Мы родились и жили на Урале–реке... (СИ)

“расплывались”, становились неопределенными, малопонятными... Руки

отца опускались, поскольку он не знал , чем нужно заниматься...”Вечный”

труженик не видел большого смысла и необходимой пользы в своей

“нонешней” работе, когда наша мама, а его единственная на всю жизнь

Катенька - Катюша тяжело болела и неизвестно было, как “обернется эта

проклятая хворь..” Отец, как и все мы, долгие месяцы жил ожиданием

радостного ответа на этот вопрос: “ Не до работы, когда душе тяжело и

страшно... Вот полегче станет, тогда что - нибудь полезное дому смогу

делать...”

10

... И вновь в это сложное, тяжелое время открыто и громко вновь

заявил о себе известный, болезненный для взрослых детей (и для

родителей) “ квартирный вопрос”. Тот самый, который, не оставляя ни на

389

минуту, беспокоил маму с тех минут, когда она впервые услышала

радостные слова младшего сына и громкий, восторженный крик невестки..

Весной 76 -го Костя сообщил родителям, что в следующем году он

переедет в квартиру, расположенную в строящемся институтском доме..

Они сначала не приняли слов сына всерьез, растерялись, не зная, как

понимать сказанное им ...

Но одну - две минуты спустя отец обратился к Косте с болезненными

(не только для него) вопросами, на которые будущий житель нового дома

не мог ответить: “... А что будет с нами?. Как мы станем жить дальше, если

ты уйдешь, оставишь нас одних?.. Ты об этом подумал?..” Старый казак

никогда не мог даже и предположить, что они (отец и мама) останутся

вдвоем в своем родном доме: “...Конечно, не думал.. Тебе не до нас... Все

вы одинаковые... Когда что надо, так сразу к отцу с матерью за подмогой

бежите... А теперь что? Не нужны?...” Эти жестокие слова были одинаково

обидны как для младшего, так и для старших братьев. Но отец был

безусловно прав, требуя от всех нас прямого, определенного ответа на

главные и жизненно важные для него и мамы вопросы: “Что же нам,

больным старикам, теперь делать?.. И как жить дальше ?...” Самолюбивый,

привыкший действовать самостоятельно, не спрашивая советов у других,

он теперь хотел услышать ясные, конкретней ответы на нелегкие для него

вопросы. Ответ детей ( отец обращался ко всем) должен был определить

дальнейшую судьбу родителей: “ Как и что делать им ?..”

Дети понимали, что самостоятельно, без их помощи родители (

возраст - более 80 лет) не смогут жить. Особенно мама, тихая, спокойная,

но беспомощная, нуждающаяся в постоянном и бережном уходе.. Сейчас

его обеспечивал Костя, ставший и врачом, и санитаром, и кормилицей. Но

он, как и другие братья, работал: лекции, семинары, консультации,

руководство кафедрой - ежедневно, заседания Совета, собрания,

совещания и т . п. - каждую неделю. В часы и дни, когда он отсутствовал

дома, сиделкой становилась опытная Шура: в прошлом ей не раз

приходилось ухаживать за больными...Оставлять маму без постоянного и

заботливого присмотра - контроля нельзя. Она, серьезно ослабевшая к

середине 70-х, с большим трудом удерживала в своей руке ложку и

стакан...

Дочь настойчиво приглашала родителей переехать к ней: тогда

ухаживать за больной будет намного легче и проще. Мама неохотно, но

все же согласилась жить в светлом, просторном доме на Комиссарской

улице. Отец сразу, после первых слов дочери, решительно отверг ее

предложение.. Причина несогласия вполне понятна: ему было бы

непривычно и трудно находиться в доме, где он - не хозяин... Кем станет

старый, потомственный самолюбивый уралец у зятя?.. Квартирантом,

390

который не может самостоятельно ничего решать и делать?. Такое

положение - совсем не по душе и не в характере отца...

Оля, как и Шура, тоже говорила с моими родителями об их

возможной новой жизни. На этот раз - в нашей квартире: “У нас три

комнаты...Все есть - и вода, и газ, и тепло... Живем свободно и спокойно...

Алена - девочка тихая... Почти весь день в детском саду.. Саша летом

кончит школу и уедет.. Вы можете занять любую комнату...” Старшая

невестка тогда еще не хотела говорить (но родители знали), что пожилые

люди поднимаются на четвертый этаж трудно, медленно и неохотно, но

она надеялась, что со временем все как - то наладится...Может, мы

обменяем свою квартиру и окажемся на первом этаже. Тогда отец сможет

выходить - приходить в любое время.. А маме будет спокойно и на

четвертом этаже: ведь она давно не оставляет дом.

Оле и мне удалось уговорить родителей, и они были готовы переехать

к нам. Хотя отец по - прежнему никак не мог примириться с тем, что ему

предстоит покинуть родной дом, который строил собственными руками и

в котором прожил более полувека.. Я старался успокоить отца: “Когда

захочешь, - будешь приходить сюда... И оставаться несколько дней... Ты,

кажется, не собираешься продавать его?...”

Итак, психологически трудные и неприятные для родителей вопросы

удалось разрешить... Правда, с большим трудом, но вполне успешно, без

каких - либо скандалов и серьезных обид...Летом следующего года мы

сможем организовать “великое кочевье”, и в нашей квартире и семье

начнется новая жизнь... Какая?.. Этот вопрос ни Оля, ни я перед собой не

ставили...И ответ на него не искали. Время само покажет, каким станет

наше общее будущее.. Лишь надеялись, что обязательно оно сложится

счастливо...

11

Однако весной 77 - го года наши “умно разработанные“

переселенческие планы и расчеты рухнули... Неожиданно скончалась

мама...Мы, конечно, знали, что ее болезнь - тяжелая, “запущенная” (как

говорила медсестра, не раз приходившая в наш дом), что врачи вылечить

маму не смогут, но обязательно “поддержат”. И потому отец и дети

надеялись, что она будет жить еще долго. Никто не допускал даже мысли о

том, что смерть может наступить так непредсказуемо быстро. Она пришла

тихо и незаметно для родных: мама скончалась во сне... Заснула вечером,

предварительно, как всегда, пожелав все домашним спокойной ночи, - и не

проснулась...

391

...Утром 31-го марта в родительский дом пришли улыбающиеся,

празднично настроенные Шура и Ваня. Дочь хотела вместе с родителями

отметить очередную годовщину своего рождения: в тот день ей

исполнилось 59 лет... Смерть мамы - в этот день! - стала для нее страшным

потрясением с не до конца разгаданным символическим значением..

Кажется,. Шура увидела в смерти мамы и своем рождении, происшедших в

один и тот же день, некий зловещий смысл, таинственный знак, значение

которого вряд ли можно было понять... Ожидаемый праздничный день

обернулся тяжелейшим горем для всех родных...

...Мама, видимо, чувствовала скорое приближение своей смерти.

Неслучайно в последние дни жизни она не раз просила детей похоронить

(“положить”) ее на старом городском кладбище...Официально оно

считалось уже многие годы “закрытым”. Новое кладбище власти

организовали за Чаганом, недалеко от Горок, но коренные уральцы не

хотели признавать его и старались хоронить родственников на старом,

сознательно нарушая известные, но непонятные им запреты... Здесь в

советские годы - единственная в городе - продолжала действовать

небольшая Спасо - Преображенская церковь...Почему ее не разрушили

или не закрыли в 30-е годы? - на этот вопрос никто не мог ответить.

Накануне и в дни религиозных праздников в церковь приходили сотни

верующих.. И не только они. Появлялись также наряды милиции и группы