его бывших фаворитов и такого же возраста, как Степашин. Петербургские корни Путина вряд ли выглядели в глазах Ельцина решающим фактором: у президента было мало связей во втором городе России, и оттуда, кроме Путина, происходили и многие другие, в том числе Степашин и Чубайс. В личном отношении Путин во многом был противоположностью Ельцина — среднего роста, подтянутый, хладнокровный, сдержанный, но рядом с президентом всегда было много тех, кто не был на него похож. Немало говорилось о том, что Ельцин выбрал Путина, потому что его заставил сделать это Борис Березовский или другие опытные манипуляторы, а также потому, что именно Путин обладал уникальной способностью защитить Ельцина и его семью от преследования после отставки. Ни одно из вышеупомянутых предположений не звучит сколько-нибудь правдоподобно. Нет доказательств того, что кандидатуру Путина предложил Березовский или кто-то в этом роде. Я полагаю, что поддержка Березовского, если бы о ней узнал Ельцин, была бы равносильна черной метке для любого претендента [1583]. Любой зрелый политик из числа тех, о ком думал Ельцин, был бы счастлив предоставить ему такую же ограниченную неприкосновенность, какую Путин дал ему (а не его семье) своим указом от 31 декабря, и любой президентский указ впоследствии мог бы быть пересмотрен законодателями. Ельцин никогда не вел переговоры об иммунитете или о каких-либо деталях путинского указа, который окончательно был принят лишь через несколько часов после его отставки [1584].

Ключ к пониманию того, чем же Путин так понравился Ельцину, можно найти в том месте «Президентского марафона», где Ельцин пишет о своем необдуманном решении сделать в 1998 году руководителем кремлевской администрации Николая Бордюжу: «Уже тогда я почувствовал, как растет в обществе потребность в каком-то новом качестве государства, в некоем стальном стержне, который укрепит всю политическую конструкцию власти. Потребность в интеллигентном, демократичном, по-новому думающем, но и по-военному твердом человеке. Через год такой человек действительно появился — я, конечно, говорю о Путине» [1585]. Военная твердость в Путине возникла за время 16-летней службы во внешней разведке КГБ. Демократические и прорыночные убеждения в том виде, в каком они ему были присущи, сформировались у него в первой половине 1990-х годов, когда он был заместителем либерального мэра Санкт-Петербурга Анатолия Собчака и занимался привлечением в город иностранных инвестиций. После того как Собчак в 1996 году проиграл выборы и покинул свой пост, Путин переехал в Москву и стал переходить с одной ответственной должности на другую, успев поработать под началом Бородина, Чубайса и Юмашева. 25 июля 1998 года Ельцин назначил его директором ФСБ, при этом Путин обошел сотни работников, занимавших более ответственные должности. Скоро он продемонстрировал свою надежность, решительно подавив разговоры о военном заговоре против гражданской власти, которые велись среди недовольных офицеров [1586]. В марте 1999 года он публично доказал свою верность президенту, поддержав скандальные обвинения против генерального прокурора Скуратова. Сразу после этого Путин получил еще и должность секретаря Совета безопасности.

9 августа 1999 года Ельцин сообщил, что в очередной раз уволил своего премьер-министра и нашел ему замену. Если в августе 1998 года он сделал Черномырдину всего лишь двусмысленный намек на возможность занятия поста президента и больше никогда не связывал смену премьера с возможным выбором преемника, то на этот раз он явно дал понять стране, что Путин и будет следующим президентом России. Ельцин заявил, что Путин способен «консолидировать общество» и «обеспечит продолжение реформ в России» после него.

Этот план сорвался бы, если бы Госдума не поддержала кандидатуру нового премьера. 16 августа 233 депутата проголосовали за Путина в первом раунде, и он получил назначение. Стоит отметить, что это количество было всего на семь голосов больше, чем требуемые 226, и значительно меньше, чем поддержка, оказанная Примакову, Степашину и даже Сергею Кириенко (в третьем раунде). Фракция КПРФ могла бы помешать Ельцину и Путину, если бы среди ее депутатов было единство по этому вопросу. Но коммунисты были разъединены и, как многие другие, не предвидели, какой сокрушительный удар Путин нанесет по их интересам [1587].

