Пролив в огне

К борту аварийного болиндера быстро подошел сейнер с командиром первой высадочной группы транспортов капитан-лейтенантом И. Е. Алещенко, и общими усилиями порядок на барже был восстановлен. Начали спешно сбрасывать в море загоревшиеся ящики. Пожар был ликвидирован, и высадка успешно завершилась.

Вторая баржа с буксиром, составлявшая 2-ю группу десантного отряда транспортов (комиссар — младший политрук Кобяков, он же — за командира), тоже подверглась сильной бомбежке. При этом противник вел интенсивный обстрел с берега. Начался пожар. Среди десантников были большие потери. На берег высадилось всего около 300 человек без артиллерии. В связи с большими потерями личного состава по решению командира отряда транспортов высадку пришлось прекратить. Баржа была отбуксирована в Тамань.

Третьей группе отряда транспортов — буксиру с баржей (командир — младший политрук Малинка, он же и комиссар) — вообще не удалось достичь места высадки. Баржа села на мель в проливе, на полпути к Камыш-Бурунской косе. Оторвавшись от своего буксира, она была снесена южнее. Здесь ее подхватил другой буксир, специально посланный на выручку. Вечером баржа возвратилась в Тамань, по счастью, почти без потерь.

Таким образом, третий бросок десанта выполнил свою задачу не полностью: было высажено около 800 человек вместо 1500 по плану операции.

Бой у Камыш-Бурунской косы постепенно затихал, а с наступлением темноты и вовсе прекратился. К исходу дня [49] связь таманского КП с пунктом высадки на косе прервалась. Надо было подводить предварительные итоги: кто же добился успеха в первый день высадки десанта — мы или противник?

Наши потери в этом бою были значительны. На боевых постах смертью храбрых погибли начальник пункта высадки старший лейтенант Н. Ф. Гасилин, военком младший политрук В. Ф. Степанов, военком 1-й группы отряда транспортов техник-интендант 1 ранга К. И. Цимбал и большая часть моряков швартовой команды камыш-бурунского пункта высадки. Эта команда действовала в течение всего боевого дня 26 декабря, бесперебойно принимала к берегу десантные суда и, не отступив ни на шаг, успешно выполнила поставленную перед ней боевую задачу.

Шторм

В течение первого дня десантной операции было десантировано свыше двух тысяч человек с вооружением, то есть где-то вдвое меньше, чем планировалось.

Главным обстоятельством, затруднявшим дальнейшее решение боевой задачи, было полное прекращение связи с частями высадившегося десанта. К исходу 26 декабря нашему командованию было лишь приблизительно известно, что эти части находятся и ведут бои где-то в южной части Камыш-Буруна.

В течение минувшего дня одновременно с главной задачей — захватом побережья — решались и другие: налаживание связи с высадившимися войсками, снабжение их боеприпасами и продовольствием, эвакуация раненых, командования десантной операции.

Из-за отсутствия связи мы не знали обстановки на причалах в глубине Камыш-Бурунской бухты, куда ранним утром был высажен десант самого первого броска со сторожевых катеров-охотников.

Обстановка для высадившихся подразделений складывалась трудная.

Продвигаясь вперед, они не закрепились на отбитых у врага с большими трудностями прибрежных участках. Это была серьезная тактическая ошибка, чем противник не преминул сразу воспользоваться. Гитлеровцы вновь захватили прибрежную полосу, и ее предстояло опять брать с боем. Так случилось на Камыш-Бурунской косе к исходу дня, о чем донесли штабу высадки разведчики (с этой целью [50] были высланы два торпедных катера) после прекращения связи с пунктом высадки на косе. Катера были обстреляны вражеской малокалиберной артиллерией с того места, где днем находилась штурмовая группа старшего лейтенанта Гасилина...

К ночи противник вторгся на участок действовавшего днем пункта высадки. Положение осложнилось. Создалась угроза ликвидации захваченного плацдарма, а вместе с тем и высадившегося десанта.

Командующий 51-й армией, он же и командующий десантом, находившийся на КП в Темрюке, принял решение продолжать высадку в ночь с 26 на 27 декабря 1941 года по прежним, ранее избранным направлениям.

Наступила еще одна тревожная ночь. Резко ухудшилась погода.

