Ельцин

Ельцину казалось, что он укрывается от бури. Однако аналитики в то время часто находили в его поведении подтверждение того, что он еще сильнее подчинился группе, называемой «Семьей». Утверждалось, что Семья состоит из родственников президента, видных государственных чиновников, избранных финансистов и прихлебателей; сердцем ее были Татьяна Дьяченко, Валентин Юмашев и особенно Борис Березовский. Звучали сравнения с сицилийской мафией и кланом коррумпированного президента Индонезии Сухарто, в мае 1998 года вынужденного отказаться от власти. Эту группу якобы объединяли родственные и брачные связи, частое общение, общие экономические интересы и сила убеждения, которой обладал Березовский. Это и было реальное правительство России. «В России уже мало кто не знает, — горячо писала в 1999 году журналистка Елена Дикун, — что страной правит Семья. По народным преданиям, это высший институт власти — выше самого президента» [1553]. Представление о всемогущем чудовище, при котором немощный верховный руководитель страны — всего лишь марионетка, было и остается общепринятой правдой о ельцинской эре.

Намеки на нечто подобное уже возникали в прошлом — можно вспомнить, как Руслан Хасбулатов еще в 1993 году нападал на Ельцина за то, что тот окружил себя «коллективным Распутиным». Другие фрагменты этого образа не обязательно означали что-то зловещее, как, например, не было ничего удивительного и странного в том, что президент часто советовался с руководителем своей администрации (этот пост Юмашев занимал до конца 1998 года) или с дочерью, которую сделал кремлевским советником и которая жила с ним под одной крышей. Экономические и неэкономические узы, объединявшие Семью, в разных источниках описываются по-разному, доказательства их существования довольно шатки, а в некоторых случаях полностью отсутствуют [1554]. Леонид Дьяченко, в то время муж Татьяны, в середине 1990-х годов занялся торговлей нефтью и создал компанию «Белка», которая специализировалась на перепродаже нефтепродуктов с сибирского завода, принадлежавшего Сибнефти — компании, хозяевами которой были Березовский и его партнер Роман Абрамович. Однако информация о деловой активности Дьяченко не позволяет сделать четких выводов, и никто не предполагал, что Ельцин был в курсе его дел и что Леонид проявлял какую-то заинтересованность в политике [1555]. Весной 1997 года второй зять Ельцина, Валерий Окулов, стал генеральным директором «Аэрофлота» — перспективной компании, в которой также велики были интересы Березовского. Через год Окулов начал вычищать союзников Березовского из совета директоров и рвать финансовые связи с олигархом, за что тот подверг его резкой критике.

Рассказы о деятельности Семьи преувеличивают влиятельность и единство ее предполагаемых членов, в том числе и Березовского, никогда не забывавшего о своих личных интересах. Сибнефть, которую он приобрел в результате залоговых аукционов, была шестой или седьмой по значимости нефтяной компанией России. Другим олигархам достались более жирные куски, в частности Березовскому пришлось уступить Владимиру Потанину «Норильский никель», хотя в 1995 году он очень хотел завладеть этим предприятием. Березовский и Владимир Гусинский проиграли битву за Связьинвест в 1997 году, а в мае 1998 года Березовскому не позволили провести слияние Сибнефти с компанией другого олигарха, Михаила Ходорковского, Юкос. После выборов 1996 года политическая жизнь Березовского складывалась неровно. В ноябре 1997 года Ельцин сместил его с поста секретаря Совета безопасности. В апреле 1998 года Березовский снова совершил взлет, став исполнительным секретарем Содружества Независимых Государств — должность, которой он активно добивался, общаясь с президентами этих стран; в марте 1999 года, вслед за уголовным разбирательством по делу о хищении в «Аэрофлоте», Ельцин снял его и с этого поста. В некоторых вопросах Березовский одерживал победы, в других же оказывался проигравшим [1556].