После 16 августа передаче шапки Мономаха Путину могло помешать только одно — перемена отношения его кремлевского патрона. Хотя в мемуарах Ельцин всячески подчеркивает свою твердую уверенность в выборе Путина, на самом деле это был предварительный эксперимент. В интервью через несколько месяцев после решения Путин сообщил журналистам, что в разговоре о премьерском кресле Ельцин весьма уклончиво говорил о будущем: «В разговоре со мной он не произносил слова „преемник“. Ельцин говорил о „премьере с перспективой“, что если все пойдет нормально, то он считал бы это [президентство] возможным» [1588]. В заявлении, сделанном 9 августа, Ельцин напомнил россиянам о том, что меньше чем через год стране предстоят президентские выборы. Он высказал свою убежденность в том, что за это время Путин на посту премьер-министра «принесет большую пользу стране», что позволит гражданам самим оценить его «деловые и человеческие качества». «Я в нем уверен. Но хочу, чтобы в нем были также уверены все, кто в июле 2000 года придет на избирательные участки и сделает свой выбор. Думаю, у него достаточно времени себя проявить» [1589].

Что произошло бы, если бы Путин провалился, если бы не смог, как новый человек, привлечь народ на свою сторону, если бы, по определению Ельцина, его качества оказались бы недостаточными для того, чтобы вести Россию в XXI век? Можно предположить, что при наличии времени президент не колебался бы в дальнейших действиях. Сменив за 17 месяцев четырех премьеров, он проделал бы то же самое и с пятым, и ничто его не остановило бы. Путин замыкал длинную череду военных и милицейских чиновников — «силовиков», экспертов в области применения силы, — возбуждавших воображение Ельцина. До него были Степашин, Бордюжа, Николаев, Лебедь, Коржаков и Руцкой. В каждом случае Ельцин рано или поздно терял веру в «по-военному твердого» человека. При определенных обстоятельствах то же самое могло произойти и на этот раз.

Новый премьер-министр России не провалился, он нашел общий язык с народом, и президент не пересмотрел свое решение. Политика, разворачивавшаяся в следующие четыре месяца после августовского назначения стала скорее началом эры Путина, чем закатом Ельцина. Для себя Борис Ельцин выбрал статус уходящего политика, который, по мнению, бытовавшему среди аналитиков за год до этого, навязывался ему как другими людьми, так и обстоятельствами. Став премьером, Путин практически не устраивал кадровых перестановок, сосредоточившись на мобилизации ресурсов для разрешения двух назревающих кризисов.

Первым кризисом стала смертельная угроза хрупкому миру на Северном Кавказе — в самом нестабильном регионе России. 7 августа, после нескольких месяцев проникновения в местные деревни, 2 тысячи чеченских боевиков вторглись на территорию Дагестана, многонациональной республики, отделяющей Чечню от западного побережья Каспийского моря. 10 августа они провозгласили независимую Исламскую республику Дагестан, лидером которой стал головорез Шамиль Басаев. В начале сентября, когда российские войска в Дагестане перешли в контрнаступление, Москва и два южных города России содрогнулись от нескольких ночных взрывов, разрушивших жилые дома и унесших жизни 300 гражданских лиц. ФСБ обвинила во всем фанатиков, поддерживающих чеченских сепаратистов. Путин был убежден в том, что, не ответив на вызов врагов, поставит под угрозу само существование России: «Моя оценка ситуации в августе, когда бандиты напали на Дагестан, такова: если мы сейчас, немедленно это не остановим, России как государства в ее сегодняшнем виде не будет… Через некоторое время нам грозит… югославизация России» [1590]. Российские войска вошли на территорию Чечни в начале октября, с боями форсировали Терек и направились к Грозному; город был захвачен 2 февраля 2000 года; войска продвигались дальше на юг.