Были собраны и распределены по отрядам, с учетом потерь, все наличные плавсредства и поставлены к причалам под погрузку войск.

К полуночи первый эшелон десанта погрузился на суда и ожидал сигнала к отплытию. Командир высадки контр-адмирал А. С. Фролов и я, военком высадки, вышли на таманский причал. Нужно было еще раз оценить ситуацию, взвесить принимаемое решение.

Ночь была довольно светлой, сквозь редкие облака проглядывала луна. Шел снег. А в проливе разыгрался настоящий шторм, температура воздуха снизилась до 8—10 градусов мороза. При такой погоде десант не сможет достигнуть берега. Правда, сейнеры, обладавшие хорошими мореходными качествами, несмотря на малый ход, смогли бы преодолеть Керченский пролив и подойти к месту высадки — но не к самому берегу, а лишь к отмелям. Вот если бы на том берегу уже были захвачены причалы... А так полосу прибрежного штормового прибоя, да еще при морозе, преодолеют лишь единицы. И главное, ведь кроме шторма и мороза будет еще вести бешеный огонь вражеская противодесантная оборона.

Нельзя обрекать людей на верную гибель.

— Что будем делать, комиссар, в этой обстановке? — спросил контр-адмирал.

И в самом деле, как быть? Как выполнить приказ о высадке, если так резко ухудшилась обстановка? Ведь может случиться, что десантники будут принесены в жертву, а боевая задача останется невыполненной... Ты, командир, и ты комиссар, вы оба, кому Родина доверила командование керченской военно-морской базой, на кого она возложила [51] ответственность за высадку десанта в Керчь, — думайте, решайте!

Попытаться установить связь с командующим десантом генерал-лейтенантом Львовым и попробовать по телефону убедить его в нецелесообразности высадки сегодня ночью? Вряд ли из этого что-нибудь выйдет. В процессе подготовки десанта мы уже успели узнать непреклонный характер командарма. А времени — в обрез. Нужно срочно либо начинать движение, либо его запрещать.

Разнообразные «варианты» промелькнули у меня в мыслях, да и у Фролова, думаю, тоже. Мы обменялись соображениями и сразу же сошлись во мнении. В штабы командующего десантом в Темрюк и командующего Черноморским флотом в Севастополь полетели спешные радиограммы: десанту дан отбой на эту ночь по причине штормовой погоды. Бойцы-десантники вповалку спали в казачьих хатах по всей Тамани и ближайшим хуторам.

27 декабря все были напряжены до предела.

В десантных войсках шли перегруппировки и проверки. В Тамани появились члены военных советов: корпусной комиссар А. С. Николаев и дивизионный комиссар И. И. Азаров. Начались совещания, вызовы на доклады к вышестоящим начальникам.

Однако к вечеру армейские штабисты согласились с доводами флотских специалистов. К тому же стало известно, что отряды Азовской флотилии делали попытку продолжить высадку в ночь с 26 на 27 декабря в Керченском проливе — на Еникале, но из-за штормовой погоды вынуждены были возвратиться на базы, не дойдя до берегов Крымского полуострова. Тем временем шторм в проливе понемногу утихал. К ночи можно было возобновить высадку десанта.

Плацдарм захвачен

Ночью с 27 на 28 декабря силы десанта снова двинулись на врага.

B высадке приняли участие те же отряды, что и в первый день операции, частично доукомплектованные плавсредствами и пополненные людьми. Теперь уже они имели опыт и шли к местам предыдущей высадки проторенными путями. Ожидалось также подкрепление десантных сил 51-й армии со стороны Черного моря. В район Камыш-Буруна должен был подойти отряд канонерских лодок с войсками 44-й армии. В ночь на 28 декабря я и член Военного совета [52] 51-й армии корпусной комиссар А. С. Николаев направились в этот район на торпедном катере.

Ночь была лунная, погода — близкая к штормовой. Соленые брызги волн, разбивавшихся о низкие борта катера, то и дело обдавали нас ледяным дождем. На маленьком ходовом мостике торпедного катера тесно и неудобно. Тут и командир катера, и пулеметчик у турели крупнокалиберного пулемета, да еще нас четверо: член Военного совета А. С. Николаев со своим порученцем, командир бригады торпедных катеров А. А. Мельников и я.