Что касается Ельцина, то было очевидно, что он не испытывал ни малейшей симпатии к Березовскому. «Я никогда не любил и не люблю Бориса Абрамовича», — написал он в «Президентском марафоне», с неприязнью отозвавшись о чрезмерной самоуверенности Березовского, его «скандальной репутации», о том, «что ему приписывают особое влияние на Кремль, которого никогда не было». Ельцин ценил Березовского как союзника в решении конкретных проблем, талантливого и энергичного человека, пусть даже «тяжелого» для совместной работы. Больше всего огорчало Ельцина сочетание ролей, которые Березовский пытался играть. Он изображал из себя и серого кардинала, и приближенного президента — именно этим в начале 1990-х годов злил Ельцина Геннадий Бурбулис. Кроме того, Березовский имел склонность выступать во всеуслышание по различным актуальным вопросам, часто привлекая к себе внимания больше, чем члены избранного правительства, а порой и сам президент. Приведу еще одну выдержку из «Марафона»:

Если говорить не о вымыслах, а о реальности, следует упомянуть, что в качестве президента Ельцин всего несколько раз встречался непосредственно с Березовским. Березовский не имел привилегии звонить президенту; фактически они ни разу не разговаривали по телефону. Олигарха никогда не приглашали ни в московскую квартиру, ни в загородные резиденции Ельцина, такие как «Горки-9» или «Бочаров Ручей» [1558]. Общались они по сугубо деловым вопросам. «Я чувствовал, что персонально меня Борис Николаевич не любит, — рассказал Березовский в интервью со мной в 2002 году, — но при этом он слышит то, что я говорю, и относится к этому очень серьезно» [1559]. Но слышать — не значит соглашаться. Когда Березовский чувствовал, что это служит его интересам, он не боялся выступать против линии правительства (как это было во время дела Связьинвеста в 1997 году), а подконтрольная ему «Независимая газета» в 1998 году предсказывала девальвацию рубля и подвергала сомнению способность Ельцина остаться в Кремле. На пресс-конференции в сентябре 1999 года Березовский весьма уничижительно говорил об отсутствии у Ельцина генерального плана и о его «отвратительной кадровой политике» [1560].

А что можно сказать о возможности его окольных связей с Ельциным? В конце 1990-х годов Березовский каждые два-три месяца общался с Татьяной Дьяченко. Со своими противниками он считал для себя полезным изображать Свенгали рядом с неопытной дочерью президента и убеждать окружающих в том, что может оказывать на нее психологическое давление [1561]. Когда в 2002 году я спросил его, была ли Татьяна его проводником к первому лицу государства, Березовский ответил более сдержанно, назвав такое суждение «более чем ошибочным основанием». «Я был с ней хорошо знаком. Но запомните мои слова: Татьяна — генетический слепок Ельцина. И Татьяна тоже держала дистанцию. Она чувствует, что она — дочь президента. Это очень важно». Татьяна подтвердила, что уважала ум и напор Березовского, но в то же время относилась к нему «очень всегда осторожно», поскольку не была уверена в его мотивах и не хотела оказывать предпочтение конкретному плутократу или создавать такое впечатление. Руководитель кремлевской администрации Юмашев, работавший с Березовским в издательском бизнесе, относился к нему более дружелюбно. «Очень многое, что я хотел сказать Борису Николаевичу, — вспоминал Березовский, — я говорил Юмашеву» [1562]. Тем не менее Юмашев оставался безусловно предан одному только Ельцину, и с Березовским они не всегда находили общий язык. В качестве примера можно цитировать, что Юмашев и Дьяченко, опасаясь, что репутация Березовского может повредить Ельцину, вместе выступили против его назначения в СНГ в 1998 году и одобрительно отнеслись к его увольнению с этого поста в 1999-м. Другой пример: в марте 1999 года Ельцины и Юмашев были чрезвычайно обозлены появившимися в прессе слухами о том, что Березовский через одну из своих компаний записывает их мобильные переговоры и что Дьяченко финансово зависит от него [1563]. Другими словами, в отношениях между Березовским и кланом Ельцина взаимная настороженность задавала тон не в меньшей степени, чем взаимное уважение.